Ольга Чигиринская - Оборотень
Врёт, догадалась Инга, следя за его языком тела. Точнее, недоговаривает.
И тут её осенило.
— Часто с вами такое случается?
— Н-не знаю… когда как.
Опять соврал.
— Раз в месяц примерно? — уточнила Инга.
— Может быть.
— Не боитесь вы, скажем, солнечного света?
Молодой человек вытянул руку, густо поросшую темными волосами, в поток света из окна. Поросль на его сильном предплечье тут же перестала выглядеть чёрной, заиграла тёмной бронзой. Рукав чуть задрался, приоткрывая татуировку: весьма художественно исполненную русалку. А больше ничего не случилось.
Валера поднял на Ингу изжелта-зеленые глаза, и та все поняла. Недаром, ох, недаром ей пришел на ум Тайлер Хохлин!
— Евгений Львович, оставьте нас одних, — попросила она. — Пожалуйста.
Учитель улыбнулся, кивнул и вышел. Тяжёлая дверь за ним захлопнулась. Инга склонилась к парню через стол и тихо спросила:
— Давно это у вас?
— Что? — он сделал удивленный вид.
— Я знаю, кто вы такой. Или лучше так: что вы такое. Почему вы раз в месяц нуждаетесь в хорошей пробежке голышом на свежем воздухе. В полнолуние.
Валера невесело улыбнулся. Или оскалился?
— А я думал, вы меня за… кого-то другого приняли.
Инга покачала головой.
— Так вы, значит, не думаете, что я спятил?
— Нет. Вы в здравом уме, просто… отличаетесь от других людей.
— Ну, если вы понимаете, что к чему, то помогите мне из психушки выбраться. У меня жинка дома с ума сходит, наверное.
— Я постараюсь, — сказала Инга. — Но сначала я хочу поговорить с вами. Убедиться, что вы… безопасны.
— Так луна ж уже ушла!
— Но будет и следующее полнолуние.
Валера втянул голову в плечи.
…Примерно через полчаса ей удалось уговорить Чуба, а потом вдвоем с Чубом — главврача и полицейского капитана отпустить Валерия под обязательство посещать психотерапевта. Оставалось ещё уладить дело о краже трусов (капитан был готов не открывать его, если Валера с хозяйкой решит все миром) и дождаться Валериной жены с вещами — потому что сейчас на нем была только заношенная больничная пижама.
Инга сгорала от любопытства. Несколько дней назад потаённый мир приоткрылся ей, а теперь казалось, что он просто хлынул в прореху. Вампиры, ведьмы, теперь вот оборотень — что ещё скрывается на изнанке обыденности?
Чуб довольно быстро потерял интерес к Валерию, когда Инга убедила его в том, что расстройство молодого человека — соматической природы. Конечно, он написал парню направление в институт на энцефалограмму (Инге страшно интересно было увидеть результат), велел сделать гормональное исследование — но по глазам было видно, что этот случай его уже не трогает. Он был чистым психотерапевтом, солистом; соматические же расстройства требовали командной работы с врачами других профилей.
Ещё через полчаса в вестибюль диспансера вошла, волоча за собой огромный чемодан на колесах, маленькая курносая женщина с уже заметно округлившимся животом. Её заплаканные глаза смотрели презрительно и гордо.
— Держи свои вещи, — сказала она Валерию. — И домой можешь не возвращаться. Катись в свои Вовчуги! Видеть тебя не хочу больше!
И, рыдая, бросилась обратно в двери.
Ярослав ожидал увидеть свою машину изуродованной до неузнаваемости и недееспособности. Но то, что он увидел, превзошло его самые неприятные предчувствия.
Фургона не было. Осколки стекол отмечали место, где его припарковали позавчера, но машина исчезла.
Если бы Ярослав курил, самое время было бы закурить. А так оставалось только стоять столбом и таращиться на россыпь осколков, кубиковидных и тускловатых, как необработанные алмазы…
— Занес же вражий дух меня на распроклятую квартеру, — раздался голос сзади.
Ярослав и хотел бы стремительно обернуться — никак. Что ж, обернемся медленно.
Сзади стоял крепкий, круглолицый, с высокими залысинами мужичок в очень хорошем костюме. Ярослав хорошо знал этого человека в лицо — когда готовишь убийство вампирского мастера, нужно знать, кто у него рулит службой безопасности.
— Иван, — представился мужичок и протянул Ярославу руку. Ярослав давно вышел из возраста, в котором плюют противнику в ладонь. Он просто еле заметно кивнул и сказал:
— Ярослав.
Иван, чтобы рука не болталась зря, указал на россыпь осколков.
— Машину потеряли?
— Вроде того.
— Не волнуйтесь, это я велел её в сервис отогнать. А то двор тут сами знаете какой. Хулиганьё.
Ярослав промолчал.
— И насчёт ремонта не беспокойтесь — вам её доставят как новенькую. Кстати, куда?
Ярослав полез в карман, достал визитку. Запястье гнулось плохо, предплечье от локтя вниз потемнело и вспухло. Не перелом, и то хлеб.
— Позвоните.
Быстрым взглядом Иван словно сфотографировал визитку, затем убрал её в бумажник.
— А насчет этих троих не беспокойтесь, они получат надлежащее внушение. Я здесь, собственно, за этим.
Ярослав молчал.
— И не трогайте их больше, лады? Вы им вломили, они вам вломили, давайте считать, что ничья.
Ярослав сжал зубы и убрал руки за спину.
— И вообще, знаете, лучше вам просто отдохнуть, полежать… А как машину починят, вовсе уехать из города. Ну сами подумайте, что вам делать здесь? Магия крови не нуждается в вашем присутствии, Сильвестр Станиславович будет соблюдать договор, потому что такова его природа… Ваше присутствие только затрудняет дело, сами видите… Так зачем вам здесь оставаться?
Ярослав молчал.
— Подумайте над моим советом, — Иван доброжелательно улыбнулся и направился в подъезд.
— Мама, — тихо позвал Ярослав.
— Здесь я, — каким-то усталым голосом отозвалась невидимая в свете дня Ольга.
— Где моя колымага?
— Сервис на Левашова, левый берег.
Ярослав тяжело выдохнул. Насколько он успел узнать город — это ещё один перегон на трамвае и несколько остановок на троллейбусе. В то время как тело требовало уйти отсюда и залечь дома.
Но в колымаге оставался тайник с оружием, который могли обнаружить в ходе ремонта. Его нужно забрать, особенно серебряный боеприпас.
Проклиная все на свете, Ярослав поплёлся обратно на остановку трамвая.
На счастье ли, на несчастье, но турникет диспансера сделали в расчете на попытку силового прорыва. В таких случаях его просто заклинивало. Благодаря этому чудесному свойству турникета удалось Таню задержать и отчасти успокоить.
— Мне родители позвонили! — всхлипывая, рассказывала она. — Они тебя по телевизору видели. На весь город позор, голый по лесу бегал…
— По телевизору? — от гнева на глупых журналоидов, которым подавай контент любой ценой, у Инги скулы свело. — Его так и показали, в лицо?
— Нет, конечно, лицо кубиками замазали… Но татуировку-то на руке все видели!
Уф. Уже легче.
— Таня… Танечка, успокойтесь пожалуйста, послушайте меня. У вашего мужа довольно редкое психосоматическое расстройство, которое обостряется в полнолуние. Ну вот как мы с вами, женщины, во время месячных сами не свои, так и Валера немножко… ну, считайте, что у него такие месячные.
Валеру при этих словах зримо перекосило, но он ничего не сказал. Сидел, упираясь локтями в колени и свесив ладони, морщил лоб и нос. Видно было, что хочется ему рвать и метать, но он себя контролирует.
— Если лицо Валеры не показали по телевизору — то и ничего страшного. Никакого вселенского позора не случилось, эти утренние новости смотрят два с половиной пенсионера. Перед вами сейчас стоит более серьезная проблема — заболевание Валеры. И самый главный вопрос, который я вам задать хочу: вы его любите?
На этот раз Таня молчала долго, а когда заговорила — слезы снова потекли.
— Люблю, конечно. А вот он меня — любит? Это же получается, он мне три года врал, что уходит на рыбалку, в командировку едет, к родичам, ещё куда… Думаешь, я не замечала? Думаешь, не мучилась из-за этого? Я уж решила было, ты бабу себе завел…
— Да ты что, Таня! — Валера вскинулся и заметался по кабинету, в два шага преодолевая расстояние от угла до угла. — Да я никогда бы… Таня! Танечка! Я же как раз потому что люблю тебя, я же боялся, что ты узнаешь — и уйдёшь… Будешь думать, что я из этих… извращенцев, что по кустам девчонок пугают!
— А ты — не?
— Нет! Я как раз вот подальше от людей убираюсь, чтобы не напугать, не зада… не задеть никого! Таня, я зла никому не желаю, просто в такие дни… ну, душит меня одежда, ну что тут поделаешь. Не хотел я, чтобы ты меня видела таким, понимаешь? Потому что люблю тебя, потому что боюсь за тебя… Таня…
Он попался на лжи, и восстановить доверие теперь будет трудно, подумала Инга.
— Ты мне одно скажи, — глухо проговорила женщина. — Это ребёнку передастся?
— Не знаю, — выдавил из себя Валера. Таня снова вскочила.
