Людмила Макарова - Одиночный Дозор
Но в случае Никиты все было еще интереснее. Он действительно не мог утверждать со стопроцентной уверенностью, что Светлые любой ценой стремились вывести его из равновесия ради достижения цели. Однако был еще Темный Иной Андрей Старков, который так же старался сбить его с толку и заставить действовать спонтанно. Он все время крутился поблизости и не упускал его из виду, пока не напоролся на Басоргина. Что это? Домыслы? Мания преследования? Если Старков жив, возможно, кое-какие вопросы имеет смысл задать именно ему, а не Светлым магам… Главное, целым остаться, получив ответ от Темного дозорного. Чем же все-таки закончилась для него та первоуровневая дуэль?
Как раз когда Никита поднял глаза на Эдуарда Карловича, в дверь просунулся модно упакованный молодой парнишка. Пресловутый Свет, о котором Никита только что размышлял не в самом позитивном ключе, казалось, брызнул по стенам.
– Вы меня звали, Эдуард Карлович?
– Ах, да! Знакомься, Трофим. Это Вася – наш новый аспирант из научного отдела. Если интересно, он тебя проводит в свою епархию, покажет, над чем сейчас кипит работа… Сделаешь, Василий?
– Конечно! Только у меня уровень доступа к информации начальный. Подойдет?
– Подойдет. Скажешь, что по распоряжению руководства тебе поручили провести экскурсию для Трофима Евгеньевича, который довольно долго отсутствовал в силу определенных обстоятельств. Я думаю, и сам много нового узнаешь. Согласен?
Вася улыбнулся и посмотрел на Трофима.
– На таких условиях – конечно! Слово руководства – оно здесь волшебное… Пойдете со мной, Трофим Евгеньич? Я вас использую как прикрытие, чтоб получить доступ к настоящей магической науке!
Вот это поколение некст! Ничего не боятся, никого не стесняются, цену себе знают. Никита невольно улыбнулся. Трофим тоже сдался. Любопытство победило. Он много лет не заглядывал в двери научного отдела Ночного Дозора, где ему когда-то предлагали поработать.
– Никит, я тебя возле дежурки подожду, – сказала Настя, воспользовавшись суматохой, возникшей с Васиным приходом, и выскользнула за дверь вслед за учеными.
Хитрый ход. Кое-чему его жена в Ночном Дозоре уже научилась. А вдруг она права, и наедине Басоргин действительно скажет больше, чем при свидетелях?
– Так что это за «некоторые особенности» моей ауры, о которых знают все, кроме меня? – в лоб спросил Сурнин, едва за Настей закрылась дверь.
На миг ему показалось, что Эдуард Карлович сейчас плюнет на все рекомендации вышестоящих чародеев и волшебниц, какими бы Великими и Величайшими они ни были, и выложит все, что знает.
Что бы Никита делал, если бы узнал, что он куда теснее связан со стихийным магом, беспробудно спящим в теле девушки Ларисы, чем с кем-либо из ныне живущих людей и Иных, – второй вопрос. Допустим, из самых гуманных соображений ему выложили бы как на духу, что зачарованная Лариса – эта жутковатая реликвия Инквизиции – его далекий предок, исток, из которого он черпает Силу, которую до конца не осознает и которой еще не овладел в полной мере.
Для ритуалов стихийному магу нужны стихии. Две жертвы ходят у него под носом: Трофим, тесно связанный с землей, и Настя – волшебница воды. С одной из стихий он занимался любовью не далее как сегодня ночью. Со второй – имел все шансы крепко подружиться. На одной чаше весов – двое Иных, на другой – половина пути до абсолютного могущества, если он принесет их в жертву сейчас, пока Сумрак еще нестабилен и все способности магов обострены до предела. Найти тех, кто хранит древнюю связь со стихиями воздуха и огня, и завершить ритуал не составит Никите труда. Для этой магии не нужны учебники. Сумрак, истомившийся в энергетической петле «люди – Иные», сам подскажет Никите Сурнину порядок действий, как подсказал давеча путь в «Уютный дом».
Если Никита переродится в слепое орудие Сумрака, на планете Земля после смерти Двуединого наступит Новая Эпоха. Все почти так, как говорил Трофим: для абсолютной гармонии в мире не должно быть Тьмы или не должно быть Света. Ни людей, ни Иных, ни конфликтов, ни войн, ни интриг, ни распрей… На землю снизойдет благодать, наступит царство первородных стихий, и единственный его властелин – Никита – вступит в свои права. Разве что освободившийся от чар древний стихийный маг разорвет тело Ларисы, вырвется на свободу и заявит свои претензии на трон. Но это будет уже совсем другая – личная война Никиты Сурнина, позабывшего человеческий облик. Некому будет пожелать ему победы.
«Нет, не может быть, иначе он не выбрал бы Свет, – подумал Эдуард Карлович, содрогнувшись от возможных перспектив. – Молодые дозорные этого не знают, зато знаю я – шеф тоже иногда ошибался на своем веку. Никите, даже если он полностью потеряет в Сумраке контроль, элементарно не хватит сил на то, чтобы стереть всех нас с лица Земли. Да, он может разгуливать по уровням Силы вплоть до четвертого, возможно – и глубже, но дальше этого дело не идет. Неукротимая магия глубоких слоев ему не по силам. Никогда ему ею не владеть! То эхо, которое живет в нем и которого мы так опасаемся, это всего лишь призрак, отголосок древней цивилизации».
Эдуард Карлович заставил себя посмотреть в глаза подчиненному…
Так что, ослушаться Пресветлого и сказать: «Понимаешь, парень, есть у нас подозрение, что ты – живое порождение Сумрака. Причем не исторгнутое из его глубин подобно Тигру, а изначально рожденное в человеческом теле. Помнишь, что натворил стихийный маг? Теоретически ты можешь то же самое. Хотя вряд ли. Мы считаем, слабоват».
Светлые Иные любят говорить правду, очень любят! Какое чувство справедливости их в этот момент охватывает. Какое сияние источают ауры! Но если есть для опасений Высших Иных хоть малейшее основание, а у Никиты Сурнина есть хоть один шанс из миллиона…
– Так, Никита, – сказал Эдуард Карлович. – Начнем с того, что у любого Иного неповторим рисунок ауры, в каждом из нас уникально течение Силы. Тебя же не удивляет, что при том, что все мы однотипно взаимодействуем с Сумраком благодаря разомкнутым энергетическим оболочкам, кто-то из нас становится целителем, кто-то – оперативником, а кого-то за уши не оттащить от занятий бытовой магией, которую большинство молодых Иных считают не более чем забавной, а то и вовсе бесполезной.
– Я спрашивал не об этом.
– Хорошо, я постараюсь выразиться яснее. Для той миссии, которую ты успешно выполнил – найти и обезвредить экспериментальную площадку Темных, – ты подходил лучше других. В данный конкретный момент времени на фоне процессов, протекающих в Сумраке, у части Иных, включая и вас с Трофимом, случился некий… кратковременный всплеск способностей. Относительное усиление энергетического взаимодействия с сумеречной реальностью. И судя по тому, как блестяще ты справился с задачей, руководство в тебе не ошиблось.
– Спасибо. Вы не ответили.
Эдуард Карлович нахмурился.
– Во-первых, я и не обязан, – сказал он. – Во-вторых, справляться с заданием в Ночном Дозоре – служебный долг любого сотрудника! А отнюдь не свидетельство исключительности. Здесь и сейчас ты лучше прочих подходил для конкретной миссии, соответственно тебе ее и поручили. На будущее советую учесть, что распоряжения нашего руководителя крайне редко имеют вид официального документа в двух экземплярах с подписью и печатью, который с поклоном несут тебе для ознакомления. Или ты считаешь, что перед каждым заданием Пресветлый Гесер должен лично являться к тебе домой и, извиняясь, объяснять, с какого перепугу он решил, что тебе все это по плечу?!
– Значит, вы ничего не скажете. Хорошо, я понял.
– Никита… Ты когда-нибудь задавался вопросом, почему у меня первый уровень Силы, а, например, у боевого мага Володи Меркушева пятый? Единица ему в работе не помешала бы. Почему Свет, который окутывает Сашу Спешилова в Сумраке, постоянно перемещается по его ауре? Светлые пятна играют на нем в пятнашки. Лично я такого раньше не видел, а я живу долго. Почему Трофим с Настей родились такими, какими родились? Не догадываешься, к чему это я? Пойми, Никита, ты работаешь в таком месте, где уникальность – такая же норма, как и выполнение поставленной задачи. Здесь нет, никогда не было и не может быть «обычных» Иных! Мы все необычны уже тем, что родились волшебниками от людей. Сейчас ты выйдешь из этой комнаты… Очень советую оглянуться по сторонам. Готов спорить на что угодно, что первый встречный в этих стенах окажется таким же уникумом, каким являешься ты сам! Все ясно?
– Да, Эдуард Карлович.
– Вот и хорошо. До завтра ты свободен, Никита. Смена суточная, с двадцати одного ноль-ноль, дальше – по графику. До свидания.
Басоргин стремительно встал из-за стола и первым вышел из переговорной.
Никита постоял в одиночестве и последовал за ним. Первым встреченным им Иным, а точнее – Иной, конечно, оказалась Настя, которая ждала его в коридоре, сгорая от нетерпения.
