Саймон Грин - Пути, которые не избираем
Ну, кое–что случилось, — заметил я рассудительно. — Просто думай о грандиозной истории которую сможешь рассказать им, когда вернешься.
О нет, — сразу же отрезал он. — Я никогда не расскажи им ничего об… этом. Это только напугает их. Это меня пугает.
Не мог бы ты расслабиться, — сказал Томми, немного раздраженно. — Ты со мной и Джоном Тейлором; двумя самыми опытными частными сыщиками в Темной Стороне. Ты не оказался бы в большей безопасности обернись ты в вату и бронежилет. Мы разберемся в твоей небольшой проблеме за тебя. В конце концов, у меня есть изумительный дедуктивный мозг, а Тейлор единственный мужчина в Темной Стороне, которого все остальные боятся.
Как–то не нахожу это особенно обнадеживающим, — сказал Имон, но все же выдавил небольшую улыбку. — Лично я ценю ваши усилия. Только вот… мне здесь не место.
Я не мог, не согласится с этим. Темная Сторона не для всех. Перемещение Имона в нашу бесконечную ночь походило на отдачу маленького ребенка волкам. Я начинал чувствовать себя его покровителем, и все больше злился на тех, кто решил провести его через это испытание.
Мы вытащим тебя из этого, — сказал я. — Как только поговорим с людьми в «Скромном Вкладе». Уверен, что они скажут нам все, что мы должны знать.
Тейлор очень хорош в получение ответов от людей, — сказал Томми беспечно. — Даже если ему приходиться выпытывать у них ломом.
Я бросил на него суровый взгляд.
Ты отнюдь не помогаешь, Томми.
Разве мы не можем поймать такси, — жалобно сказал Имон. — Мне кажется, что я буду чувствовать себя гораздо безопаснее вне улицы.
Лучше не стоит, — сказал я. — Не все здесь выглядящее как, транспорт, является им. Есть такой, но большинство из них взимает необычные и неутешительные платежи за свои услуги.
Черт, даже машины скорой помощи, работают на дистиллированном страдании а посыльные мотоциклисты, нюхают кровь напудренной девственницы для ускорения. Всевозможные штуковины используют эту дорогу, и большинство из них голодны. Нам лучше прогуляться. Кроме того, нас сложнее найти в толпе.
Чем больше вы мне объясняете, тем хуже я себя чувствую, — заметил Имон. — Не хотел бы я увидеть ваше туристическое бюро. — Это была маленькая шутка, но храбрая попытка в данных обстоятельствах.
Мы дошли до делового сектора, и Имон, казалось, немного расслабился, поскольку все больше деловых костюмов появлялось в толпе вокруг него. Правда, некоторые костюмы носили демоны, а некоторые из них не носил вообще никто, но он был рад наконец–то увидеть нечто знакомое. Наемные полицейские часто встречались, и бросали на меня подозрительные взгляды, когда мы проходили мимо, но все держались на расстоянии. Им недостаточно платили, чтобы связываться со мной. На самом деле, я слышал слух, что союз наемных полицейских пытался вставить пункт в их контракты, который утверждал, что все они были наделены правом уйти по болезни если я вторгнусь на их территорию. Мелочи вроде этой, заставляют ценить жизнь. Наконец мы подошли к зданию «Скромного вклада» и остановились перед входом осмотреться. В первый раз, Имон действительно был зол, а не расстроен.
Этого не должно быть здесь, — сказал он категорически. — Только не в этом месте. Это ставит под угрозу всю нашу моральную честность. Не могу поверить, что высшее руководство знает об этом. Мы собираем деньги для благотворительных организаций. Важных благотворительных организаций. Если высшее руководство знало об этом филиале, то же самое высшее руководство, которое решает, какие благотворительные учреждения получают деньги, которые мы собираем…
Он внезапно прервался, когда понял в пользу чего его доводы ведут.
Продолжай, — сказал я. — Если они знают об этом, и одобряют…
Тогда их мнение при принятии решения, куда направить деньги, должно быть в равной мере подозрительно, — несчастно признал Имон. — И, возможно, я провел двадцать лет, убеждая людей дать деньги на недостойное дело. Если «Скромный вклад» имеет здесь филиал мне стоит задаться вопросом … на что все эти годы собирались деньги.
Видишь? — сказал я. — Всего несколько часов в Темной Стороне, и ты уже гораздо смышленей, чем был. Пойдем внутрь и устроим небольшие проблемы.
Я знал, что крупная корпорация вроде «Скромного вклада» должна быть защищена какой–нибудь мощной магической охраной, но даже при этом я был поражен, когда две большие каменные статуи по обе стороны от двери внезапно ожили. Высокие, идеальные фигуры, вырезанные из самого лучшего мрамора, повернули свои головы с медленным, трущимся звуком, и пустые глаза четко сфокусировались на мне.
Имон практически выпрыгнул из своей кожи, и даже Томми отступил на шаг. Я не сдвинулся с места. Чем более ты взволнован, тем меньше можешь позволить себе показывать это. Обе статуи спустившись тяжело со своих пьедесталов, встали между нами и дверью. Они угрожающе маячили надо мной, огромные, неповоротливые, мраморные фигуры, холодные и неумолимые, как камень, из которого они были вырезаны. Они убьют без зазрения совести, сделают любую ужасную вещь, которую им приказали, поскольку не было в них ничего, чтобы заботиться о мягких хрупких живых существах, которым они причиняют боль. Камень долговечен, но в нем нет души. Томми посмотрел на меня, чтобы увидеть, что я собираюсь делать, и я ответил на его взгляд. У меня было несколько полезных трюков в рукаве, но мне было интересно посмотреть, что знаменитый экзистенциальный детектив может сделать. Он слегка улыбнулся и приблизился к двум статуям.
— Будьте разумны и останьтесь в стороне, парни. У нас дела внутри.
Никто не пройдет, — произнесла статуя слева, и голос ее походил на скрежет камней.
А вот это интересно, — сказал Томми. — Как это, вы в состоянии говорить, учитывая, что у вас почти наверняка нет голосовых связок?
Статуя посмотрела на него непонимающе.
— Что?
Ну, я имею в виду, я не понимаю, как ты вообще в состоянии двигаться, дружище. Будучи твердым камнем, и только. Вы же вроде не имеете ни мускулатуры, ни даже суставов. Как вы можете даже думать, чтобы действовать, когда у вас нет мозга? Как вы можете жить, когда в вас нет ни частицы живой материи? Вы совершенно очевидно являетесь камнем, и только камнем, и поэтому вы не можете быть живыми, думать, или действовать.
Статуи очевидно никогда не задумывались над этим прежде, и впечатленные безжалостной логикой Томми, они вернулись на свои пьедесталы и вновь стали неподвижными статуями. На всякий случаи я ударил по левой, но она не двинулась с места. Я усмехнулся растерянности Имона.
Это дар Томми. Задавать не имеющие ответа вопросы, вызывать сомнения по любому поводу и безвозвратно запутать любую ситуацию. Он может
говорить все четыре ноги покинуть осла, а затем убедить отвезти его самого по воздуху домой. Демоны из ада, как известно, с криками у бегают от его ужасающей логики. Что действительно пугает, когда думаешь об этом.
Как мило, — протянул Томми. — Полагаю, что мы все можем извлечь из этого урок Это не всегда должно заканчиваться насилием.
Держу пари, что так и будет, — сказал я.
Ну, разумеется, — сказал Томми. — Ты же здесь.
Мы распахнули дверь и прошествовали в вестибюль, который был огромным и очень роскошным, с полированным деревянным полом и оригинальными шедеврами, украшающими стены. Различные люди в элегантных деловых костюмах, заметив наше приближение, внезапно решили, что были срочно необходимы где–то еще. Где–то в другом месте. Я направился прямиком к стойке администратора, Томми и Имон шли следом. Это был большой вестибюль, и задолго до того, как мы добрались до стойки, дальние двери с грохотом распахнулись, и целая куча вооруженных людей вбежала внутрь. Они рассредоточились, формируя большой полукруг, блокирующий нас от стойки, направив на нас всевозможное оружие. Я остановился и задумчиво рассматривал их. Они выглядели достаточно внушительно, одетые в бронежилеты, а не в безвкусные униформы наемных полицейских, и держали оружие так, словно знали, как с ним обращаться. Я стоял неподвижно, с Томми и Имоном пытающихся спрятаться за мной. На нас было направленно действительно чертовски много оружия. Солдаты позади них стояли неподвижно, предельно сконцентрированные. Они были профессионалами готовыми подстрелить нас услышав приказ. Я испытывал желание выкрикнуть «БУ!», чтобы посмотреть, что произойдет.
Ты зашел слишком далеко, Тейлор, — произнес старший офицер. Его голос был резким и холодным, военный до глубины души. — Нас предупредили, что ты можешь прийти. Все здание оцеплено. Тебе некуда пойти, чтобы мои люди не открыли сразу же по тебе огонь. Подними руки вверх. Медленно.
Конечно, — сказал я. Я поднял руки. Томми и Имон уже подняли свои. — Мне нравятся ваши пушки, — сказал я. — Очень впечатляющие. Жаль только пуль в них нет.
Офицер уставился непонимающе на меня.
— Что?
И я улыбнулся, когда открыл пустые руки и непрекращающийся поток пуль вывалился из моих ладоней, гремя и подпрыгивая по полированному паркету. Охранники смотрели широко распахнутыми глазами, пока пули продолжали падать, хотя некоторые из них все же попытались открыть огонь. Но к тому времени, разумеется, было слишком поздно, и все охранники выглядели очень несчастливо, поскольку их оружие издавало лишь жалкие щелчки. Последние несколько пуль выпали из моих ладоней, и я опустил руки. Я все еще улыбался. Возможно, не очень доброй улыбкой, но это ведь Темная Сторона. Сотрудники службы безопасности мрачно посмотрели на старшего офицера, который посмотрел на меня и попробовал улыбнуться. Вышло не очень удачно.
