Маска из другого мира (СИ) - Емельянов Антон Дмитриевич

Я и впрямь было разочаровался в славном прошлом нашего Артемия Викторовича, но тут меня неожиданно будто током ударило. Вряд ли Лариска собиралась мне рассказать именно об этом, но я‑то теперь, как ни крути, знаю больше, чем она. Я перелистал подборку немного назад и вновь остановился на газетной вырезке с портретами террористов и контрреволюционеров. На одном из них был изображен молодой человек, явно косящий под Троцкого козлиной бородой и круглыми очками, но заметно более круглый в лице. Присмотревшись, я чуть было кружку с кофе не уронил — сбрить растительность на подбородке, немного состарить и добавить веселья этому изможденному лицу, и вылитый Иванов! Качество у портрета чудовищное — все–таки старая фотография, к тому же дополнительно искаженная офсетной печатью и временем… Но сатир меня забодай, если этот Гершензон не копия Артемия Викторовича! Нет, разумеется, меня вовсе не удивил большой возраст нашего Иванова — с его–то маской я не буду сильно шокирован, если он родился еще в годы крепостного права. Но я‑то думал, что у него здесь проблемы были на почве противостояния кланов, например, его подсидел Гонгадзе, и амбиции погнали относительно молодого Артемия Викторовича в другой губернский город. А тут такое!.. Артемий Иванов, он же Абрам Гершензон, предатель коммунистической идеи и недобитая контра, организовавшая нападение на пролетарский театр в советской Твери. Как вам такое, а? И я теперь даже не знаю, как на это, если честно, реагировать. Нет, мне плевать на все эти заморочки с идеологией, уверен, дело было не в них. Главный вопрос — что произошло на самом деле? С трудом верится, что наш режиссер действительно промышлял террором, и его после этого то ли простили, то ли перевоспитали… А то ли и вовсе он искупил свою вину годами забвения. Вряд ли же его на самом деле расстреляли — как же он тогда сегодня спектакли ставит? Или его все же стоит бояться, а вся эта история, о которой я не должен был узнать в обычных обстоятельствах, выглядит как предупреждение Эриний…

— Ты чего глаза так вылупил, Хвостовский? — видимо, все мое изумление отразилось на лице, потому что Лариска это заметила.

— Да я просто в шоке, что у нас такое вообще могло быть, — ответил я, качая головой. Раскрывать девушке истинную причину своего изумления, конечно, не стоит. Вряд ли она оценит историю с долгожителем–террористом, который сейчас под чужим именем служит в тверском театре. — Спасибо, Ларис, ты очень крутую тему раскопала. Но давай вернемся к самому интересному! Я правильно понимаю, что это еще не все?

— Конечно, нет. Иначе стала бы я тебя выдергивать… — начала она, сделав огромный глоток кофе. — Так вот, я не знаю, что ты пристал к своему Иванову, совершенно безобидный дядька, на мой взгляд. А вот кого, я думаю, тебе следует опасаться, так это Гонгадзе. Тут, в документах, фигурирует кто–то из его предков — то ли дед, то ли прадед…

Лариска повернула к себе ноутбук, пролистала несколько фотографий, нашла нужную, удовлетворенно кивнула сама себе и вновь поставила свой видавший виды «Асус» экраном передо мной. И на этот раз на меня смотрело черно–белое изображение Автандила Зурабовича, режиссера тверского ТЮЗа. И хоть подписан он был как «Гонгадзе И. З.», а не «А. З.», сомнений быть не могло — это один и тот же человек. Ну, для меня, конечно, сомнений не было, а вот моя подруга явно просто решила, что все это семейство на «Г» уж очень похоже выглядит. Забавно, как порой мы не замечаем тайну, даже когда она оказывается прямо перед носом.

— Я знаю, ты сейчас в недоумении, — продолжила рассказывать Лариска, приближаясь, видимо, к самому главному. — Я просто когда начинаю такое раскапывать, уже не могу остановиться… В общем, я напрягла тут одних уважаемых людей, и мне дали наводку. Тот Гонгадзе, который на фотках, после инцидента в академическом возглавил ТЮЗ. И все бы хорошо, но потом на протяжении чуть ли не сотни лет фамилия главного режиссера не менялась. Сначала Ираклий Зурабыч, потом Зураб Ираклиевич, а теперь — Автандил Зурабыч. Можно подумать, обычная театральная династия, которых у нас в каждом губернском городке по десятку, но тут всплывает кое–что еще… — тут Лариска неожиданно понизила голос и наклонилась над столом, подтянувшись ко мне поближе. — Как сказал мой источник, в советское время калининская милиция расследовала несколько убийств, связанных с ТЮЗом. Я подняла дела, и, как оказалось, там ни одно десятилетие не обошлось без пары трупов. Честно, Хвостовский, не знала, что театры — это такое опасное место! И пусть в итоге каждый из тех шестнадцати трупов, что я нашла, был записан на несчастные случаи, все равно мне совсем не спокойно. Не верю я в такие совпадения, и бумажки по каждому делу так ровно подобраны — словно не один заспанный следак в Твери их собирал, а целый отдел в столице. В общем, ты только не смейся… — Лариса протянула руку вперед сжала мои пальцы. — Мне кажется, тут у нас действует какая–то банда, и семейка Гонгадзе — одни из ее лидеров. Ты, конечно, скажешь, что жизнь — это не фильм, что я просто поддалась одному из своих вечерних детективов. Но как еще это объяснить? И это не один массовый расстрел при большевиках, как у вас в Академическом, а что–то действительно серьезное…

Выдав эту длинную и, самое главное, шокирующую тираду, Лариска вернулась на свое место и торопливо принялась упаковывать ноутбук в чехол, объяснив, что ей пора спешить на очередное мероприятие.

— Ларис, — теперь уже я поймал ее руку. — Я тебе верю, что тут творится что–то странное. Я поспрашиваю со своей стороны. А ты… Можешь пообещать мне, что не станешь сама просто так рисковать и подставляться перед Гонгадзе? Даже если мы оба и ошибаемся, и он никакой не бандит, ну зачем тебе это нужно? А если не ошибаемся, то в идеале бы тебе подготовить материал, но при этом еще и не пополнить коллекцию этих странных смертей.

— Не в первый раз замужем, Хвостовский, не пропаду, — Лариска вырвала руку.

— Ты не замужем! — я встал и посмотрел ей прямо в глаза. Черт, обычно же мы никогда не лезем в дела друг друга, а тут я вспомнил Капитана, представил, как легко он мог бы довести кого угодно до самоубийства, и понял, что не прощу себе, если из–за меня кто–то пострадает. — И ты ни разу не работала по делам с оргпреступностью! Ты же знаешь, что в тех же Штатах или Европе этим занимаются отдельные люди с серьезными бюджетами и серьезным прикрытием.

— Ну и зануда ты, Хвостовский! — Лариска снова отмахнулась, но теперь по ее взгляду, по еле заметному кивку я понял, что она меня услышала. — Зануда, но… Ты что, качаться начал?

— Нет, просто начал играть в группе, стучу палочками, — пошутил я.

Лариска хмыкнула в ответ, еще раз окинула меня взглядом, а потом со всех ног рванула к выходу — похоже, она на самом деле опаздывала на какое–то свое следующее интервью. Я тоже поспешил двинуться к выходу. Если Лариске было плевать на мои ароматы, то вот перед Викторией мне не хотелось бы ударить в грязь лицом, и душ для меня сейчас был местом первейшей необходимости. Прыгнув в подъехавшую за мной «Тойоту», старательно прижимая руки к подмышкам, чтобы не шокировать водителя, я прикрыл глаза и принялся размышлять.

Еще раз прокрутив в голове информацию от Элечки и Лариски, а заодно вспомнив архивные фотографии, я глубоко задумался. Банда Гонгадзе, как сказала моя подруга — это, конечно, перебор, но вот то, что Капитан через самоубийства легализует трупы тех, кто погиб в другом мире, я вполне допускаю. И… что–то не нравится мне статистика. С одной стороны, пара человек в десять лет — это не так уж и много, на дорогах гибнет больше. Но с другой стороны, лично я бы очень не хотел оказаться в числе этой «пары»… Монокль Мидаса! Вот только несмотря на явное доказательства опасности авантюры, в которую я ввязываюсь, я даже и не думаю отступать. Словно уже решил один раз, что риск того стоит, и теперь даже жду этого первого выхода в тот мир… А вот что меня на самом деле заинтересовало — это история Иванова.

В том, что террорист на старом снимке и наш режиссер — один и тот же человек, я уже не сомневался. Это точно не совпадение и мне не почудилось. И теперь, с учетом всего, что я знаю, вполне логичной выглядит пикировка нашего режиссера и главой местных безопасников Бейтиксом. Который, к слову, тоже маска. Не исключено, что и он коптит небо еще с тех времен, наверняка даже участвовал в аресте Иванова–Гершензона. А расстрел… Сатир подери, неужели так сложно при необходимости подделать нужную бумажку? Тем более работниками соответствующего ведомства…