Александра Огеньская - Слепое солнце
— Нет! — снова громче, нежели позволяют приличия.
— Все ты прекрасно понял. Но это так, к слову. Я не думаю, чтобы… Просто… Короче, выражусь предельно ясно — я не верю, что вас по-настоящему вызвали, чтобы раскрыть дело. Оно имеет скверный запашок. Заинтересованы Верхние, возможно, Нижние, заинтересован Беккер. Дело ты раскрыл только наполовину, а уже полетели головы. Сняли двух «шишек»-Координаторов из Камеры магических энергий, уволили главного архивариуса, а что там в подвале у вас с некромантом было — не узнаешь, некромант как-то подозрительно быстро ликвидирован при задержании. А дело сдали в архив с грифом секретности третьего уровня допуска. С тебя подписки о неразглашении не брали?
— Нет. Я ничего не знал. Вообще. Отстал от жизни… Три месяца в Лазарете… А потом как-то безразлично стало.
— О, кстати. Хорошо, что напомнил. Твои три месяца в Лазарете… Что с тобой делали? Три месяца изоляции и опять доступы секретности. Не удивляло, что никто из Отдела не проведывал?… А нас просто не пускали. Допустили только твою мать и Луизу. Всё. Впрочем, не мое дело. Но еще одна любопытная деталька — если Беккера так интересует расследование, почему он не назначил тех же Эжена с Багом. У ребят лучшие показатели раскрытия за квартал.
— Вы тоже считаете, мы не сможем раскрыть дело? — очень тихо подвел итог Джош.
— Я так не думаю. Я думаю — вы не должны его раскрыть…И они сделают все, чтобы не раскрыли. Но повторяю — это не мое дело. Это теперь твое дело. А я просто не хочу, чтобы такой хороший парень как ты во второй раз попал меж жерновов чужих разборок. А ты думай — в особенности, насчет амбиций и верности твоей напарницы, ее материальных затруднений, и того, стоит ли вообще соваться в это дело. Может, ну его… А то госпожа Марнес вот погибла, а наш прежни босс заметно сдал и изрядно поседел после того случая….
— Пан Эрнест…
— И вот, значит, эта грудастая красотка и говорит нашему скромнику… — Вдруг совершенно иначе, тоном человека, повествующего фривольную историю, заговорил Гауф.
При чем здесь грудастая красотка, Джош сразу и не понял, хотел переспросить — не послышалось ли? Но разъяснилось — Гауфа перебили весело:
— Пан Эрнест, а вы, я вижу, уже взяли Джоша в оборот? Опять анекдотец не для дам?
— Извини, Мэва, просто парень совсем скис, пока вы там галдели, как стая чаек на берегу. Вот и развлекаю, как умею.
— О, спасибо. Тогда позвольте мне его забрать…. Джош, идем. Нам покажут наш кабинет.
И опять с Джошем поступили, как с собачкой на поводке — дернули и потянули. Но он еще успел расслышать осторожный шепот: «Подумай… и не спеши. Торопиться некуда».
А неспешно подумать пока представлялось невозможным — «показывали» кабинет. Что Джошу было в высшей степени неудобно. Опять. Чтобы освоиться, ему нужно было пощупать стены, посчитать шаги, ладонью провести по поверхностям столов, потрогать все, на них лежащее. А сделать это при посторонних он стеснялся. И чувствовал себя как в космосе — везде темно, непонятно, и совершенно не знаешь, что будет дальше. Поэтому, пару раз запнувшись и врезавшись в стол, он добрался до своего нового кресла и в него упал. И опять терпеливо ждал, пока все поуспокоится. И все-таки оставили в покое — ушли, плотно прикрыв за собой двери. Мэва непонятно вздохнула в упавшей тяжело, словно раненная птица, тишине. Легонько скрипнуло ее кресло. Тоже села, значит. Устала от общения или изображает? Скучным голосом изрекла:
— Боже. Я думала, на месте съедят. А тебе как приемчик?
— Изрядно…, - учитывая «обряд» приветствия и специфическую заботу пана Гауфа о «хорошем парне».
— Не думала, что меня здесь еще помнят, честно говоря. Я тут всего год проработала.
— У нас хороший отдел. — Даже слишком. Вон, калекам и неудачникам тоже местечко найдется.
— Да, очень. Так работаем?
— Работаем. Слушай, Мэва, а о чем с тобой говорил Беккер? Ну, когда задание давал?
— Ммм? Беккер? — вопрос, похоже, застал Мэву врасплох. Может, своим видимым отсутствием логической связи с контекстом разговора, может… еще чем, — Д ни о чем таком, в общем. Давал инструкции, обещал место в Отделе, про жизнь спрашивал. А что? Это важно?
— Да нет, просто любопытно. Забудь.
— Ну, смотри. Ладно. Теперь работаем?
— Ага.
Хорошо Мэве, она все видит. А вот Джошу с пространством кабинета еще осваиваться и осваиваться. Сейчас, на глазах у Мэвы, он делал это со смесью стыда и злорадного удовлетворения. Стыда — как справлять естественную нужду прилюдно, хотя, наверно, не так… Неподходящее сравнение — стыд, какой испытывает сидящий на паперти калека с пластиковым стаканчиком для подаяния. Джош догадывался — его неуверенные ощупывания мебели, хождение с вытянутыми руками (трость сегодня дома оставил, Мэва сказала, побудет его глазами) и натужные попытки представить комнату в воображении — выглядят жалко. И все-таки — злорадное удовлетворение — мне больно, а вам, наблюдающим, хотя бы… неприятно. И еще — хотели оперативника-калеку? Получайте! Впрочем, бред сивой кобылы.
Комната оказалась небольшая — пять на шесть шагов, диван — чисто символический, «офисный», но мягкий и глубокий, столы — компактными, окно — в дальней стене, большое, двустворчатое, метра полтора шириной (это к вопросу об удобстве этого «запасного выхода»; раньше решеток на окнах не было, как сейчас — неизвестно) Ощупывать стены на предмет картин и полок Джозеф уже не стал. Все-таки постеснялся.
— Теперь работаем.
Дочитывали недочитанное, обсуждали. Потом Мэва сбегала в архивы за новой порцией этого сомнительного чтива. Так увлеклись, что пропустили обед. Увлеклись неприятно — снова читали отчеты о сканировании памяти. Джоша не покидало ощущение чего-то важного, но упорно пропускаемого на промежутке между снятием последнего блока и воспоминанием о некроманте. Что интересовало Мэву, понять было сложно. Что интересовало Мэву? Что означают те полдня, что женщина, очевидно, взяла на размышления о задании? Правила ведения допроса и визуализированные методы выявления лжи Джош знал на пять с плюсом. К несчастью, ни один из них не смог бы помочь слепому детективу. Чертов Гауф! Понятно, что оперативник Рагеньский здесь никому не нужен, да Джош и не собирался задерживаться в отделе, но подозревать Мэву черт знает в чем?!
В половине третьего в дверь деликатно постучали и позвали «пана Джозефа» на тренировку в тренажерку. А «панне Мэве» перепало расписание вечерних курсов повышения квалификации.
* * *Инструктора звали Конрадом, ему было двадцать четыре, и он искренне верил, что сумеет снова сделать из Джозефа полноценного оперативника. Он объяснил, что только что закончил трехгодичные курсы по адаптации людей с, как он стыдливо выразился, «альтернативной системой ориентации в пространстве», и сдал выпускной экзамен на «отлично». Факт этот Джозефа несказанно развеселил — разумеется, приставили к «почти настоящему оперативнику» «почти настоящего специалиста», юнца зеленого без какого бы то ни было опыта работы. Так же Конрад сообщил, что считает — Джош вполне сумеет заново освоить все приемы оперативной работы от ближнего боя до… ну, учитывая еще и утрату магических способностей… скажем, стрельбы. В ответ на скептическое хмыканье заявил, что прекрасно своего нового клиента понимает, поскольку сам сейчас носит повязку на глазах — чтобы полностью войти в положение Джозефа. Даже предложил потрогать и убедиться. Джош отказался, вместо этого сообщил, что в дальнем правом углу зала что-то горит, поскольку оттуда тянет паленым.
Конрад переполошился, долго копошился по углам, бормотал, что в любом случае должна была сработать сигнализация. Джош же нашарил ближайший мат и наслаждался ситуацией. Ничего, разумеется, в углу не горело, но об этом знал пока только Джозеф.
— Ничего тут не горит, вы ошиблись, — начал было новый джозефов инструктор. — Я все просмотрел…
Это значит — торопливо сорвал с глаз свою дурацкую повязку и забегал по помещению в поисках незамеченного очага возгорания. Разумеется… Легко и до обидного (обидного слепому Джошу) просто.
— Именно, посмотрел, — перебил Джозеф. С деланным равнодушием пояснил. — Вы — сняли повязку и посмотрели. А я не могу снять повязку. Я, знаете ли, слеп. Совсем. Такие не работают в оперативке. Такие не расследуют убийств. Такие не участвуют в задержаниях особо опасных преступников. Так что кончайте втирать мне про свое «войти в положение и сделать полноценного оперативника» — это по определению невозможно, а убирайте свою долбанную повязку и выполняйте свою работу. Договорились?
Не нужно было с парнем так грубо. С людьми помягче как-то надо, поделикатней… Впрочем. Джош последний год не особо общался с людьми, подрастерял лоск. А бедный паренёк аж минуту молчал, не зная, что ответить. Наконец сдавленно откликнулся:
