Любовь Романова - Дети пустоты. Пройти по краю
– Нет! Чтобы ты поклялась! – снова перебила кошку А-нно.
– Хорошо, – кивнула Агата, – чтобы поклялась.
– Но в чем?
– Никогда-никогда не отказываться от нас, – Малышка придвинулась вплотную Женьке и осторожно коснулась ее руки. Детски пальцы оказались неожиданно теплыми, как если бы они принадлежали самой обычной девочке. Но Женька почти не удивилась этому – куда сильнее ее поразили слова Малышки.
– Отказаться? От вас? Но разве такое возможно?
– К сожалению, да, – вздохнула Агата. – Возможно. Поэтому ты должна поклясться, что никогда не сделаешь этого. Что бы не стряслось, чем бы не пришлось жертвовать… Поняла?
– Да, – как можно тверже ответила Женька. Потом опустилась на корточки, став вровень с Малышкой А-нно, сжала в своих ладонях обе ее ручки и медленно произнесла: – Я никогда не откажусь от четырех тотемов: Лунной кошки, Пресветлого Фаргота, Крысоматери и Маленькой А-нно. Даю слово.
Стоило Женьке сказать это, как мир вокруг начал стремительно светлеть. Казалось, огромный ластик стирает ночной город, словно сделанный простым карандашом набросок. Под этим наброском обнаружилось солнечное небо Венеции, купола древнего собора и шумная площадь Сан-Марко.
Рубероид под Женькиными ногами превратился в каменные плиты балкона старинного здания. Фигуры тотемов растаяли вместе с укутанным темнотой городом, но все четверо остались где-то поблизости. Женька продолжала чувствовать их присутствие.
Она бросила пару быстрых взглядов по сторонам и успела заметить саму себя, исчезающую в черной дыре над балконными перилами. Все произошло так, как говорила Агата – ее вернули на поле битвы точно в то мгновение, из которого забрали.
* * *– Женя исчезла! – услышал Морок перепуганный голос Ники. – Вскочила на перила, а потом бац и… Стойте! Вот она! Чуть левее.
И тут же по Конклаву пронеслась волна возбужденных криков.
– Кто это там, рядом с полиморфом?
– Пресветлый Фаргот! Клянусь последними волосами на лысине!
– Глядите, Малышка А-нно! Ну, крошка, покажи им всем!
– Лунная кошка! Вон же, вон! Жене помогает Лунная кошка!
Один Морок из всех присутствующих видел картину целиком. На балконе старого здания Прокураций, рядом с его дочерью, неведомо откуда появились сразу три тотема: Лунная кошка, Маленькая А-нно и Пресветлый Фаргот. Строго говоря, последний находился вовсе не на балконе – грифон парил поблизости, изучая происходящее на площади.
– Не хватает только Крысоматери…
– Что? – среагировала Ника на негромкую реплику шефа.
Отвечать Кириллу не пришлось – тотем Людей нор уже был тут как тут. Не снаружи, на площади, а прямо посреди Конклава. На пару секунд в облачном экране образовалась дыра, через которую в дубль-пространство ворвался огромный серый зверь. Приземлился в центре арены, рыкнул на Витюшу и начал принюхиваться к оцепеневшей толпе глав фратрий.
– Нагулялась, морда серая! – раздался неожиданно звонкий голос Чухоня. Меньше чем через секунду он стоял рядом с Крысой, прижавшись щекой к ее мохнатому лбу. – Соскучилась?
По трибунам пополз недоуменный ропот: «Как этот мальчишка смеет так обращаться к божеству?» Однако услышав радостное урчание зверя, недовольные тут же притихли. В конце концов, морда у Крысоматери и правда серая. Факт.
Объятия паренька с тотемом длились не долго. Чухонь взлетел на спину к своей мохнатой подруге, и вместе они исчезли во вновь на мгновение открывшейся дыре.
– Говорите, пока Конклав не закончен, дубль-пространство никак не покинешь? – ехидно поинтересовался Север у Морока.
Тот не стал спорить.
– Пора, господа! – обратился он к Конклаву. – Нам намекнули, что с голосованием самое время заканчивать. Мы нужны снаружи.
* * *– А вы не встречали тут невидимого кита? – первым делом спросила А-нно, очутившись вместе с Женькой на балконе.
То, что после этого произошло с лицами депферов, стоило снять на камеру и разослать во все комедийные шоу мира. Физиономии ребят растянулись в идиотских улыбках, подбородки задрожали, брови сложились домиками.
– Ой, – сказала Анита, во все глаза таращась на божество своего народа.
– Мама миа! – согласились с ней Тиаго и Нил.
И только рыжая девчонка ответила на заданный А-нно вопрос.
– Невидимого кита? Я вижу одного.
Женя неожиданно почувствовала, что воздух стал куда менее сухим, а солнце – не таким палящим. Его словно заслонило легким облачком. Так оно и было. Над Сан-Марко, едва не касаясь брюхом колокольни, плыла огромная туша кита. Совершенно прозрачного. Почти невидимого. Словно он был сделан из тончайшего стекла. «Нет, не стекла! Из воды!», – догадалась Женька. Малышка А-нно не теряла времени, с первых секунд пребывания на площади она помогала своим подопечным. Рыбина в небе была чем-то вроде резервуара – если станет совсем худо, можно зачерпнуть воды оттуда.
«Исправить или нет – зависит от тебя и твоих друзей…», – вспомнились Жене слова Агаты. Они вывели ее из легкого транса, вызванного фокусами черноглазой крохи.
– Эй, народ, соберитесь! – скомандовала Женя. – Если нам помогают тотемы, это не значит, что можно складывать лапки!
– Скажешь тоже! – хмыкнула Анита, выставляя перед собой ладонь. Ее примеру последовали остальные депферы. – Наши лапки давно в деле.
Ребята снова замерли, сосредоточившись на том, чтобы не дать осушить толпу на площади. На этот раз дело шло куда веселее. Вода мгновенно перестала покидать тела людей – преграда невидимому потоку жидкости, воздвигнутая друзьями, больше не напоминала решето. С появлением Малышки А-нно она превратилась в прочную плотину. Вроде той, что стоит на реке Колорадо и снабжает водой весь Лос-Анжелес.
У остальных членов команды, прибывшей из «Синих камней», по наблюдениям Женьки, дела шли не хуже. Над площадью, видимый только Людям ветра, парил грифон. Там, где тень от его широких крыльев касалась экранов, выставленных крыланами во главе с Тимкой, сплетение защитных фибр становилось плотнее. Теперь если какая-нибудь из оставшихся каменоломен взорвется, обломки зданий просто не смогут пробиться к головам туристов.
Правда, с момента, как на Сан-Марко высадился десант тотемов, ни один вражеский крылан не давал о себе знать. Только притаившиеся где-то в толпе депферы продолжали тянуть воду. Но и это не могло продолжаться долго. На площади, неся на спине Чухоня, появилось божество Людей нор. Гигантская крыса деловито пошевелила усами и устремилась к кафе на противоположной от балкона стороне Сан-Марко. Там зверюга выбрала ничем не примечательного парня в голубых джинсах и оранжевой рубахе на выпуск. Секунда, другая, и незнакомец, истошно вопя, лежал спиной на плитах. Хвостатый тотем стоял над пленником, прижав его лапой к земле.
Крысомать нашла одного из ларсовских депферов, сообразила Женька. Ох, и удивился же он, наверное, когда его со всей дури швырнуло на землю. Причем, вряд ли Крысомать позволила парню себя увидеть. Остальные-то на площади ее точно не видели. Иначе вой бы стоял – мама, не горюй! На крысу размером со слона сложно не обратить внимания, но люди не обращали. Жались к стенам домов, разыскивали в толчее потерянных близких, потирали ушибленные обломками места, и даже головы не поворачивали в сторону серого зверя.
– Глянь, одного схватили! – Анита тоже наблюдала за депфером в оранжевой рубахе.
Подоспевшие Прыщ с Салагой успели вытащить его из-под божества и поставили на ноги. Женька видела, как крысюки отвесили тотему по неуклюжему поклону и поволокли парня на середину площади, к восстановленной Кудаем блок-зоне.
Крыса же с Чухонем на спине уже рыскала на другом краю площади – искала новую жертву. Осталось подождать совсем немного, и бригада Людей нор во главе с Крысоматерью скрутит всех ларсовых депферов как миленьких. Женька глубоко вздохнула. Ее начало отпускать. В груди завозилась несмелая радость.
– Мы победили? – осторожно спросила Женька А-нно.
– Не знаю, – простодушно ответила та. – Но мы здорово поиграли!
Девочка сжала кулачки, потянула их вверх, к парящему над площадью киту, а затем резко растопырила пальцы. Прозрачная рыбина тут же разлетелась миллиардами брызг, которые через мгновение обрушалась на толпу.
Крик поднялся не хуже, чем после взрыва колонн. У Женьки даже уши заложило.
– И чего они так орут? – пожала плечами Малышка. – Подумаешь, дождик!
– Дураки потому что! – засмеялась Женька.
Она почувствовала облегчение. Такое большое, дикое, сумасшедшее облегчение, что голова закружилась и глаза наполнились слезами. Неужели, неужели, неужели все закончилось?
