"Самая страшная книга-4". Компиляция. Книги 1-16 (СИ) - Парфенов Михаил Юрьевич
Анна Демидовна поглядела на него внимательно и облегченно вздохнула – поверила. Окинула задумчивым взглядом цветущий луг, их столик из бревна, заставленный «гостинцами», еще раз коснулась кулона, что отбрасывал синие блики. После оглядела знатка, взяла стакан и сама отпила немного вина, закусила ягодкой – будто решившись на что-то для храбрости.
– Хорошо! Раз обещаете, то ладно, я вам верю. А знаете что? Какое-то мрачное свидание у нас, Демьян Григорьевич! А я ведь за подарок так и не отблагодарила.
И она, наклонившись, быстро поцеловала знатка. Он от неожиданности выронил стакан, а потом неловко обнял ее за плечи; чурбак под Демьяном перевернулся, и оба рухнули в сено. Первой засмеялась учительница:
– Какой же вы неловкий, Демьян Григорьевич!
– А можно на «ты» наконец? – ухмыльнулся он, стряхивая с ее платья солому.
– Можно… Тебе можно.
– Вот и славно, – резюмировал зна́ток, привлек ее к себе и поцеловал уже крепче, с душой.
Домой зна́ток явился довольный, с улыбкой во все тридцать два зуба. Максимка к тому времени уже успел дочитать книжку, сварить Полкану похлебку и выучить наизусть два зачина.
– Як встреча? – лукаво спросил ученик.
– Як съезд партии – успешно состоялась. Давай збирайся, чаю выпьем да пойдем – работать треба! – Демьян сбросил пиджак и брюки, переоделся в повседневные штаны, но рубаху не снял.
– Анна Демидовна про меня ничего не говорила?
– Казала табе по лбу щелбана давать каждый раз, як плохо учиться будешь. Ну-ка, лоб готовь! – Демьян шутливо хрустнул пальцами.
– Я зачины выучил, дядька!
– Чаго суетишься тады, раз выучил? Чайник ставь.
Зажгли керосинку, поставили кипятиться воду.
– Иван-чай нынче хорош, – довольно сказал зна́ток, насыпав полную кружку с мелиссой и листочком мяты. За окном сгущались сумерки, Задорье погружалось в сизый мрак. Полкан тоскливо гавкнул в темноту.
– Дядька Демьян, а я давно спросить хотел…
– Спрашивай, раз хотел, – добродушно ответил зна́ток, разливая чай по кружкам.
– А чаго б нам всю паскудь разом не почикать?
– В смысле?
– Ну вы… кажный раз всех як жалеете, вот. Чаго б не бить ту пакость, шоб их меньше стало? Под корень всех извести.
– А чаго б твоего отчима, Свирида, не прибить? – задумчиво спросил Демьян.
– Вы чаго гэта? – испугался Максимка, хотя мысль ему понравилась.
– Ну як чаго? С него ж проку як с козла молока: алкаш, тунеядец да дебошир. Пользы с него ноль, а вреда – пальцы кончатся загибать. Взять его да прибить. Так немцы и зробили, поганцы. Евреи им плохие – их взять да пришибить всех разом. Решить еврейский вопрос – гэтак Гитлер порешал у себя в Рейхе. А чаму б и не, а? Всех разом – чик, и все! Под корешок!
– Нет, ну гэта ж… э-э-э… – даже растерялся Максимка от такой постановки вопроса.
– А вот то-то же, Максимка. Не ты решаешь, кто хороший, а кто плохой. То Бог уже судит. А ты, в силу своего разумения, должон быть справедливым, но не жестоким. Человеком быть! Мине, думаешь, гыргалицу не хотелось кончить, шоб потом хлопот не иметь? Хотелось, врать не стану! Дык тогда бы Валька на суку повесился, следом невеста его удавилась, а потом ужо и Макарка – я гэтаго дурня знаю, мы с ним в засадах сиживали, бывало. Вот и считай, что ты гыргалицу убил – а вся семья в гробу. А так мы ей внушение сделали, глядишь, и без барагоза обойдется. Верно?
Максимка кивнул.
– Ну ладно, ты чаек допивай, да пойдем телят смотреть. Рогатку не забудь!
Ученик сунул за пояс рогатку с мешочком «спутников», выходя из дому. Они зашагали по дороге прямо в лес, шумевший ветвями деревьев во мраке. Зна́ток нес клюку на плече. Млечный Путь рассеялся в безоблачном небе мириадом звезд; Демьян сказал, что это Бог невзначай соли рассыпал. Демьян вообще был будто навеселе, шел пружинистым шагом, чуть не подпрыгивая.
За полосой леса открылось пшеничное поле агрофермы, на окраине которого, у дальней опушки, стоял коровник. Здание освещал один-единственный фонарь над воротцами, работавший, судя по всему, от дизельного генератора. Демьян замедлил шаг, шикнул на ученика – мало ли, вдруг тут сторож сидит. Прокрались аккуратно, пригнувшись, к зданию. Максимка подбежал ближе, огляделся, после уже встал во весь рост и свистнул знатку:
– Нема тут никого, дядька!
– Добре, сынку! – Демьян выбрался из пшеницы. – Эх, фомку не взял я, дурань. Пошукай лом какой, замок крякнуть.
Максимка пошарил рядом, наткнулся на ржавый кусок арматуры и приволок к двери в загон.
– Сойдет?
– Самое то! – Зна́ток взвесил в руке арматурину. – Ну шо, ломаем да смотрим, чаго они там прячут? Ты как, не против советское имущество портить?
Максимка покачал головой.
– Тады поехали!
Зна́ток вдел арматурину в дужку амбарного замка, навалился всем телом. С громким звуком «скр-р-рям!» замок перекосился, дужка лопнула, и запор грохнулся оземь. Дверца отворилась с недобрым скрипом.
– Вот и все… Пошли.
Изнутри хлев был тускло освещен голою лампочкой под потолком. В углу гудел вполсилы толстобокий, покрашенный в зеленую краску генератор; к нему тянулись шланги от топливных чанов. Помещение, разделенное надвое усыпанным сеном продолом, представляло собой длинные ряды коровьих стаек, внутри которых переминались с ноги на ногу тени животных. При звуке отворившейся двери бычки и телки замычали, начали подниматься на ноги. Под желтым светом слабосильной лампы их жилистые голые спины казались завялившейся под солнцем дохлятиной.
– Ого, сколько ж их тут… – протянул Максимка. – Мы вот куда седня ходили с утра – там куды меньше коровок было.
– Есть такое… – Зна́ток почесал в затылке. – Давай-ка глянем, шо там за страшидлы. Максимка шагнул вперед, но Демьян схватил его за плечо, задвинул себе за спину. – За мной держись.
Из первой же стайки на них зыркнула оскаленная морда – прям как у сегодняшнего трупа. Шерсти нет, кожа блестит в тусклом свете лампы. Зубья як у волка. И глазищи громадные, алые, от злобы кровью налитые. Бесноватый теленок застонал – точь-в-точь как пьяница с похмелья, угрожающе склонив башку, отчего зна́ток с учеником шарахнулись назад. Теленок грохнулся растущими рожками о перегородку, едва не сорвав ее с петель.
– Гэто шо ж, они все такие? Вообще все?.. – растерянно пробормотал зна́ток, глядя на другие стойла. А оттуда высовывались перекошенные морды, у многих из которых Максимка заметил острые рога – совсем не бычьи, а длинные и черные. – Их тут голов писят, коли не больше…
– Бо-о-ольше! – раздался за спиной гулкий возглас, отчего зна́ток с учеником вздрогнули и резко повернулись. – Куда больше!
У открытых ворот стоял главный зоотехник. В единственной руке он неловко сжимал ружье-вертикалку, придерживая цевье культей. Остап Власович пьяно щурился сквозь очки, и Максимка опасливо поежился – а ну как пальнет сдуру. Демьян привычно загородил мальчика широкою спиной.
– Коль пулять начнет – беги, зразумел? – бросил он кратко.
– А куды бежать-то, дядька? – печально спросил Максимка.
– На халеру забыли тут, жулики? – Зоотехник махнул ружьем, и Демьян инстинктивно пригнулся, зачем-то выставив перед собой клюку. – Бычков моих попортить решили?
– Слышь, да они у тебе и так порченые! Ты глянь на них!
– Нормальные… Порода такая.
– А ты в курсе, что твоя порода на солнце горит, як бумага под лупой?
– У них аллергия! – не растерялся Полищук. – Говорю ж – порода новая, кспириминтальная! И вообще – харэ лясы точить! А вас я ща…
– Чаго ты нас? – прищурился Демьян. – В милицию сдашь? Ну давай, дерзай, светило науки! С удовольствием завтре прогуляюсь до отдела. Давай, вяжи нас!
Полищук замолк, задумался крепко, но ствол ружья не опустил, внимательно следя за незваными гостями. Максимка подумал, что раз он фронтовик, то и стрелять должен уметь, пускай и пьяный в зюзю.
