Юля Лемеш - Чертов angel
Еще продавцы были непоколебимыми фанатами семечек. Шелухи, собранной после трудового дня, должно было хватить для засыпки всех колдобин на городских дорогах. Что гораздо эстетичнее, чем те пищевые объедки, которыми привычно пользовались местные жители для выравнивания дефектов асфальтового покрытия.
— Эге-гей, поторопись-приободрись! — бодро завопила Ирина, наслаждаясь гулкими раскатами эха.
Которое из всего сказанного решило повторить только «гей» и «дрись».
— Сонное царство без признаков гостеприимности. Надо было на рынок идти, — необдуманно предложила Нюся.
— Там сегодня день санитара. Да и не стоит рисковать. Сама знаешь, что они обычно говорят — надо мерить. А на кого?
— У нас же схема есть.
— А у них желание втюхать залежалое дерьмо. Хотя, боюсь, здесь нас ждет примерно то же самое.
Начали с самого насущного — с закупки трусов, что оказалось делом неинтересным. Для женского прихотливого взора здесь все казалось удручающе тоскливым. Что качество товара, что его расцветка. Скучное занятие прерывалось комментариями Ирины, сомнительными по части интеллигентности. Она отрыла единственный экземпляр трусов, чернильный цвет которых оживляли гадкие крупноглазые совеныши, по прихоти раскройщика расположенные на изделии вверх ногами. Отчего смахивали черт знает на что.
Потом возникла склока насчет необходимости белых хлопковых маек в гардеробе Кото. Не имея продолжительно опыта в семейной жизни, девушки напрочь забыли, носят ли молодые люди гигиеничное нижнее белье. Им сказали «носят, да еще как», но они не поверили.
— Ты еще фланелевые кальсоны с начесом ему купи, — шипела Ирина, в который раз порываясь вернуться к отвергнутым Нюсей совам.
Пререкаясь, они проследовали в секцию почти элегантных рубашек. Где столкнулись нос к носу со знакомой рожей. Колоритная рожа, плавно перетекающая в монументальную шею, принадлежала отвергнутому поклоннику. Лет пять назад его послала Нюся, а через некоторое время — Ирина. Что не мешало посланному плодотворно трудиться в большом Городе и слыть среди уездных барышень завидным женихом. Последний фактор испортил его самооценку. Завзятый прожиратель жизни, он нес себя миру, как самый прекрасный подарок, трепеща и потея от такой неслыханной щедрости.
— Привет, девчонки, — покручивая на пальце ключи, вальяжно возвестил Жорик, под маской радушия скрывая затаенную обиду. — Никак бомжа где-то раздобыли?
В проницательности Жорику не откажешь. Коли две тетки объединились для поисков полноценного мужского гардероба, то вывод напрашивается сам собой. По случаю подобрали мужичка, но шмотки к находке не прилагались.
Нюся в который раз подивилась на представителя результатов российской эволюции. С виду тупой, как валенок, но удел валенка — хроническая нищета, а Жорик и нищета понятия несовместимые.
— Ах, как хорошо, что мы тебя встретили! — заверещала Ирина, не давая Жорику опомниться. — Просвети, каковы сегодня веяния в тенденциях мужской моды? Вот я считаю, что эта рубашка — просто отпад.
— Тут все — полный отпад, — зло прогундел Жорик. — Вы б еще в деревенское сельпо смотались. Там гламурные боты намедни завезли. Поясняю — за хорошим гардеробом в Город надо ехать, или за границу, а не в дерьме этом копаться. Вот посмотри — класс!
Хрустнув позвоночником, Жорик с трудом изогнулся, хвастливо отвернул ворот рубахи, показывая тряпочный ярлык. За исключением наименования известной торговой марки в изделии ничего достопримечательного не было.
— Да. Ты всегда себя баловал, — притворно-льстиво восхитилась Ирина.
— Из Египта привез. Фирма! А вы что, действительно бомжика приручили? — В голосе сквозил неподдельный интерес.
— Ну что ты. Когда ты нас бросил (у Жорика заметно вытянулось лицо), мы тосковали-тосковали…
— Плакали, убивались… ночей не спали… — слету подключилась к концерту Нюся.
Заметив восхищенные мордочки молоденьких продавщиц, замерших в благоговейном восторге, Жорик приосанился животом и заново оценил фразу про «бросил».
— Да ладно, девчонки. Кто старое помянет, тому глаз вон.
— Жорик, а правда, ты на свой родительский дом табличку повесил, мол, тут родился и рос…
— Не. Что я, сноб какой? Это ребята мне на день рожденья сварганили. Я только руководил, куда прикрутить.
— Всегда был жутко рукастый. Хоть табличку привинтить, что отвинтить… — тихонько прибавила Нюся.
— А что, я много умею.
— Квартиру-музей своего имени открыть не думаешь? А то смотри, я верну тебе для экспоната тот перочинный ножик, что ты мне подарил в детстве, — абсолютно серьезно предложила Ирина.
— Не, — великодушно ответил Жорик. — Оставь себе. На память. И не думай, что я не заметил твоего сарказма (счастливый блеск в глазах — наконец-то довелось использовать новое слово). Насчет музея — это явный перебор.
— Ко мне племянник в гости приехал, — перебила Жорика Нюся. — Одет, как хиппи.
Сообразив, что выражение лица собеседника отражает отсутствие полноценного знакомства со словом «хиппи», Нюся подумала и подкорректировала вихляние опасной беседы:
— Не могу же я его в таком виде выгуливать?
— Да, молодежь пошла. Не то, что в наше время.
Не стоило напоминать, что в его время Жориков гардероб заключался в спортивном, откровенно левом «Адидасе», традиционном малиновом пиджаке плюс неизменная черная кожаная куртка и разбитые кроссовки.
— Может, встретимся вечерком, шашлык-машлык соорудим? По пивку вдарим? А, девочки? И племяша своего берите, пусть посмотрит, как настоящий бизнес гуляет…
Жорик потел и пах, как Жорик. Он не только лясы точил, он, пользуясь случаем, за разговором успел приглядеть среди работников торговли подходящую кандидатуру во временные, а может и постоянные, невесты. Отчего беззастенчиво играл на публику, частично подобрав обвисшее брюхо для придания спортивности своей грузной фигуре.
— Нет, миленький. Мы страшно заняты. Хотя, зная твою щедрость, — спасибо. Ты ведь такой расточительный…
На последнем слове ближайшая некрасивая продавщица громко сглотнула, вздрогнула и сделала стойку, замерев, как суслик в ожидании дождя из снеди. Ее одолевало смутное предчувствие, что фортуна сегодня повернулась к ней филейными частями тела и за это стоит кого-то наказать. Кавалер заценил момент, понимающе усмехнулся, поскреб волосатую грудь и мощно откашлялся, предполагая смачно сплюнуть. Но передумал. Только шумно почесался по второму заходу, тяжеловесно подгребая походкой влюбленного гризли к миленькой предельно наивной девчушке, хлопающей ресницами. С которых градом осыпались аккуратные катышки туши.
* * *— Нам кранты. Завтра все народонаселение будет в курсе про мифического племянника, — жарко шептала Ирина, бодро семеня на высоченных каблуках по неудобной кафельной лестнице за Нюсей.
— Начхать. Пошли обувку племяннику покупать.
— Слушай, а мне так нравится, ну, покупание это. Здорово. Как Новый год. А мы, типа, Деды Морозы.
Пропустив мимо ушей предположение, что они могут быть похожи на красноносых толстых кудлатых стариков, Нюся целеустремленно неслась к обувному магазину.
— Ты что, в детстве в куклы не наигралась?
— Ага. Придем домой. Мерить будем. Здорово. Надо будет музыку подходящую включить.
Нюся притормозила, устало оглядываясь по сторонам. Вроде никого.
— Слушай. А как он тебе, ну вообще. Как мужчина?
— Ты про Жорика? Не моего поля арбуз.
— Нет. Я про Кото.
Ирина тоже затормозила, чуть не сломав тонкий каблук.
— Красивый — жуть! Просто картинка. Но не лапочка. Таких тетки любят, а мужики уважают. А какие у него ноги?! Ты заметила?! А про остальное вообще молчу.
— Ты не боишься, — Нюся нервно зевнула, — что мы обе втрескаемся в него по уши?
До следующего магазина они шли, сосредоточенно размышляя.
— По-моему, нам это не грозит, — наконец ответила Ирина. — Я никакого влечения к нему не испытываю. Милый мальчик. Ему бы в кино играть. Или стриптизом заняться. Хотя, это не про него. Странный он какой-то. Кроссовки или ботинки покупать будем?
Улица их встретила асфальтом, мягким от свирепого полуденного солнца. В такую погоду нормальные люди берегут мозги, сбегая на море или все равно к какой воде, хоть в затопленное подземелье. Лишь бы побольше тени. Но подруги были прилежными коммерсантами, не доверяющими никому, кроме себя. И потому полноценных отпусков себе не позволяли.
Набили Нюсин багажник «племянниковыми» приобретениями. Приятное шуршание пакетов привлекло завистливое внимание двух полудиких старух. Бабки, увенчанные ослепительно белыми платками, облаченные в кошмарные вязаные кофты, дружно маршировали в баню, вооруженные свежими березовыми вениками и одним видавшим виды тазом на двоих. Таз они транспортировали на пару, уцепившись с обеих сторон за его изогнутые жестяные ручки. В нем бугрилась стопка чистого сменного белья.
