Джоан Роулинг - Гарри Поттер и испорченный ребёнок
АКТ ПЕРВЫЙ, СЦЕНА СЕДЬМАЯ
ДОМ ГАРРИ И ДЖИННИ ПОТТЕРОВ, КОМНАТА АЛЬБУСА
АЛЬБУС сидит на кровати, а за дверью жизнь бьёт ключом. Затишье в комнате резко контрастирует с постоянным кавардаком снаружи. Слышен вопль ДЖЕЙМСА (через несколько мгновений обрывается).
ДЖИННИ: Джеймс, прошу тебя, забудь про свои волосы и приберись в этой чёртовой комнате!
ДЖЕЙМС: Да как же забыть?! Они розовые! Мне теперь придётся использовать свой плащ–невидимку!
ДЖЕЙМС появляется в дверях, у него розовые волосы.
ДЖИННИ: Отец давал тебе плащ не для этого!
ЛИЛИ: Кто видел мой учебник по Зельям?
ДЖИННИ: Лили Поттер, даже не думай надеть это завтра в школу!
В дверях комнаты АЛЬБУСА появляется ЛИЛИ. Крылышки феи у неё за спиной трепещут.
ЛИЛИ: А мне они нравятся. Я могу ими махать.
Убегает. В проёме двери комнаты АЛЬБУСА появляется ГАРРИ. Смотрит сквозь сына, будто не видит его.
ГАРРИ: Привет.
Возникает неловкая пауза. В проёме двери появляется ДЖИННИ. Она видит, что происходит, и задерживается на минутку.
Просто принесла подарок… подарки к началу учёбы в Хогвартсе. Вот это прислал Рон.
АЛЬБУС: Всё в порядке. Любовное зелье. Всё нормально.
ГАРРИ: По–моему, это какой–то прикол… даже не знаю, в чём его суть. Лили получила в подарок пукающих гномов, Джеймс — гребешок, разукрасивший его волосы в розовый цвет. Рон… ну, Рон — это Рон, что с него взять.
ГАРРИ кладёт сосуд с любовным зельем АЛЬБУСА на кровать мальчика.
Я тоже хотел бы… Это от меня.
Достаёт небольшое одеяло. ДЖИННИ смотрит на это одеяло, понимает, что творится на душе у ГАРРИ, и неслышно уходит.
АЛЬБУС: Старое одеяло?
ГАРРИ: Я долго думал, что тебе подарить в этом году. Джеймсу… ну, Джеймс с незапамятных времён мечтал о плаще–невидимке, Лили — я знаю, как она любит крылья. А вот ты… Тебе исполнилось четырнадцать лет, Альбус, и мне хотелось сделать тебе подарок… со значением. Это… это единственное, что у меня осталось от мамы. Единственное. Меня отдали Дурслям завёрнутым в это одеяло. Я уже думал, что потерял его навсегда, но затем, когда твоя двоюродная бабушка Петунья умерла, оно внезапно нашлось среди её вещей. Дадли нашел его и любезно выслал его мне, и с того времени… в любой момент, когда мне хотелось счастья, я просто дотрагивался до него. И теперь мне хотелось бы знать…
АЛЬБУС: Нет ли у меня желания тоже до него дотронуться? Да ради бога. По рукам. Будем надеяться, что оно поможет мне ощутить счастье. Мне счастье действительно не помешает.
Касается одеяла.
Но будет лучше, если оно останется у тебя.
ГАРРИ: Я думаю… верю, что Петуньи хотелось, чтобы оно было у меня, поэтому она его и хранила, и сейчас я хочу передать его тебе. Я совсем не знал свою маму, но думаю, что она бы это одобрила. И может быть… я увижу тебя с ним в канун дня всех святых. Мне хотелось бы, чтобы оно было с нами в ночь, когда они погибли… и это было бы правильно с нашей стороны…
АЛЬБУС: Слушай, мне много чего ещё осталось собрать в дорогу, а у тебя наверняка работы по делам Министерства просто завались, так что…
ГАРРИ: Альбус, я хочу, чтобы ты взял одеяло.
АЛЬБУС: И что я должен буду с ним делать? Па, крылья феи — это хотя бы осмысленная вещь, плащ–невидимка — тоже понятно, для чего, но это… Нет, ну правда?
ГАРРИ задет. Он смотрит на сына и ощущает отчаяние от невозможности достучаться до него.
ГАРРИ: Тебе помочь? Собираться, я имею в виду. Я всегда любил собираться. Это означало, что я опять могу проститься с Тисовой улицей и вернуться в Хогвартс. Это было… ну, я знаю, что тебе не нравится, когда я… но…
АЛЬБУС: Для тебя он был самым счастливым местом на земле. Я в курсе. Бедный сиротка, которого тиранили его дядя и тётя Дурсли…
ГАРРИ: Альбус, прошу тебя… Неужели мы не можем просто…
АЛЬБУС: …которого мордовал его двоюродный брат Дадли и которого спас Хогвартс. Я это всё знаю, пап. Болтовня и ничего больше.
ГАРРИ: Я не поведусь на твою провокацию, Альбус Поттер.
АЛЬБУС: Бедный сиротка, явившийся, чтобы всех спасти. Так что могу сказать от лица волшебного сообщества, как благодарны мы тебе за героизм. Тебе поклон или реверанс?
ГАРРИ: Альбус, не надо, пожалуйста… Ты же знаешь, я никогда не искал благодарности.
АЛЬБУС: Но прямо сейчас я просто переполнен ею. Наверняка она вызвана таким щедрым подарком, как это сопревшее одеяло…
ГАРРИ: Сопревшее одеяло?
АЛЬБУС: А что, по–твоему, должно было случиться? Мы должны были обняться? Я должен был тебе сказать, что всегда любил тебя? Что? Что?
ГАРРИ (в конце концов потеряв терпение): Знаешь что? Меня уже во как достало то, что я, оказывается, виновник всех твоих бед. У тебя, в конце концов, есть отец, а у меня не было, ясно тебе?
АЛЬБУС: И ты считаешь это большим несчастьем? Лично я — нет.
ГАРРИ: Хочешь, чтобы я умер?
АЛЬБУС: Нет! Я лишь хотел бы, чтобы ты не был моим отцом.
ГАРРИ (ослеплённый гневом): Ну что ж, иногда и мне хочется, чтобы ты не был моим сыном.
Тишина. АЛЬБУС качает головой. Пауза. До ГАРРИ доходит, что именно он сказал.
Нет, я не это имел в виду!..
АЛЬБУС: Увы. Как раз это.
ГАРРИ: Альбус, ты просто знаешь, как можно задеть меня за живое…
АЛЬБУС: Ты именно это имел в виду, папа. И, честно говоря, я тебя не осуждаю.
Убийственная пауза.
Будет лучше, если ты оставишь меня в покое.
ГАРРИ: Альбус, прошу тебя…
АЛЬБУС хватает одеяло и отбрасывает его в сторону. Одеяло задевает сосуд с любовным зельем РОНА, зелье заливает одеяло и кровать, в воздух поднимается маленький клуб дыма.
АЛЬБУС: Не надо ни счастья мне желать, ни любить меня.
АЛЬБУС выбегает из комнаты. ГАРРИ пытается его догнать.
ГАРРИ: Альбус! Альбус… пожалуйста…
АКТ ПЕРВЫЙ, СЦЕНА ВОСЬМАЯ
СОН, ХИЖИНА НА СКАЛЕ
Слышен ОГЛУШИТЕЛЬНЫЙ ГРОХОТ. За ним — ОГЛУШИТЕЛЬНЫЙ ТРЕСК. ДАДЛИ ДУРСЛЬ, ТЁТЯ ПЕТУНЬЯ и ДЯДЯ ВЕРНОН сидят съёжившись от страха за кроватью.
ДАДЛИ ДУРСЛЬ: Ма, мне это не нравится.
ТЁТЯ ПЕТУНЬЯ: Я знала, что сюда не следовало соваться. Эх, Вернон, Вернон… Тут и спрятаться–то негде. Даже маяк слишком далеко отсюда.
Ещё один ОГЛУШИТЕЛЬНЫЙ ГРОХОТ.
ДЯДЯ ВЕРНОН: Ничего, ничего… Что бы это ни было — сюда оно не явится.
ТЁТЯ ПЕТУНЬЯ: Мы прокляты! Он проклял нас! Этот мальчишка нас проклял! (Замечает ГАРРИ-ПОДРОСТКА.) Это всё твоя вина! Убирайся отсюда!
ГАРРИ-ПОДРОСТОК замечает, как ДЯДЯ ВЕРНОН высовывает из–за кровати ружьё, и отшатывается.
ДЯДЯ ВЕРНОН: Кто бы это ни был, предупреждаю — я вооружён!
ХРЯСЬ! Дверь срывается с петель. Посередине дверного проёма стоит ХАГРИД и смотрит на них.
ХАГРИД: Может, заварим чайку? Не так–то просто было досюда добраться.
ДАДЛИ ДУРСЛЬ: Только… посмотрите… на… него…
ДЯДЯ ВЕРНОН: Назад! Назад! Держись за моей спиной, Петунья! И ты, Дадли! Я сейчас прогоню этого бармаглота!
ХАГРИД: Бар… кого?!
Отнимает у ДЯДИ ВЕРНОНА ружьё.
Давненько таких не видел.
Скручивает ствол и завязывает его в узел.
Опаньки!
Отвлекается, замечая ГАРРИ-ПОДРОСТКА.
Гарри Поттер!
ГАРРИ-ПОДРОСТОК: Здравствуйте…
ХАГРИД: В последний раз, когда я тебя видел, ты был ещё дитём. Ну просто вылитый отец, хотя глаза матушкины.
ГАРРИ-ПОДРОСТОК: Вы знали моих родителей?
ХАГРИД: А чтоб его, куда ж мои манеры подевались? С днём рожденья тебя! У меня для тебя кой–чего имеется… правда, я тут невзначай сел на него, но на вкус — самое то!
Из внутреннего кармана своего пальто он извлекает слегка сплющенный шоколадный торт с надписью «С Днем Рождения Гарри», выполненной зелёной сахарной глазурью.
ГАРРИ-ПОДРОСТОК: А вы кто?
ХАГРИД (смеясь): Верно, я ж не представился. Рубеус Хагрид, Хранитель Ключей и Угодий Хогвартса. (Оглядывается.) А всё–таки, как там насчёт чая? Я бы и от чего покрепче не отказался — ежели у вас есть, конечно.
ГАРРИ-ПОДРОСТОК: Хог… чего?
ХАГРИД: Хогвартс. Ну, о Хогвартсе–то ты, конечно, всё знаешь.
ГАРРИ-ПОДРОСТОК: Э-э… нет. Извините.
ХАГРИД: «Извините»?! Это им извиняться надо! Я знал, что ты не получаешь своих писем, но я даже подумать не мог, что ты вообще ничего не знаешь о Хогвартсе, это же уму непостижимо! Ты что же, никогда не интересовался, где твои родители всему научились?
ГАРРИ-ПОДРОСТОК: Чему — всему?
ХАГРИД поворачивается к ДЯДЕ ВЕРНОНУ с угрожающим видом.
