Нэнси Холдер - Антология «Дракула»
Голос Графа угрожающе ласков.
— А ты, дитя? Что ты здесь делаешь, зря тратишь свой дар? Почему ты притворяешься тем, чем был когда-то? Поднимись над людьми, прекрасный и ужасный! Или ты трус?
— Просто стараюсь выжить, как все, — говорит Гарри.
Граф смеется:
— Хватит глупостей. Собираешь золото, пьешь кровь шлюх. Кого ты породил? Где твой клан? Ты боишься, что не сможешь управлять ими? Я тебя научу!
Гарри качает головой. Он однажды уже пытался обрати, кое-кого. Зря.
— У вас, англичан, нет сердца. Нет страсти. Но я научу тебя. При жизни я повелевал тысячами. Я гнал турок с поля боя. Я был так силен, что смерть не могла взять меня. Я приказал ей убираться. А после жизни я стал еще сильнее. У меня были тысячи преданных детей.
Граф умолкает. Он переживает прошлое.
— Все будет как тогда, — говорит коротышка. Он прокрался обратно в комнату, как верный пес после взбучки. — Я обещаю.
— Он изменяет нашу кровь своей генетикой, — говорит Граф, кивая на того. — Говорит, что может вылечить меня. Ему нужно только много золота и немного времени.
— Наука стоит денег, но может очень многое, хозяин. Как только я пойму, как кровь постаниматов влияет на ДНК живых, я смогу разобраться, что пошло не так. Я все исправлю.
— Дело в серебре, — говорит Граф. — Они отравили меня серебряным колом, но убежали, не закончив. Трусы! Но я выжил. Ушли десятилетия, но я восстановился. Значит, я победил, но их яд еще в моей крови.
Гарри понимает, о чем он говорит. После гибели детей ночи он провел в спячке три года, пробуждаясь, лишь чтобы питаться примерно раз в месяц, пока не оправился от легкой раны, которую ему нанесла серебряная пуля. Останься она в теле, серебро убило бы его. Невозможно представить, какой силой воли должен был обладать Граф, чтобы залечить рану от серебряного кола. Гарри, конечно, много узнал о Графе от цыган, а позднее прочитал всем известную книгу. Граф был отцом лжи, чудовищем во всех смыслах этого слова, еще при жизни, когда из страха смерти был готов на все. Гнал турок с поля боя! Он отступал, едва заметив признак поражения. И после смерти он продолжал бежать от нее, цепляясь за жизнь, как только мог.
Гарри так же хочет жить. В этом его жажда. Он вампир и не представляет, как мог бы насытиться. Он сделает все, чтобы уцелеть. Он всегда это знал, хотя то, что случилось в бараке А, все еще его пугает.
Все сорок лет, что он притворялся человеком, зверь жил у него внутри. Он жил, оказывается, как пациент в ремиссии. Болезнь осталась в нем, но он привык к симптомам, а теперь случился рецидив.
Граф видит Гарри насквозь.
— Ты думал, что сможешь притворяться человеком. Но теперь ты знаешь правду Я посадил тебя в барак А, чтобы ты это понял.
— Они бы убили меня, — говорит Гарри, — Я защищался. Любой бы сделал так на моем месте.
— Да, но ты хочешь жить, это очевидно. Ты будешь служить мне, Гарри Меррик, потому что ты хочешь жить.
— Я скорее умру, чем буду служить тебе.
— Ты прятался среди людей, как люди прячутся в церкви.
Рука Графа тянется через всю комнату, человек так не может. Он срывает распятие со стены, отрывает от креста бледную фигурку и сует ее Гарри под нос. Христос крошится в его пальцах.
— Вот и вся вера, — мурлычет Граф. — Я бы мог воткнуть крест тебе в сердце, но я милостив.
— По-моему, ты встал не на ту сторону, — говорит Гарри. — Повстанцы тебя вычислят.
— Ни за что. Мы захватили одного из их командиров и много его солдат, и мы сделаем их братьями с помощью твоей крови. Других перебьем или примем в семью. Среди нас нет племен. Ты-то понимаешь. Мы все — братья по крови.
Граф отворачивается от Гарри.
— Возьми у него кровь, пусть поголодает. Тогда он признает истину — что он такое!
Гном втыкает иголку в руку Гарри, наполняет литровую бутылку темной кровью, пока две женщины из нежити крепко его держат, гладя, покусывая и целуя, пародируя страсть. Когда они уходят, он остается совсем без сил. Голова кружится. Ему удается только отползти подальше от лучей утреннего солнца.
После поимки на шоссе Гарри определили в камеру с двадцатью заключенными из людей. Он был там единственным белым. Он продержался восемь дней, прежде чем случилось то ужасное, что он сделал с Катариной сорок лет назад.
Каждую ночь двух-трех пленников уводили. Их пытали, вырывали признания, а потом расстреливали. Каждый день двух-трех новичков, избитых и запуганных, бросали им на замену. Кое-кто сидел за уголовщину, но большинство взяли за то, что они были не из того племени, или владели чем-то, что офицер захотел взять себе, или приходились родственниками тем, кого арестовали раньше. Некоторые пытались кричать на охрану, приводя доводы или желая откупиться, один или двое громко молились Богу и всем свитым, остальные понуро сидели с обреченным видом.
Вокруг Гарри были теплые и крепкие, пульсирующие сердцаживых людей, и его жажда сделалась невыносимой. В конце восьмого дня он сломался. Он выждал до предрассветного часа, когда тюрьма более-менее затихала, и подтянулся к старику, брошенному в камеру прошлым вечером. Тот еще не отошел от побоев. Гарри заставил старика успокоиться и прокусил его запястье клыками, но едва он начал пить жидкую кровь, похожую на уксус, как его раскрыли.
Его увидел дальнобойщик, сильный и бодрый, несмотря на проведенный месяц в застенках, — его фуру и груз сигарет конфисковали. Он схватил Гарри сзади и воткнул заточку из проволоки между ребер в сердце. Гарри вырвал заточку и убил парня спецназовским приемом — воткнул два пальца в ноздри, продавив кость в мозг. Возня разбудила остальных, и он убил их тоже. В бараке носился черно-красный вихрь криков и ударов.
Тогда явились охранники. Они отвели его в барак Б, сцедили кровь и оставили ждать, пока придет Граф.
Потеря крови и жажда не дают Гарри ясно осознавать происходящее, он видит только смену света и тьмы. Каждый день он погружается в забвение более глубокое, чем сон, каждую ночь к нему приходит вампир-уродец в одежде хирурга, помощник Графа.
Его зовут Ломаке. Он американский биохимик, выследивший Графа и предложивший свои услуги. Удивительно, но Граф не убил его. Возможно, готовность служить напомнила ему о верном маньяке в британской поездке. Ломакса преобразили не Граф и не одна из его помощниц, а то, что он называет несчастным случаем в лаборатории. Он тогда экспериментировал с кровью так называемых постаниматов, открыл способ не давать ей свернуться, смешав ее с коктейлем из гемоглобина и плазмы, обогащенной глюкозой и хлористым калием. Каждую ночь он забирает все больше крови Гарри, хотя тот твердит, что это убьет его.
Ломаке болтлив. Он хочет поделиться достижениями. Еженощно он посвящает полумертвого Гарри в свои теории.
— Мы вас скоро покормим, мистер Меррик, — обещает он. — Скоро. Вы той же крови, что и хозяин. Она в вас чиста, прямиком от него в молодости через цыган. Она не отравлена. Сотрудничайте, мистер Меррик, вам же лучше.
— Люди говорят, мы жестоки, но, по-моему, наука злее.
Ломаке пропускает это мимо ушей.
— Вы видели, что породил хозяин. Видите, какие у него женщины. Не красавицы, мягко говоря. Хотя он создал их старым способом, сами они бесплодны. Хищные, конечно, и полезные, но ограниченные. Я пробовал впрыскивать кровь хозяина напрямую, но изменения шли слишком резко, выходили одни монстры, вывернутые наизнанку. С вашей кровью получается лучше, и все-таки… надо работать.
— Нужны нежность и желание, — говорит Гарри. Энтузиазм Ломакса вызывает у него отвращение.
Ученый-мутант хихикает:
— Так и есть, так и есть! В крови донора должно произойти какое-то изменение, чтобы успешно изменить получателя. Гормонального характера, наверно. Если я выясню, что это, может, мне удастся определить, что такое любовь!
— Вы путаете любовь и желание, доктор Ломаке. Желание ближе к голоду, чем к любви. Когда мы сыты, то хотим, чтобы наши жертвы любили нас, но мы не любим их.
После Катарины Гарри никого не пытался преобразить. Но Граф, если ему удастся, обратит весь мир. Он воплощенное эго. Он думает, что может заставить всех любить себя. Он хочет любви Гарри.
Гарри почти уверен, что Граф навестил его раньше, той же ночью, третьей после перевода из барака А. Он очнулся тогда и увидел темную фигуру, молча глядящую на него с порога.
Как долго Граф простоял там, наблюдая? Гарри шевельнул губами, тут же треснувшими в десятке мест, но силуэт пропал. Через минуту что-то прошло сквозь лунный луч за решеткой.
Гарри ждал Графа, слушал канонаду вдалеке и размышлял, что будет, если повстанцы возьмут тюрьму. Освободят они его или прикончат? Но Граф не вернулся. Когда дверь камеры открылась в следующий раз, на пороге возник Ломаке.
— Сначала я думал, что это тип инфекции, — объясняет он теперь. — Вирус, добавляющий гены к ДНК в момент смерти. Теперь мне кажется, что срабатывают гены, которые уже есть. У нас в хромосомах есть так называемые гомеобоксы — участки ДНК с кодом определенных белков. Они соединяются для конкретных задач. На поведение гомеобокса влияет активатор, заставляет контролирующий ген производить белок, который потом запускает остальные гены. Я думаю, кровь постаниматов содержит такое активирующее вещество. Флавоноид? Что бы это ни было, оно остро реагирует на серебро.
