Кристин Каст - Призванный
Тревис пожал широкими плечами.
— Мне нравится баловать мою девочку. Так будет всегда.
— Я точно так же отношусь к Муджажи. — Ленобия почесала широкий лоб Бонни. — Некоторым лошадкам нужен особый уход.
— Ага, значит, с вашей лошадью — это особый уход, а с моей — избалованность?
Ленобия посмотрела ему в глаза, и он увидел, как в них пляшут искорки смеха:
— Да. Конечно.
— Конечно, — повторил он. — А теперь вы опять напоминаете мне мою маму.
Ленобия приподняла брови:
— Должна сказать, это звучит весьма странно, мистер Фостер.
Тревис звонко расхохотался, и этот наполненный радостью смех напомнил Ленобии о рассветах.
— Это комплимент, мэм. Мама настаивала, чтобы все шло по ее указке. Всегда. Упертая была дамочка, но ее упрямство сглаживалось тем, что она почти всегда оказывалась права.
— Почти всегда? — многозначительно переспросила Ленобия.
Тревис снова рассмеялся.
— Если бы она сейчас оказалась здесь, то сказала бы то же самое!
— Вы часто по ней скучаете, да? — сказала Ленобия, изучая загорелое, четко очерченное лицо ковбоя.
«Он выглядит старше двадцати семи, но в хорошем смысле», — подумала она.
— Так и есть, — тихо признался он.
— Это многое говорит о ней, — сказала Ленобия. — Много хорошего.
— Рэйн Фостер и была хорошим человеком.
Ленобия улыбнулась и покачала головой.
— Рэйн Фостер. Весьма необычное имя.
— Не настолько, если вы из «детей цветов» шестидесятых, — возразил Тревис. — Вот Ленобия уж точно необычное имя.
Ленобия, не раздумывая, ответила:
— Нет, если так назвала дочь в восемнадцатом веке английская девица с большими надеждами. — Слова едва сорвались с ее губ, как Ленобия поспешно прикусила язык.
— Вы устали от такой долгой жизни?
Ленобия оказалась застигнутой врасплох.
Она ожидала, что Тревис будет потрясен и поражен, услышав, что она живет на свете уже больше двухсот лет. Но в его голосе сквозило простое любопытство. И почему-то его откровенный интерес расслабил ее, и Ленобия ответила на вопрос честно, не пытаясь уклониться.
— Если бы у меня не было лошадей, думаю, очень бы устала.
Тревис кивнул, словно понял ее, но сказал лишь:
— Восемнадцатый век — это серьезно. С тех пор многое изменилось.
— Но не лошади.
— Счастье и лошади.
В его глазах вновь заплясали веселые искорки, и Ленобию вновь поразил их цвет, который менялся и светлел.
— Ваши глаза, — заметила она. — Их цвет меняется.
Уголки губ Тревиса приподнялись.
— Так и есть. Мама, бывало, говорила, что по их цвету может понять, что я натворил.
Ленобия не смогла от него отвернуться, хотя ее охватила тревога.
К счастью, Бонни выбрала этот момент, чтобы ткнуться мордой в плечо хозяйки конюшен. Ленобия почесала лоб лошади, одновременно пытаясь успокоить какофонию чувств, пробуждаемых в ней присутствием этого человека.
«Нет, я не позволю случиться такой ерунде».
С прежней холодностью Ленобия перевела взгляд с Бонни на ковбоя.
— Мистер Фостер, почему вы здесь, а не оберегаете мои конюшни от любопытных недолеток?
Его глаза сразу же потемнели, вернувшись к обычному безопасному карему цвету. Голос из теплого стал деловым:
— Мэм, я поговорил с Дарием и Старком. Думаю, до конца урока ваши лошади в безопасности, потому что в манеже находятся два обозленных вампира, сражающихся с учениками в рукопашном бою с упором на то, как сбивать противника с ног. — Он поправил шляпу. — Кажется, этим парням не меньше, чем вам не нравится, когда их недолетки кого-то беспокоят. Поэтому теперь они станут загружать их по полной программе.
— О, отлично. Это хорошие новости, — одобрила Ленобия.
— Да, мне тоже так кажется. Поэтому я подумал, что могу выйти и предложить вам кое-что очень приятное.
«Неужели он со мной флиртует?»
Ленобия подавила нервную дрожь и посмотрела на Тревиса невозмутимым пристальным взглядом.
— Не думаю, что вы каким-то образом можете сделать мне приятное.
Она была уверена, что его глаза посветлеют, но Тревис ответил ей столь же пристальным взглядом.
— Ну, мэм, я полагал, что вы сразу догадаетесь, о чем я. Предлагаю вам прокатиться. — Он сделал паузу и добавил: — На Бонни.
— Бонни?
— Бонни. Моя лошадь. Такая большая, серая в яблоках, стоит рядом с вами и тыкается в вас мордой. Та самая, что любит печеньки.
— Я знаю, кто такая Бонни, — прервала его Ленобия.
— Подумал, что вам хочется на ней проехаться. Поэтому и привел ее сюда в полной сбруе.
Когда Ленобия ничего не ответила, Тревис со сконфуженным видом поправил шляпу.
— Когда мне нужно отдохнуть, вспомнить, каково это: дышать и улыбаться, я взбираюсь на Бонни и пускаю ее в галоп. Для такой большой девочки она скачет быстро, похоже, будто едешь на горе, и от этого я улыбаюсь. Подумал, что и вас такая поездка может развеселить. — Он заколебался и добавил: — Но если не хотите, я отведу ее назад.
Бонни ткнулась Ленобии в плечо, словно тоже предлагая прокатиться.
И Ленобия приняла решение. Она никогда в жизни не отказывала лошади, и ни один человек — не важно, насколько неловко она себя с ним чувствовала — не заставит ее сделать это в первый раз!
— Думаю, вы можете быть правы, мистер Фостер. — Она встала, взяла у ковбоя поводья и набросила их на мощную шею Бонни.
По движениям Тревиса Ленобия сразу же поняла, что удивила его. Он моментально вскочил со скамейки.
— Давайте, я вас подсажу.
— Не нужно, — ответила она, отвернулась от Тревиса и подтолкнула Бонни, чтобы та встала позади скамейки. С грациозностью, отточенной за столетия практики, Ленобия шагнула с земли на скамейку, а затем на ее спинку, откуда, легко вставив ступню в стремя, взлетела в седло. Она сразу же заметила, что Тревис укоротил стремена своего широкого седла, чтобы они были ей впору, хотя седло было очень большим, Ленобии сидела в нем скорее удобно, нежели неуклюже. Она посмотрела на Тревиса, и улыбнулась, потому что ей показалось, что он находится далеко внизу.
Ковбой улыбнулся ей в ответ:
— Знаю-знаю.
— Отсюда все выглядит по-другому.
— Конечно. Давайте же, прокатитесь на моей девочке. Она напомнит вам, как дышать и улыбаться. И Ленобия, мне бы хотелось, чтобы вы перестали звать меня «мистер Фостер». — Он приподнял шляпу, улыбнулся и протяжно добавил: — Если вам будет угодно, мэм.
Ленобия лишь вскинула бровь. Она легонько сжала коленями бока Бонни и чмокнула губами, как не раз делал Тревис. Лошадь сразу же откликнулась и плавно тронулась вперед. Ветерок по-прежнему дул, и тепло этого вечера напомнило Ленобии о весне. Она улыбнулась.
— Может, эта долгая холодная зима закончилась, малышка Бонни. Может, идет весна.
Бонни запрядала ушами, прислушиваясь, и Ленобия похлопала ее по мощной шее. Она направила кобылу на север и поехала вдоль каменной стены мимо расколотого дерева, ставшего свидетелем стольких мучений, мимо конюшен и манежа.
Они ехали, перемежая шаг с легкой рысью, всю дорогу до места, где север соединялся с востоком в углу стены, опоясывающей территорию кампуса. Достигнув этой точки, Ленобия почувствовала, что уже привыкла к ритму Бонни, и лошадь ей доверилась. Она развернула Бонни в обратном направлении.
— Ладно, большая девочка Бонни, посмотрим, на что ты способна.
Ленобия наклонилась вперед, сжала колени, пришпорила кобылу и громко чмокнула губами, одновремейно тронув лошадь кончиками вожжей.
Бонни пустилась вскачь, словно спущенная с привязи скаковая лошадь.
— Но! — закричала Ленобия. — Так его! Погнали!
Тяжелые копыта Бонни вонзались в землю. Ленобия слышала мерное биение сердца лошади. Теплый ночной воздух развевал волосы Ленобии по ветру, и она еще ближе наклонилась к гриве Бонни, позволяя ей скакать во весь опор.
Кобыла тут же ускорилась увеличила темп, такая скорость казалась немыслимой для создания весом почти в тонну.
Пока ветер свистел в ушах, полоща серебристые волосы вампирши в едином ритме с гривой першерона в магическом танце, делающем лошадь и всадника единым целым, Ленобия вспомнила старинную персидскую поговорку: «Дыхание рая обретается между ушей коня».
— Точно! Совершенно точно! — закричала Ленобия, крепче прижимаясь к галопирующей лошади.
Охваченная восхитительным чувством радости и свободы, Ленобия двигалась синхронно с Бонни. Она не осознавала, что хохочет во все горло, пока не притормозила, обойдя кругом скамейку и остановив тяжело дышащую вспотевшую Бонни рядом с Тревисом.
— Она чудесна! — рассмеялась Ленобия и наклонилась, чтобы обнять Бонни за влажную шею.
— Я же говорил, что вам станет лучше, — крикнул ей Тревис, также смеясь, и подхватил Бонни под уздцы.
