Джастин Хилл - Крадущийся тигр, затаившийся дракон. Меч судьбы
Глава 6
Было уже за полночь. В окно светила луна. Мешок с пожитками почти ничего не весил. Что нужно молодому человеку, отправляющемуся в неизвестность? Немного еды, тёплая куртка, запасная пара обуви, кое-какие книги да кувшинчик рисового винца.
Вэй-Фан на цыпочках пересёк свой дворик, опасливо миновал родительский двор, затем – кухню, конюшню, свернул направо, в отцовский сад хризантем: горшков с цветами, убранных на зиму, там ещё не было.
Бум! Низко ударил барабан на башне. Звук раскатился над городом. Ток! – донеслось в ответ. Ток-ток! — стучал по деревянной палке ночной сторож. Вэй-Фан его знал: неплохой парень, если не позволять ему лишнее.
– Всё спокойно! – закричал тот, проходя мимо дома.
Вэй-Фан подождал ещё немного, пока сторож не удалился на приличное расстояние. Ему вдруг сделалось стыдно и вместе с тем страшно. Он очень ясно представил, что здесь поднимется утром, когда служанки обнаружат его комнату пустой.
Для начала они порыщут туда-сюда, разыскивая его по всем закоулкам, одна непременно отправится на Аллею Пипы, проверить, не заночевал ли он там. Никто не захочет сообщить об его отсутствии матери. Они будут ссориться, тянуть жребий, и только когда долее скрывать станет невозможно, одна из девушек, дрожа от страха, отправится в спальню госпожи, падёт перед ней ниц и заплетающимся языком доложит об исчезновении её единственного сына.
Вэй-Фан вспомнил служанок. Они обращались с ним словно добрые тётушки: вечно баловали его, шутили с ним, втихомоку подсовывали сласти. Хорошо же он им отплатил, нечего сказать. Вэй-Фан собрался с духом. Не медля больше ни секунды, подпрыгнул и влез на стену. Задержался немного, лёжа на черепице, чтобы бросить последний взгляд на своё жилище.
«Прощальный взгляд на дом – как он прекрасен», – сказал однажды поэт. Вэй-фан понял, насколько тот был прав. Луна окончательно выползла из-за серых крыш, ярко осветив их изогнутые карнизы.
* * *
Вэй-Фан спрыгнул вниз, на улицу, и тут же почувствовал чью-то руку на своём запястье. И принадлежала она отнюдь не ленивому сторожу, вернувшемуся к их дому. Указательный палец чужака уверенно пережал канал ци, проходящий, как известно, по внутренней стороне руки, а большой – больно уткнулся в одну из точек лу. Незнакомец был очень силён и точен, и Вэй-Фану никак не удавалось вырвать руку из захвата, сколько он ни пытался. Юношу охватила паника, перешедшая в ужас. Вэй-Фан хаотично дёргался, стараясь свободной рукой или коленом ударить таинственного противника, но всё было бесполезно.
– Кто вы? – прохрипел он, предприняв очередную попытку оттолкнуть чёрную фигуру. Напавший был ниже Вэй-Фана, что давало определённую надежду. Его движения и очертания фигуры кого-то напоминали юноше… Вот оно что! Никакой это не мужчина!
– Вы – женщина? – удивлённо воскликнул Вэй-Фан.
– Ты так думаешь? – Низкий смех тоже показался ему смутно знакомым.
Он едва успел заблокировать удар, нацеленный точно в горло. И тут сообразил, кто на него напал.
– Вы всё равно не сможете меня остановить, – сказал он, успокаиваясь, несмотря на усилившуюся боль в руке. По лицу Вэй-Фана стекал пот.
– Уверен? – спросил голос. – Как же я буду искать невесту юному воину, если тот удерёт из дома?
Фигура вышла на свет. На лице тётушки Ма змеилась довольная улыбка. Вэй-Фан в отчаянии задёргался. Откуда у этой старухи столько силы? Она захихикала.
– Тебе ещё многому предстоит научиться. У силы нет власти. Мягкое побеждает твёрдое. Слабое побеждает сильное. Умелый воин избегает борьбы. Могущество – это слабость.
Говоря всё это, она продолжала блокировать его ци. Вэй-Фан попытался ударить её в грудь, но старуха отклонила этот удар так же легко, как и все прочие. Тогда он швырнул в неё свой заплечный мешок, но ведьма словно растворилась в воздухе. В следующую секунду Вэй-Фан упирался спиной в стену, а в его горло воткнулись стальные наконечники старухиных когтей. Он чувствовал, как они царапают тонкую кожу.
– Я же сказала, что тебе многому надо учиться, – прошипела та. – Прежде всего – терпению, какой-то дар у тебя и так есть. Впрочем, как и у твоей матери.
– У моей матери?
– Не у той, которая спит сейчас в этом доме, – фыркнула тётушка Ма. – Однако ты уже слишком вырос, стал чересчур своевольным и глупым! Тебе надо было уходить тогда, когда советовал мастер Чжан.
– Вы знали мастера Чжана?
– Разумеется.
– А вы, случайно, не знаете, где находится Двенадцатиугольная пагода? Он говорил, что тамошние мастера обучат меня.
– Собрался туда отправиться? Старые мастера давно померли. За мастера там сейчас этот Адский Дай. Только он тебя всё равно не возьмёт: ты уже стар для ушу. Возвращайся к мамочке.
С этими словами она отпустила его запястье. Боль тут же охватила всю руку до кончиков пальцев. Старуха приложила ладонь к груди юноши. Движение было лёгким, но сила его была такова, что Вэй-Фана просто вдавило в стену. Юноша замычал и начал оседать на землю, тряся головой, пытаясь восстановить помутившееся зрение.
Ток-ток! Ток-ток! Это возвращался ночной сторож, продолжая обход. Одним невероятным прыжком ведьма взлетела на крышу соседнего дома, только халат мелькнул на фоне звёздного неба.
Колеблющийся свет фонаря был уже совсем близко. Вэй-Фан схватил свой мешок и, превозмогая боль в руке, начал карабкаться на стену вслед за старухой. Та уже исчезла из виду. Приглядевшись, он всё же заметил тень, перемещавшуюся с крыши на крышу, проворную и гибкую, словно хорёк. Дрожа как лист, он отправился вдогонку. Грохоча подошвами по черепице, Вэй-Фан мчался за ней, его мешок мотался из стороны в сторону.
Перепрыгнув на крышу храма Изначальной Истины, Вэй-Фан едва не налетел на поджидавшую его старуху. Та распласталась, словно упавшая летучая мышь. Она медленно повернула к нему голову. Движение было странным, абсолютно нечеловеческим, и юноша понял, что перед ним демон в человечьем обличье, повадившийся мучить слабых и беззащитных.
Ведьма ощерилась и зарычала. Её зубы больше не были чёрными, они стали острыми как иголки, белея в свете луны. Изо рта высунулся раздвоенный красный язык, а затем тварь прыгнула. Вэй-Фан в ужасе отшатнулся, поскользнулся и с глухим стуком упал на самую середину храмового дворика.
Неожиданное шипение заставило его вскочить на ноги. Вэй-Фан поднял посох и увидел пятнистую кошку, выгнувшую спину дугой, словно мост «полной луны».
– Это вы? – спросил Вэй-Фан. Кошка вновь зашипела.
– Где находится Двенадцатиугольная пагода?
Кошка балансировала на кончиках лап, точно девушка в «лотосовых туфельках». Вэй-Фан уже не был уверен, что перед ним так называемая «сваха». Конечно, кроме демонов, есть и оборотни, но, в конце концов, он находился в храме.
– Брысь! – шикнул он и хлопнул в ладоши.
Кошка убежала. Едва Вэй-Фан подхватил свой мешок и взобрался на ограду, как дверь храма приоткрылась. Показалось заспанное лицо монаха, покинувшего свою келью, чтобы проверить, что это за шум во дворе.
* * *
Вэй-Фан шёл всю ночь. Мимо спящих деревень, откуда временами доносился собачий лай. Мимо опустевших полей с квакающими лягушками. Только утром он впервые остановился передохнуть. Встал, тяжело опершись на посох. До него донёсся далёкий удар гонга. Пробили три раза. Вэй-Фан оглянулся. Вокруг на многие ли тянулись капустные поля и рисовые чеки. В бамбуковых рощицах виднелись глинобитные домики, которые были словно отвратительные древесные грибы, отделявшие его от дома. За ними высилась городская стена с квадратными башенками. Арка ворот с изящно изогнутыми углами казалась призрачной в утренней дымке.
Впереди уступами вырастали горы, поросшие густым бамбуковым лесом. Они, словно часовые, стоящие по обе стороны дверей, стесняли путь водному потоку, бурлящему белой пеной. «Я найду тебя, Двенадцатиугольная пагода, где бы ты ни находилась», – поклялся про себя Вэй-Фан.
* * *
Так он и шёл от деревни к деревне. Крестьяне провожали одинокого путника настороженными взглядами, а их жёны скрывались в домах, едва его завидев. Работники на капустных полях выпрямлялись и неподвижно стояли в бороздах, опираясь на мотыги и ожидая, пока он не пройдёт мимо.
Останавливаясь на ночлег, юноша закрывал глаза и успокаивал своё дыхание, ожидая, когда вокруг сгустится мгла. Он слушал, как дневные звуки сменялись ночной тишиной, и ему делалось страшно. Страх заполнял всё его существо, словно весенний паводок, тогда он начинал дышать через рот, вдыхая как можно глубже и медленнее.
Каждое утро он завтракал чёрствым хлебом, кореньями или травами, после чего закидывал за спину мешок и отправлялся дальше.
– Я ищу Двенадцатиугольную пагоду, вы знаете, где она? – спрашивал он у встречных. Но ему попадались всё больше необразованные крестьяне, даже не понимавшие, о чём он толкует, и шарахавшиеся от него, как от чумного. Лишь изредка ему везло, и он встречал таких же странников, как он сам: бродяг, странствующих учёных или сумасшедших поэтов. Эта публика с удовольствием останавливалась поболтать с ним, а то и делилась вином и едой.
