Нэнси Холдер - Антология «Дракула»
А под землей он все спал. Ему было невдомек, что его замуровали. Но он переварил большую часть крови, и теперь его сон не был так глубок, и веки его начинали подрагивать.
Соединительная трасса между Лидсом и Раундхеем была сдана в середине января, на неделю раньше срока. В ту же неделю его собственность ушла с молотка в Дьюсбери за более чем семьсот восемьдесят тысяч фунтов. Викторианский портрет бледной женщины в белом платье вызвал особое восхищение публики и удостоился показа в «Антикварной лавке» на Би-би-си. Внимания заслужил также чиппен-дейловский секретер. Когда его новый владелец, торговец стариной по фамилии Абрахаме, взялся проверить ящики, он обнаружил десятки нераспечатанных писем — из Франции, очень много из Румынии, а некоторые из более близких мест. Самое раннее датировалось 1926 годом. В числе последних были семь извещений от районного комитета по благоустройству, сообщавших владельцу усадьбы о необходимости освободить территорию (с соответствующей компенсацией) под шоссе, которое разгрузит прежнюю трассу и сократит количество ДТП.
Он лежал в гробу, отчаянно бодрый и невероятно голодный, не в силах двинуться, подняться, умереть. Он пробовал кричать, но смысла в этом не было. В гнетущей темноте ему оставалось только ждать, пока бег колес, морось дождей и вялый шаг столетий износят наконец асфальт.
ТЕРРИ ЛЭМСЛИ
Волонтеры
Местом действия мистических рассказов своего первого сборника «Под корой» («Under the Crust») Терри Лэмсли выбрал Бакстон и его окрестности. Этот городок расположен в самом центре британского Скалистого Края — национального парка на севере графства Дербишир, где много лет живет с семьей сам Терри.
Хотя изначально «Под корой» предназначался только для местных жителей и туристов, вскоре он попал в руки Карла Мварда Вагнера. Во многом благодаря ему в 1994 году этот сборник попал в шорт-лист Всемирной премии фэнтези сразу в трех номинациях. В 1996 году издательство «Ash-Tree Tress» выпустило второй сборник рассказов Лэмсли, который назывался «Конференция мертвецов» («Conference With the Dead»). Рассказы Терри Лэмсли вошли в состав множества антологий.
Помощь к вампиру может прийти с самой неожиданной стороны…
— Думаю, будет лучше, если в первый раз с тобой пойдет кто-нибудь еще. Скорее всего, наш будущий подопечный — симпатичный добрый старичок, но все-таки мы о нем почти ничего не знаем.
— Он и вправду очень стар?
— Полагаю, что да.
— А живет на довольно-таки шикарной улице, в лучшей части города. Из таких мест к нам обращаются нечасто: тамошние обитатели достаточно богаты, чтобы заплатить за помощь такого качества, что нам и не снилась.
— Знаешь, Сильвия, даже богач может оказаться в трудной ситуации.
— Я так понимаю, он не выходит из дому?
Распорядительница кивнула:
— Некоторое время назад с ним произошел несчастный случай, и теперь он не может передвигаться самостоятельно. Кажется, перелом шейки бедра или что-то в этом роде. Один из его соседей сообщил, что ему, по всей видимости, нужна помощь.
— Он, стало быть, независимый тип, — заметила Сильвия. — Гордость не позволяет ему обратиться за подмогой. Такие упрямцы обычно не очень склонны беседовать с нами о своих личных проблемах.
— Им, дорогуша, приходится довольно быстро к этому привыкать, если они хотят воспользоваться нашими услугами, — отпарировала распорядительница. — Он мог бы дожидаться медицинской помощи несколько месяцев, если не лет. Пожилые одинокие люди занимают не самое высокое место в списке приоритетов общества. Между тем нам только нужно выяснить, в чем он нуждается, и помочь ему, насколько это в наших силах.
— Бедный старичок, — пробормотала Сильвия.
Распорядительница сочувственно улыбнулась, как улыбалась по сотне раз на дню, демонстрируя любовь к своим сотрудникам, их подопечным и всему окружающему миру.
— Вот что, Сильвия, возьми с собой мистера Строупа. С нами в офисе он уже заскучал — здесь почти нечего делать.
— А больше некого? Я предпочла бы пойти с кем-нибудь знакомым.
— Мистер Строуп сам попросился пойти с тобой. Говорит, что он тебя обожает.
Сильвия скорчила кислую гримасу. С недавних пор она заметила, что этот плюгавый человечек глазеет на нее. Она постоянно натыкалась на него в магазинах, на улице — словом, повсюду. Порой Сильвии казалось, что мистер Строуп следит за ней, и она опасалась, что он мог вызнать кое-какие ее тайны.
— Голубушка, неужели у тебя есть какие-то претензии к мистеру Строупу?
— Ну… разве что его внешний вид. И то, как он глядит на меня.
— То есть?
— Он словно пожирает меня глазами.
— Полагаешь, с ним что-то не так? Но ведь его проверяли. Полиция утверждает, что мистер Строуп чист как стеклышко.
— Ну, в этом-то я не сомневаюсь.
Распорядительница уложила подбородок на сплетенные пальцы и вперила в Сильвию вызывающий взгляд.
— Мистер Строуп — новичок в нашем деле, — сказала она. — Однако голова у него варит хорошо: он сообразителен и все схватывает на лету. Впрочем, киска, если ты не хочешь взять его с собой, так и не бери.
— Я ничего не имею против мистера Строупа, — сдалась Сильвия.
Распорядительница вручила ей листок бумаги, на котором был нацарапан адрес.
— Тогда вперед, лапочка! У этого старикана довольно тучное имя, кажется итальянское, — Дракколо. По крайней мере, так сказал мистер Строуп. Именно он принял звонок. То ли Дракколо, то ли Тракколо — в трубке сильно трещало, и он не разобрал. Как только все закончите, дай мне знать, хорошо?
Сильвия запомнила номер дома и с небрежным видом вернула листок.
— Разумеется, — чопорно процедила она и вышла.
* * *— Похоже, мой стук в доме никто не слышит, что, учитывая толщину двери, неудивительно. Прямо не дверь, а крепостные ворота!
Они торчали на крыльце дома уже целую вечность.
— Позвоните еще раз, — предложила Сильвия.
Мистер Строуп хотел уже было последовать ее совету, когда вдруг замер и навострил уши, прислушиваясь. Потом повернулся к Сильвии. Глаза у него округлились, рот был широко открыт, словно он собрался откусить от нее кусочек.
— Слышали? Там, за дверью, кто-то есть.
Сильвия скептически покачала головой.
Строуп опять прислушался.
— Идет сюда, — бросил они снова со всей силы заколотил по двери костяшками пальцев.
Теперь уже не возникало сомнений — из-за двери донесся едва слышный голос:
— Проповедникам и торговым агентам вход воспрещен. Убирайтесь!
Сильвии было не привыкать к подобным грубостям. Она давно научилась с помощью обаяния и дружелюбной болтовни обеспечивать себе доступ в самые негостеприимные жилища. Это один из ее многочисленных талантов. Наверняка после нескольких тщательно подобранных просьб и льстивых фраз тот, кто находится по другую сторону двери, без особой охоты, но все же согласится впустить незваных гостей.
Сильвия и мистер Строуп терпеливо ждали, с задумчивым интересом уставившись на дверь. Вдруг из широкой, не прикрытой козырьком щели для писем высунулась рука. Крупная, не слишком чистая ладонь с длинными и сильными пальцами с квадратными ногтями. На ладони лежал старинного вида ключ.
Намек был понятен. Строуп схватил ключ, рука тут же скрылась, и они вошли в дом.
Внутри царила кромешная тьма. Впрочем, Сильвия, осторожно пробиравшаяся вперед, ничего другого и не ожидала, поскольку еще на подходе к огромному кирпичному особняку в викторианском стиле разглядела, что все его окна наглухо задернуты плотными шторами. Нигде не было заметно ни единого проблеска света, и темнота, заполнявшая дом, казалась осязаемой.
Некто в инвалидной коляске, неторопливо катившийся от них в глубину прихожей, уже исчез из виду. Ничего не оставалось, как последовать за ним. Где-то почти на задней части дома коляска свернула в просторную комнату, которую скудно освещало мерцание одной-единственной масляной лампы. Вдоль стен комнаты была расставлена массивная мебель: сломанная и неубранная кровать; дубовый стол с канделябром; четыре стула, больше смахивавшие на троны; длинный низкий сундук для постельного белья, накрытый крышкой и на шести изящных ножках в форме когтистых лап, опирающихся на шар, а еще железная махина, по всей видимости печь с широким дымоходом, который, изогнувшись, уходил в потолок. Вся обстановка, кроме печи, была частично накрыта полосами черного муслина, которые тут и там ниспадали на пол, смахивая на паутину, вытканную чудовищно огромными пауками.
Хозяин инвалидной коляски, чье лицо они до сих пор не разглядели, был точно так же закутан, словно в кокон, в причудливое одеяние из фланели. Подкатившись к сундуку, он уверенно затормозил. Мужской голос, гулкий, но едва заметно дребезжащий, словно плохо настроенная фисгармония, принес извинения за то, что им так долго не открывали.
