Нэнси Холдер - Антология «Дракула»
— Ломать над этим голову не имеет смысла. Надо быть благодарными за то, что нам дано.
Выражение лица Ришелье из задумчивого стало деловым.
— Я желал встретиться с вами, милорд, по двум причинам. Во-первых, я должен был узнать, кто вы в действительности, и решить, достойны ли вы жизни. — На его губах вновь мелькнула угрюмая улыбка.
— Я чрезвычайно рад, что нам с вами нет необходимости вступать в схватку, из которой, я полагаю, вы вышли бы победителем.
— Вторая причина состоит в том, что я имею дерзость попросить вас об услуге, — продолжал он. — Я был бы вам чрезвычайно признателен, если бы вы покинули Францию на длительное время, а лучше навсегда. Благодарность моя не знала бы границ, если бы вы избрали местом вашего пребывания страну, находящуюся за пределами Европы.
— Это еще почему? — возмутился я. — Вы что, считаете европейские страны своими личными владениями?
— Ни в коей мере, — покачал головой Ришелье. — Вы неправильно меня поняли. Уважение, которое я питаю к вам, столь велико, что, будь я действительно властелином Европы, я никогда не осмелился бы указать вам на дверь. Я прошу исполнить мою просьбу ради общего блага. Умоляю, будьте снисходительны и выслушайте меня, ибо то, что я намерен сказать, очень важно.
Как я уже сказал, нас не много. И все мы давно уже принадлежим к породе немертвых. Мы тщательно скрываем свою сущность и принимаем все меры предосторожности, дабы не создавать новых немертвых. По нашим наблюдениям, во Франции и Германии вы вели себя сходным образом. Теперь, когда мир серьезно меняется, я уверен, нам жизненно необходимо выработать новые принципы.
— Я не сомневаюсь, что в самом ближайшем времени в Европе разразится война, и, может быть, даже не одна, в которую будут вовлечены едва ли не все страны мира. Кайзер Вильгельм весьма амбициозен, и Австро-Венгрия готова плясать под его дудку. Угроза того, что мы, немертвые, закончим свое существование, чрезвычайно велика, и я не могу не сознавать этого. В странах, охваченных пламенем войны, вероятность стать жертвой несчастной случайности многократно вырастает. Я уверен, будет разумно, если все мы поселимся как можно дальше друг от друга, увеличив тем самым шансы на то, что хотя бы один из нас выживет.
— Подобное предложение не лишено смысла, — согласился я. — До сих пор я считал себя единственным немертвым, обитающим на земле, и нимало не заботился о том, как на нашем племени скажутся последствия человеческого безрассудства. Коль скоро существование моих собратьев оставалось для меня тайной, я считал себя свободным от каких-либо обязательств перед ними. Вы заставили меня изменить свою точку зрения, месье Ришелье. Как я должен поступить?
— Благодарю вас, милорд, — склонился в поклоне Ришелье, — Мы были бы вам бесконечно признательны, возьми вы на себя труд перебраться в Америку. Зловещие щупальца европейской войны вряд протянутся через океан, и мы можем быть уверены, что один из нас — величайший из нашего племени — находится в безопасности. Разумеется, все мы, оставшиеся здесь, тоже постараемся выжить. Надеюсь, что мы с вами будем поддерживать переписку. Вне всякого сомнения, когда-нибудь настанет и наше время, но, возможно, это дело весьма отдаленного будущего. Что вы на это скажете?
Я медлил с ответом, обдумывая слова Ришелье, взвешивая все «за» и «против». В конце концов я решил, что мой собеседник прав. Америка — бурно развивающаяся страна, способная в самом ближайшем будущем обрести огромное могущество. К. тому же, если я обоснуюсь в Америке, шансы на то, что Ван Хелсинг и его банда откроют место моего пребывания, значительно снизятся. Более того, в молодой стране, принимающей целые потоки эмигрантов, Носферату, пусть даже решивший соблюдать предельную осторожность, сможет время от времени удовлетворять свои потребности, не привлекая особого внимания.
В знак согласия я протянул Ришелье руку.
Минуло почти два года, прежде чем я отправился в Соединенные Штаты. Нам с Ришелье, который благодаря навыкам, полученным при дворе Людовика XIII, сумел сплести длинную цепь подкупленных чиновников, пришлось разработать и осуществить чрезвычайно сложный план. С помощью Ришелье мне удалось открыть несколько счетов в швейцарских банках и перевести на них большую часть моего состояния. Остаток золотого запаса контрабандой переправили в Америку и спрятали в тайниках, местонахождение которых было известно лишь мне и агентам, осуществлявшим перевозку. Полагаю, излишне упоминать о том, что все они стали жертвами трагических происшествий.
Недвижимое имущество, которым я располагал во Франции и Германии, мы сумели выгодно продать. Мое пребывание в Европе близилось к концу. Должен с сожалением сказать, что месье Жанмер, агент по недвижимости, и его немецкий коллега тоже погибли при загадочных обстоятельствах. Подобная участь постигла и содержательницу борделя в Берлине. Что касается мадам Шарман, то Ришелье, питавший к ней особое расположение, решил до поры до времени оставить ее в живых.
За два последних года, проведенных в Европе, я не раз встречался с другими Носферату, входившими в круг общения Ришелье, и между нами возникло… Не знаю, каким словом лучше охарактеризовать наши отношения. Мы, Носферату, не способны к дружбе в человеческом понимании этого слова, однако можем создать прочный союз. Особенно я сблизился с обоими Борджиа, державшими Италию в железных тисках, в точности как это делал я, управляя собственными землями. Родриго, в конце своей жизни ставший папой римским, был непревзойденным мастером по части политических уловок и коварства.
Я поведал своим новым могущественным союзникам о пребывании в Англии и происках врагов, вынудивших меня покинуть эту страну, и предупредил их об опасности, которой чревато столкновение с Ван Хелсингом и его бандой, одержимой охотничьим пылом.
Несмотря на то что я собирался проникнуть в Америку в нечеловеческом обличье, меня снабдили превосходно подделанными документами, из которых следовало, что статус гражданина Соединенных Штатов присвоен мне в тысяча восемьсот девяносто пятом году. Итак, на исходе пятого столетия своей земной жизни я, подобно тысячам других переселенцев, должен был оставить родной континент в поисках новой жизни.
Для своего путешествия я избрал пакетбот, носивший гордое имя «Король морей». Его команда состояла исключительно из твердолобых янки, и, вспоминая свое путешествие в Англию и общение с суеверными идиотами, матросами «Деметры», я был весьма рад этому обстоятельству. Капитана предупредили, что я — человек весьма эксцентричного нрава и слабого здоровья и потому на протяжении всего плавания не буду покидать свою каюту. Стюарду было предписано оставлять пищу у дверей каюты; в ночные часы я, к великой радости рыб, выбрасывал приносимые мне кушанья в иллюминатор.
Плавание проходило без всяких происшествий, однако я не слишком томился от скуки, ибо за прошедшие столетия успел научиться терпению. Бесконечные и однообразные дни и ночи я проводил за изучением карт и чтением литературы о моей новой родине. К тому моменту, когда корабль пристал к американскому берегу, я знал об этой стране не меньше, чем ее коренные жители.
Первым портом, в котором мы сделали остановку, был Новый Орлеан — город, где находился один из моих тайников. Под покровом ночи я выскользнул на берег, приняв обличье огромного волка. Таможенные чиновники и портовые рабочие, завидев грозного зверя, разразились испуганными криками. Пресечь их робкие попытки окружить меня не составило труда. Раздалось несколько выстрелов, однако пули проходили сквозь тело, не причиняя мне ни малейшего вреда, словно я был тенью.
После изнурительных месяцев полного воздержания мне было необходимо подкрепить свои силы. Здоровенный пес, набросившийся на меня, когда я пробирался по узким и зловонным портовым улицам, позволил удовлетворить терзавшую меня жажду. Конечно, кровь животного не идет ни в какое сравнение с человеческой — это все равно что овсяная похлебка для привыкшего к изысканным яствам гурмана. Но на пустой желудок и овсяная похлебка придется кстати. К тому же животные обладают одним преимуществом: не имея души, они, расставаясь с жизнью, не превращаются в Носферату.
Не буду утомлять вас подробным рассказом о том, как я нашел себе дом. Скажу только, что я отыскал старинное заброшенное здание неподалеку от города и купил его. Хотя все вокруг разительно отличалось от Европы, мне пришлись по душе просторы Луизианы с их постоянными туманами. Я с удовольствием наблюдал за кипевшей здесь жизнью и любовался деревьями, обвитыми паутиной испанского моха.
По обыкновению, я посетил местный бордель и предпринял все шаги, чтобы без лишних хлопот удовлетворять свои потребности. На этот раз содержательницей борделя оказалась американка сицилийского происхождения, состоявшая в рядах «Черной руки». В отличие от своих европейских коллег она нимало не заботилась о подопечных, считая их чем-то вроде машин по производству денег. Я мог не опасаться излишнего любопытства с ее стороны.
