Сюзанна Виннэкер - Самозванка

— Девон знает, что мы делали все необходимое, чтобы поймать убийцу. Он принял это, — Майор поправил манжеты своей рубашки. — И кое-кто еще вскоре вступит в наши ряды.

— Еще один Иной? — на одно сумасшедшее мгновение я подумала, что Майор заставил Девона оживить Райана.

— Фил Фолкнер; я знаю, ты упоминала о нем Алеку.

Я кивнула. Так я была права. Фил — Иной.

— Что у него за Изменение?

— Яд. Его слезные каналы и железы на ладонях вырабатывают токсин, сильное успокоительное.

Я вспомнила свои встречи с Филом. Я никогда особо не обращала на него внимания, но что-то в нем было.

— Поэтому он иногда носил перчатки без пальцев?

— Правильно. У него бывают некоторые проблемы с контролем своих желез, но мы поможем ему с этим.

Волнение осветило лицо Майора. Новый Иной — грандиозное дело, а теперь у него их двое.

— Мы нашли письма и документы в доме, где Райан напал на тебя. По-видимому, три семьи Иных переехали в Ливингстон во время Второй Мировой Войны, переживая, что правительство будет использовать их в качестве оружия. Они решили спрятаться и жить жизнями свободными от их Изменений, — его губы сжались в очевидном неодобрении. — Родители Линды Чамберс, бабушка и дедушка Райана и бабушка Фила.

— И никто не знал?

— Поскольку Изменения прыгают через поколение, у родителей Фила и Райана не было Изменений, и они не знали. Бабушка сказала Филу правду. Мы с Алеком поговорили с ней и убедили, что Филу лучше присоединиться к ОЭС. К сожалению, родители Линды Чамберс умерли, ничего не сказав, поэтому Девон никак не мог понять, что с ним происходит.

— А Мэдисон? У нее было Изменение?

— Мы не знаем. Девон утверждает, что он единственный Иной в семье, и у меня нет причин не верить ему, — он помолчал, прежде чем добавить. — Мы решили пока не обременять мистера и миссис Чамберс знанием об Иных. Что касается остальных в городе, ОЭС позволит Саммерс и нескольким другим агентам творить свою магию. По данным местной полиции и газет, Райан был подростком — социопатом и имел проблемы с наркотиками.

Майор побарабанил пальцами по столу. Похоже, он думал, как много он мне может рассказать.

— Задолго до твоего присоединения к нам, даже до твоего рождения, Армия Абеля была частью ОЭС. Но почти два десятилетия назад, они отделились и начали вербовать новых членов для своих интересов. Пока мы счастливы помогать правительству в борьбе с терроризмом, Армия Абеля слишком увлечена, предлагая за таланты наивысшую цену.

— Так агенты не были похищены? Они присоединились к Армии Абеля по собственному желанию?

Казалось невозможным, что кто-то выбрал Армию Абеля, группу, поощряющую убийства, вместо ОЭС.

— Я этого не говорил. Мы не знаем, что произошло с агентами. Но мы знаем, что Армия Абеля растет. Они больше не хотят быть в тени, и они безжалостны.

Я открыла рот, но Майор поднял руки.

— Это все, что я могу сказать.

— Так вы думаете, Армия Абеля вынудила Райана убивать? Вы думаете, они, возможно, промыли ему мозги?

— К сожалению, некоторым Иным не требуется много стимула, чтобы сбиться с пути. Некоторые Изменения, дарящие нам неординарные таланты, к сожалению, иногда приносят предрасположенность к психической нестабильности. Райан был одним из этих ветреных Иных. Армии Абеля они особо интересны.

— Но почему?

Майор посмотрел на свои руки, прерывая зрительный контакт.

— Абель всегда придерживался мнения, что ограничивать ветреных Иных в практике ОЭС неправильно. Он думал, что есть другие способы контролировать их, а их неуравновешенность полезна. И надо сказать, что многие ветреные Иные одарены необычными Изменениями и тот, кто сумеет воспользоваться ими, будет иметь огромное преимущество.

— А что ОЭС делает с ветреными Иными? Они всегда отправляются в тюрьму?

— Нет. У нас нет верного способа определить кто нестабилен, но если в семейной истории были психические заболевания, это тревожный сигнал. С правильным подходом, мы смогли бы контролировать Райана. Поэтому мы стараемся находить Иных как можно моложе.

— Я думаю, Райан действительно любил Мэдисон, — прошептала я.

— Он, наверное, любил ее, и, возможно, все было иначе, если бы они не расстались. Может, это была критическая точка, когда все вышло из-под контроля. Но мы никогда не узнаем. Дело в том, что он был опьянен силой своего Изменения, и это было его погибелью.

Я кивнула.

Майор резко посмотрел на меня.

— Эмоции — опасная вещь, Тесса. Лучше держать их под контролем все время.

Он пренебрежительно махнул, и я поднялась. Дойдя до двери, я обернулась.

— Сэр, я уверена вы знаете о похоронах Мэдисон через несколько дней. Я хотела бы попрощаться. Я думаю, это поможет мне преодолеть все, что случилось.

— Прости, но я не могу допустить этого.

— Но сэр, я не выдам себя. Я буду осторожной и незамеченной.

— Я не это имел в виду, Тесса. Я понимаю твои причины, но не думаю, что твое присутствие там будет разумным. Это еще не завершено, и я думаю, тебе не стоит некоторое время выходить.

По выражению его лица стало ясно, что ничто его не переубедит.

Я прикусила губу и отвернулась, надеясь, что он не заметит, насколько его отказ обидел меня.

— Ты отлично справилась, Тесса. Каждый так думает. Я знаю, ты расстроена и смущена, и возможно чувствуешь себя немного виноватой, но то, что ты сделала, было почетно. ОЭС пытается защитить общественность, и ты выполнила свою часть. Вскоре ты увидишь, что это того стоило.

Я надеялась, что он был прав.

Глава 25

Было пять утра, когда я закончила свой первый круг в бассейне. Я была благодарна за одиночество. Звук закрывающейся двери разрушил мою концентрацию, и я подплыла к краю бассейна, смотря на источник. Алек наблюдал за мной издалека. Он был одет в черные пижамные штаны. Я сомневалась, что он запланировал купание в них. Я подплыла к лестнице и вылезла из бассейна, осторожно держа руки возле тела, чтобы он не заметил отвратительную метку.

— Что ты делаешь в такую рань?

— Я не мог спать, — сказал Алек. — И я видел, как ты направляешься к бассейну. Я давно хотел поговорить с тобой.

Звук плещущейся через край бассейна воды заполнил тишину. Я не могла оторвать взгляда от его глаз, хотя хотела, не могла двигаться, хотя хотела преодолеть расстояние между нами. Я опустила руки и уставилась на свои ноги, разрушая чары его взгляда.

Алек втянул воздух. Я взглянула на него сквозь мокрые ресницы, пытаясь понять, что случилось, пока не поняла, куда он смотрит. Красное А, вырезанное на моей коже, выглядывало из-под купальника. Я накрыла ее ладонью и повернулась, чтобы уйти, моя кожа горела от злости и обиды. Его руки на моих плечах остановили меня. Я закрыла глаза, ненавидя, насколько мое тело жаждало его прикосновений, как желание охватывало меня всякий раз, когда он был рядом, хотя я так долго пыталась его забыть. Алек повернул меня к себе и отодвинул мою руку.

— Ты не знаешь, как сильно я мечтаю, чтобы он не умер. Как сильно мечтаю, чтобы я мог сам убить его.

Злоба в его словах, смешанная с резкостью голоса захлестнула меня, наполняя странным чувством облегчения.

Осторожно он прикоснулся пальцами к метке.

— До сих пор болит?

Вопрос, исходя от Алека, казался странным. Я посмотрела на него, не заботясь о том, что он распознает эмоции в моих глазах.

— Ничто не причинит мне больше боли, чем смотреть на тебя с Кейт.

Он отошел. Его глаза блуждали по моему лицу, и вдруг я почувствовала, будто Алек мог видеть сквозь все мои защитные слои.

— Почему ты ее любишь? — я спрашивала себя это так часто; с тех пор, как они вернулись парой со своей первой миссии.

— Я не… я не могу… — он шумно выдохнул. — То, что между мной и Кейт, сложно.

— Сложно, — повторила я. — Хорошо.

Это все, что он мог сказать по этому поводу?

Алек коснулся моей щеки, и я наклонилась к прикосновению. Я знала, что он снова хочет меня поцеловать, видела это в его глазах и в том, как его пальцы касались моей щеки, но еще больше я знала, что не могу позволить этому случиться. Не пока он был с Кейт. Не пока каждый поцелуй не более чем пустое обещание. Его глаза мерцали сомнением, будто он думал о том же.

Я достойна большего.

И хотя было почти физически больно, я отступила. Его пальцы соскользнули с моего лица.

— Мне жаль Алек, но я больше не могу это делать. Независимо от того, что было между нами, считай, оно закончилось.

Прежде чем я могла передумать, я вышла. Он не пошел за мной.

Восход. Золотые лучи осветили груду тостов и десятки яиц, приготовленных Мартой для завтрака. Я ела вторую тарелку французских тостов. Больше всего в ОЭС я скучала по Марте и ее готовке. Она заботилась обо мне и готовила для меня так же, как это делала Линда. Я пришла к выводу, что ОЭС не были традиционной семьей, но очень похожей. Может, этого было достаточно.