Джо Аберкромби - Герои
Чистая комната, свет из окна струится на кровать. Никаких тебе стенаний. Крови. Недостающих конечностей. И ничего не знать не так уж плохо. Даже хорошо, кому везет. Одна рука пряталась под покрывалом, другая – костяшки в подживших царапинах – лежала на простынях, приподнимаясь и опадая вместе с дыханием.
– Гар.
Он закряхтел, затрепетали ресницы.
– Гар, это я.
– Фин, – он потянулся кончиками пальцев к ее щеке. – Ты пришла.
– Ну а как же. – Она взяла его ладонь в свою. – Ты как?
Он шевельнулся, поморщился, тускло улыбнулся.
– Честно сказать, не очень… Но я чертовски везучий. Просто чертовски, оттого, что у меня есть ты. Я слышал, ты выволокла меня из-под обломков. Казалось бы, это я должен тебя спасать…
– Чтоб тебе было легче, отыскал тебя и вынес Бремер дан Горст, а я только носилась вокруг да лила слезы.
– Слезы у тебя всегда легко проходят, за что я тебя, кроме всего прочего, и люблю. – Веки у него смыкались. – А Горст… ничего, стерплю… спаситель все-таки…
Она легонько стиснула ему ладонь.
– Гар, послушай. Тут кое-что произошло. Нечто чудесное.
– Я слышал. Мир.
– Да нет. – Она нетерпеливо дернула плечом. – В смысле да, и это тоже, но…
Она склонилась, взяла его ладонь обеими руками.
– Гар, послушай меня. Ты получаешь кресло своего отца в Открытом совете.
– Что?
– И кое-что из его земель. Они хотят, чтобы мы… то есть ты… Король хочет, чтобы ты занял место Мида.
Гар недоуменно моргнул.
– Генерала дивизии?
– Лорда-губернатора Инглии.
На его лице мелькнуло беспокойство.
– А почему я?
– Потому что ты хороший человек. – И хороший компромисс. – И уж точно герой. Твои деяния удостоились внимания короля.
– Герой? – он фыркнул. – Как ты это сделала?
Гар попытался приподняться на локтях, но Финри воспрепятствовала, аккуратно уперев ему руку в грудь. Кстати, вот она, возможность выложить ему всю правду – мысль, от которой она тут же отмахнулась.
– Это сделал ты. Представь себе, ты оказался прав. Усердие, преданность и иже с ними. Ты пошел впереди. И тем самым это сделал.
– Но…
– Чш-ш.
И она поцеловала его в губы – сначала с одного краешка, затем с другого, а затем в серединку. Запах изо рта был несвежий, ну и что. Нельзя допустить, чтобы Гар все необдуманно порушил.
– Поговорим об этом потом. А сейчас отдыхай.
– Я тебя люблю, – прошептал он.
– Я тебя тоже.
Она нежно погладила его по лицу, подернутому дымкой дремоты. А и вправду. Он хороший человек. Один из лучших. Честный, храбрый, безоглядно преданный. И они подходят друг другу. Оптимист и пессимист, романтик и циник. А что такое любовь, как не поиск и обретение того, кто тебе подходит? Того, кто возмещает твои недостатки? Того, с кем и над кем ты работаешь.
Условия
– Что-то они запаздывают, – пробурчал Миттерик.
Вокруг стола стояло шесть стульев. На одном восседал новый лорд-маршал его величества, втиснутый в парадный мундир с аксельбантом и непомерно тугим для такой шеи воротником. Второе занимал Байяз, тихонько тарабаня сардельками пальцев по столешнице. На третьем примостился Ищейка, щурясь в сторону Героев; щеку ему временами подергивал нервный тик.
Горст стоял со скрещенными на груди руками, в шаге за стулом Миттерика. Рядом слуга Байяза со свернутой картой Севера. Позади, в пределах каменного кольца, но за пределами слуха, в картинно натянутых позах расположилась горстка самых старших армейских чинов из числа оставшихся. Печальное дополнение. Мид, Веттерлант, Винклер и еще многие уже не с нами. И Челенгорм тоже. Горст нахмурился. «Видно, быть со мной на короткой ноге – все равно что получить смертный приговор». А с южной стороны Деток, в парадном облачении, как на плацу, выстроился в полном составе Двенадцатый полк его величества; под прохладным солнцем поблескивал в положении «на плечо» лес алебард. Небольшое напоминание, что мы сегодня стремимся к миру, но более чем готовы к его альтернативе.
Лично Горст, несмотря на побитую голову, пылающую щеку и десятки ссадин и порезов – ушибы не в счет, что снаружи, что внутри, – к альтернативе был готов вполне. Даже, можно сказать, за. Причем очень. Просто руки чешутся. «Если на то пошло, какое применение я могу себе найти в мирное время? Обучать фехтованию недорослей-офицеров? Ошиваться при дворе хромым псом в поисках объедков? Отправиться королевским обозревателем сточных канав куда-нибудь в Колон? Или забросить к чертям наставничество, отрастить брюхо и стать загульным чудаковатым пьяницей, живущим на байки о былой славе. Ба, вон Бремер дан Горст! Когда-то он был чуть ли не первым стражником у короля, слыхали? Давайте-ка возьмем писклявому шутнику-забулдыге кувшинчик! А еще лучше десять, пускай при нас обоссытся!» Настроение портилось все сильнее. «Или… принять предложение Черного Доу? Вот так взять и отправиться туда, где о таких, как ты, народ слагает песни, а не хихикает за спиной. Где мир не наступает никогда. Вот он, Бремер дан Горст – герой-триумфатор, внушающий благоговейный страх всему Северу…»
– Ну наконец-то, – буркнул Байяз, вмиг кладя конец фантазиям.
По склону с Героев спускалась рать северян, поблескивали кованые ободы размалеванных щитов. Похоже, к альтернативе готов и враг. Горст вкрадчивым движением подвигал в ножнах запасной клинок, высматривая засаду. Можно сказать, лелея мысль о ней. Пусть хоть один приблизится на лишний шажок, и меч будет обнажен. «И мир станет лишь еще одним событием, которого в моей жизни так и не состоялось».
Но, к вящему его разочарованию, основная масса северян остановилась на пологом склоне, не доходя до Деток, не ближе, чем солдаты Двенадцатого. За камни ступила лишь небольшая группа. Среди них выделялся один поистине громадных размеров, с колышущимися от легкого ветерка черными космами. И еще один в золоченых доспехах, кого Горст, помнится, так увлеченно молотил по голове в первый день битвы. При воспоминании об этом рука невольно сжалась в кулак, а сердце сладко дрогнуло от желания проделать что-нибудь подобное вновь.
К столу приблизились четверо, но Черного Доу среди них почему-то не было. Возглавлял их какой-то красавчик в изящной накидке. Несмотря на перевязанную руку и свежий шрам посредине подбородка, держался он с эдакой небрежной, щегольской уверенностью. Доподлинно хозяин. «И я его уже ненавижу».
– Кто это? – пробормотал Миттерик.
– Кальдер, – ответил Ищейка с видом хмурым, как никогда. – Младший сын Бетода. Ох и змей.
– По мне, так червь, – вполголоса заметил Байяз. – Ну, Кальдер так Кальдер.
Его сопровождали два старых воина, один с бледной кожей, белыми волосами, в светлой меховой накидке, другой грузноватый, с широким обветренным лицом. За ними шел четвертый – на поясе топор, щека изуродована страшным шрамом. Немигающий глаз блестел, как металлический, но не это удивило Горста. А то, что он как будто его узнавал, хотя и смутно. «Я видел его вчера в битве? Или позавчера? Или где-то до этого, и потому…»
– Вы, должно быть, маршал Крой, – заговорил Кальдер с северным ацентом.
– Маршал Миттерик.
– Вот как!
Кальдер любезно улыбнулся.
– Приятно наконец с вами встретиться! Вчера мы стояли напротив – через ячменное поле, на правом фланге, – перевязанной рукой он махнул на запад. – Хотя для вас, видимо, на левом. Вояка из меня никудышный. Ваша атака была… грандиозна.
Миттерик сглотнул, над жестким воротником багровела шея.
– Знаете, я вот даже припоминаю, – он полез во внутренний карман и достал смятый, замусоленный клочок бумаги, – у меня от вас кое-что есть!
Он бросил клочок на стол. Через плечо разворачивающего листок Миттерика Горст разглядел какую-то писанину. Должно быть, приказ или что-то в этом роде. Миттерик почти сразу снова его скомкал, да так, что костяшки пальцев побелели.
– А это первый из магов! Наш с вами разговор был для меня прямо-таки уроком смирения. Но вы не беспокойтесь, с той поры у меня было множество других. Так что нынче более смиренного человека вы не сыщете нигде.
Впрочем, ухмылка Кальдера, когда он указывал на стоящих позади него закаленных седых стариков, свидетельствовала об обратном.
– Это Коул Ричи, отец моей жены. А это Бледноснег, мой второй. Не обойдем вниманием и моего почтенного воина…
– Хлада. – Ищейка с мрачноватой торжественностью кивнул человеку с металлическим глазом. – Давненько не виделись.
– Эйе, – шелестнул тот в ответ.
Просто, без рисовки.
– Ищейка, понятно, известен всем! – тоном тамады продолжал вещать Кальдер. – Закадычный друг Девятипалого, во всех песнях упоминается с ним чуть ли не на равных! У тебя все хорошо?
Вопрос Ищейка пропустил мимо ушей с отменным, хладнокровно-усталым пренебрежением.
– Где Доу?
– Ах Доу, – Кальдер состроил притворную гримасу сожаления.
