Бич сновидений (СИ) - Пехов Алексей Юрьевич
Мой взгляд скользнул на реку, потом на дорогу.
Он остановился совсем недалеко, небрежно опустив руку на руль старого велосипеда. Глядел на меня, хмуря густые брови, но в его пронзительных, веселых, синих глазах я видел дружеское одобрение и приязнь.
— Ну… — сказал Нестор добродушно. — Идем.
И я пошел следом за ним. Туда, где сияли теплые лучи летнего солнца…
…сделал шаг…другой…Но солнце далекого мира померкло, в лицо хлестнул дождь, смешанный с золой, и я открыл глаза.
Серая пелена колыхалась надо мной. В ней звучали голоса, треск, грохот камней… звон лопающихся струн. Те рвались и хлестали наотмашь… каждое прикосновение — новый ожог…
Передо мной стоял Тайгер и отсекал невидимые нити, держащие меня в пустоте.
— Все закончилось, — сказал он. — Ты справился. Все закончилось… Ты выиграл эту битву.
Выиграл…? Я совсем не чувствовал своего тела… не контролировал его. И Тайгер, вдруг словно заметив что-то, остановился. Очень осторожно, бережно опустил меня на пол. И больше не прикасался.
Зал был засыпан пеплом. Осевший на пол Ксеркс, располосованный Аяксом, лежал, не двигаясь. Единственным оставшимся в живых был Прокруст. Пока живым.
План охотник не реализовал. Феликс успел к врагу первым, в то время как Тайгер… сделал выбор спасать меня.
Темный оракул не горел, не рассыпался хлопьями сажи, не превратился в факел, мечущийся по залу, ослепленный своей болью. Торжествующий танатос держал его за горло. Феникс упивался своей властью и местью, которую предвкушал так долго, ради которой умер и воскрес.
— И настал конец времен, — произнес он очень тихо, почти приблизив свое лицо к лицу задыхающегося врага. — Для тебя.
Сжал пальцы. Не выпускал, пока не дождался последнего вздоха… Пока тело сновидения не развеялось сизым дымом в его руках.
…я был рад, что он сделал это. Слишком опасен, дик и непредсказуем дар. Чтобы держать его под контролем.
Бесформенной грудой висел под потолком мертвый Стикс и таял, растекаясь черными струями.
Медленно собиралось вокруг меня облако тумана…
Аякс, опираясь обеими лапами на колено Герарда, сидящего у стены, внимательно смотрел в его лицо. Сказал что-то тихо, оракул ответил, погладил черного зверя по голове.
Погрузился в Глубины Хронос. Дымными струями утекли ониры, проснулся в своей реальности Элий.
Все закончилось.
…Они выиграли эту битву.
Но не я.
* * *¹ «Auf Kurs», Oomph.
Вместо эпилога…
Звучат голоса. Теперь вокруг меня все время звучат голоса. Они отвечают на вопросы, которые я не задаю. Или задают вопросы, на которые я не могу ответить. Сообщают новости, которые не так чтобы были мне интересны.
Конец времен, предсказанный Андонисом, не настал.
Для Полиса.
Но я сам был так близок к нему. Все еще близок.
— Его тело сновидения слишком повреждено. Я не решусь даже прикоснуться к нему.
Это Гелен. Он теперь заведует госпиталем и на него свалилась вся работа Геспера. Глава целителей, по-прежнему, в коме.
Мелисса мертва.
Этра мертва.
Прокруст-Дамаст-Загрей-Фобетор мертв.
Тайгер и его команда разбирается с Логосами.
Мое тело сновидения осталось в том же храме. На моей коже письмена книги, которая никогда не будет прочитана. В моей памяти обрывки времен, снов, вероятностей. Я вижу реку, и деревья на далеком берегу.
Я не могу покинуть эту реальность. И не могу остаться в ней. Я словно застыл между двух миров.
Стоит мне закрыть глаза, я оказываюсь в обители Хроноса, открываю их: и снова вокруг стены моего дома. Я не в силах вырваться из этого круга. Разорвать его невозможно.
Сражение выиграно, однако война не закончена. До меня долетают отголоски последних событий.
Акамант — дэймос-связной Амины пойман. Но еще не найден Курьер, один из логосов, управлявший многими темными сновидящими в Полисе.
Амина затаилась в своем александрийском поместье.
Оракулы могут снова свободно перемещаться в Волне времени и видеть места будущих ударов, запланированных очень давно. И сейчас все они — предотвращены.
Теперь я понимаю, насколько умен… невероятен Андонис. Он «создал» Аякса для Герарда, зная, тот спасет ему жизнь, он рассказал про Храм, он предупредил о том, что время должно быть остановлено. Его разум продолжал помогать нам принимать решения, даже когда самого его уже не было с нами…и защищал ученика.
— Это был твой план! С самого начала! Ты отправил его на смерть. Посмотри, что ты сделал с ним! — я слышу голос Герарда. Оракул зол. Нет, в ярости.
— Иногда приходится переступить через смерть, — невозмутимо отвечает Феликс. — Если бы я не сделал этого, ты не смог бы собраться. Только твое состояние аффекта позволило тебе победить время. Научился бы управлять им так же хорошо раньше — мне не пришлось бы отправлять туда Мэтта.
Звук удара? Словно кто-то бьет кулаком по дереву, не жалея собственных костей.
«Фобетор» просчитался с Феликсом и недооценил Герарда.
…Я не могу сдвинуться с места ни в мире снов, ни в реальном мире…
Я загнал себя в ужасные рамки.
Но я сам их поставил.
Я стал ключом для Прокруста к храму Хроноса. К монолиту времени этого места. Впустил его в дом. А Феликс был «ключом» для Герарда. Мы оба: я и мой учитель знали, что должны сойтись в одной точке. Наш план сработал…
Я понимаю, почему танатоса в его ненависти и желании мести не смогла остановить ни моя возможная смерть, ни его собственная.
Дело не только в психологии темного сновидящего. Он всю жизнь ненавидел дэймосов и стремился убивать их. Сразу, при первой же возможности. И я теперь знал, в чем причина.…когда-то Нестор стер воспоминания о прошлом в памяти совсем юного Феликса, и если уж он такое сделал — значит, там было, что «вспомнить». Я много думал об этом… И хотя мне не известно, насколько еще едва родившийся Феникс уже стоял на границе безумия, но это было очень близко, раз старый танатос заранее обезопасил себя от ненависти, нападений, от невозможности начать общение. «Обратная перековка», вот что получилось у того, кто пленил моего учителя. Как «ломка», которую устраивают темные сновидящие мастерам снов, только без цели, без причины — лишь имея возможность, и зная, что молодого дэймоса все равно убьют… «сольют» вместе с чужими могилами.
Чтобы не возиться с этим всем — Нестор просто сразу «затер» часть личности, наполненную безумием и ненавистью. Освободил подсознание будущего ученика от самых невыносимых воспоминаний. И начал с чистого листа.
Вспомнил ли Феликс, в итоге, все до конца — я не знаю. Но знаю точно, того, что вспомнил, хватило. А затем он согласился с такой тактикой, отрезал эти воспоминания и никогда не возвращался к ним. И также с легкостью отсек память о перековке, вместе с прежним телом.
Пусть не специально, но, по сути, дэймосы заставили его встать на сторону Полиса.
…Когда учитель появился передо мной в лесу светлячков, и все его действия дальше — это была просьба о помощи.
Я воспринял это именно так.
Я мог испытывать гордость. Он показал, что теперь видит во мне равного. Признает, я вырос в сильного. И остался союзником. Это было невероятно, особенно от него, но я не имел сомнений, моей помощи просят. В ней, на самом деле, нуждаются. Я не мог его бросить. Я знал, что в любой его просьбе — не откажу ему.
…мы прошли этот путь оба. И если считать это жертвой, то Феликс был первым, придя на перековку. А до нас двоих то же самое сделал с собой Тайгер. Благодаря им, я дважды не избежал психологической ломки. Причем в противоположных направлениях…
Но ни один из нас как «жертву» подобные вещи не воспринимает. Это просто путь. К цели. Часть пути. Даже если он станет концом.
Чтобы убить врага, надо быть готовым умереть самому.
— Мэтт, ты слышишь меня? Я могу помочь.
