Основной закон 2 (СИ) - Матвеев Дмитрий Николаевич
Выпалив первую пристрелочную фразу, Алевтина приостановилась, чтобы набрать в грудь воздуху, и вдруг обнаружила, что парень стоит у стойки и внимательно смотрит на нее через свои темные очки. И как-то внезапно поубавилось у неё запалу. Но смолчать она была не в силах:
- Чего уставился? Не на базаре! Ишь, зенки вылупил!
И тут парень снял очки.
Алевтина поперхнулась на полуслове, увидев холодный, мертвый взгляд. Ей стало страшно мало не до мокрых трусов. Вот когда кричать бы! Кричать и бежать, куда глаза глядят. Но крик замерз в горле, а ноги словно приросли к полу.
А парень вздохнул и сказал:
- Дурная ты женщина, Алевтина. Дурная и склочная. А потому не видать тебе счастья. Ни простого женского, ни трудного человеческого.
В его словах не было укора, сожаления или какой другой эмоции. Просто сухая констатация факта. А потом он надел очки, подхватил свой рюкзачок, повернулся и вышел. Алевтина еще минут пять сидела, открывая и закрывая рот, не в силах сказать ни слова. А когда отмерла, парня и след простыл. А с ним исчезла и пятитысячная бумажка, двойная цена за самый дорогой номер с ванной. И словно схлынуло наваждение. Бежать и кричать было уже поздно, и Алевтина схватила телефон и принялась набирать «02».
- Алло, полиция? Меня ограбили!
***
Комнату Валере сдала пожилая женщина, торговавшая у продуктового магазина овощами с грядок: морковка, лук, огурцы-помидоры. Всё красивое, сочное, яркое. И сама яркая, светлая. Не снаружи – изнутри. Сейчас, на фоне собственной пустоты, это чувствовалось особенно четко. И в душе проклюнулось зернышко тепла в ответ. Даже получилось чуточку улыбнуться, и голос перестал быть таким безжизненным.
- Добрый день, уважаемая…
- Дарья Федосеевна, - подсказала женщина. – Издалека к нам?
- Издалека и ненадолго.
- Жаль, - погрустнела Дарья Федосеевна.
- Как знать, - прищурился Валера, - как знать. А не знаете ли вы хозяйки, которая может сдать на ночь комнату?
- Как не знать, знаю, - прищурилась в ответ женщина. – Я и могу.
- Может, у вас и банька имеется?
- А как же? Непременно имеется.
- А что если я вам клиента подгоню?
- Подгоняй, коли человек хороший. Вот сейчас продам остатки и пойду баньку готовить.
- Давайте лучше так: много ли вы тут наторгуете? Что-то не видно перед вами толпы покупателей. Лучше сворачивайте свою торговлю, да ступайте баню топить. Я у вас переночую, заплачу честно и за ночлег, и за баню. А ужин мы с вами пополам организуем. С меня – магазинское, с вас – огородное. Договорились?
- А что ж не договориться? Договорились.
Дом у Дарьи Федосеевны был откровенно бедноват, на грани нищеты. Зато банька – замечательная: жаркая, с легким паром, да со свежими вениками. Валера от души напарился, отмылся до скрипа, простирнул свои вещички. Развесил их тут же, в предбаннике – до утра просохнут. Едва закончил, постучалась хозяйка:
- Ты всё, Валера? Тогда иди в дом. На столе квас, пей сколь захочешь. А мы с внучкой ополоснемся скоренько, и тоже придем. Все вместе и повечеряем.
И тут же позвала:
- Валюша, идем скорее!
На зов пришла девочка лет десяти. Не прибежала, а именно пришла. Осторожно, расчетливо прошагала в предбанник, тихо поздоровалась, проходя мимо, и скрылась за дощатой дверью. Не требовалась магия, чтобы увидеть, что девчонка больна, и притом серьезно. Потому, видать, и в доме небогато, потому и хозяйка продает урожай вместо того, чтобы самой кушать. Лечение денег стоит, да немалых.
Валера ушел в дом, налил себе из глиняного кувшина кружку квасу, и задумался. Хорошим людям хотелось помочь. Вылечить внучку он мог в два счета. Но не спалится ли он? Не наведет ли на свой след тех самых людей, которые его ищут? Опять же, баба Клава советовала начать жизнь заново. С другой стороны, завтра он уйдет, а через пару дней окажется в тысяче километров от этого поселка. Другой человек, с другими документами – пойди, свяжи одного с другим. А здесь его всё равно видели. Начнут опрашивать население – расскажут. Те же три тётки и расскажут. И эта жадная дура Алевтина расскажет, да еще в краже обвинит. И так выйдет даже лучше – он оставит след, направление, а сам уйдет в другую сторону.
Девочка вошла в дом минут через десять. С опаской глянула на гостя, и быстро ушла к себе, но Валера успел увидеть: сердце. Если что-то врожденное, если генетически обусловленная аберрация, он не сможет ничего сделать. Если же дело не в генах, то вполне получится. Еще бы получилось передать энергию на расстоянии…
Тут вернулась и Дарья федосеевна, отдувающаяся, раскрасневшаяся после бани.
- С легким паром, - поприветствовал её Валера.
- Ой, спасибо, - улыбнулась та. И эта искренняя улыбка сработала не хуже магии, согревая душу живым человеческим теплом.
- Проголодался, поди? – спросила хозяйка.
И сразу же, не дожидаясь ответа, добавила:
- Сейчас на стол соберу, да и повечеряем.
Ужин прошел замечательно. Настолько, что Валера забыл обо всем, что с ним случилось прежде. Девочка, чуть обвыкшись, перестала дичиться и тоже принялась улыбаться. Делала она это не хуже, чем её бабушка, и душа парня, как он не противился внутренне, как не цеплялся за пережитое горе, наполнялась теплом и покоем. И оказалось, что это настолько важно и настолько нужно, что вопрос «лечить или не лечить» отпал сам собой.
Тем не менее, откровенно демонстрировать свои возможности по-прежнему не хотелось, и Валерик попробовал действовать дистанционно. Он же воздействует на расстоянии тепловой или, скажем, электрической энергией. Может, и тут получится.
Валера сосредоточился, стараясь не показать этого, наметил точку в области сердца девочке и попытался передать в нее немного энергии. К его удивлению, все получилось с первой попытки и без особого напряжения. Он попытался еще раз, еще, и за десяток попыток справился. Девочка же заерзала, и, в конце концов, слезла со стула.
- Бабушка, я совсем спать хочу.
- Иди, Валюша, иди. Я тут сама уберу, - тут же отозвалась хозяйка.
- Я, пожалуй, тоже лягу, - сказал Валера. – Завтра рано вставать, дальше надо ехать.
- Ну надо, так надо, - покладисто кивнула Дарья Федосеевна. - Сейчас постелю.
Постоялец ушел рано, едва начало светать. Куда – не сказал, а Дарья Федосеевна не расспрашивала. Расплатился честно, из продуктов кое-что оставил. Им с Валей на пару дней точно хватит, лишнюю сотню удастся сэкономить. Парень давно скрылся из виду, а она всё глядела ему вслед. Не то, чтобы провожала – так, задумалась о своем. Чувствовалось – хоть и молодой, а успела жизнь его покрутить. А так-то человек хороший. Остался бы – она б даже обрадовалась.
- Бабушка!
Хозяйка обернулась. В дверях дома стояла внучка. Подбежала, обняла.
- Ты что, Валюша, бегом-то? Что если сердечко снова прихватит? – всполошилась Дарья Федосеевна.
- У меня ничего не болит, мне теперь можно. А тот дяденька, он уже ушел?
- Ушел, внучка. А чего ты о нем спрашиваешь?
- Ну как же? Он вчера меня вылечил, я точно знаю.
-Вылечил? – изумилась Дарья Федосеевна.
- Ага. Он когда смотрел на меня, то вот здесь, - девочка тыкнула пальцем себе в левую сторону груди, - становилось тепло и хорошо. А потом спать захотелось. А теперь все прошло и ничего не болит. И ехать никуда не надо.
- Ишь ты! – с недоверием покачала головой бабушка. – Мы с тобой завтра в поликлинику сходим. Пусть Аркадий Семенович тебя еще разочек посмотрит, а там решим. Беги лучше, на стол накрывай. Я сейчас приду, завтракать будем.
Почему-то Дарья Федосеевна нисколько не сомневалась в словах внучки. А к доктору сходить нужно было для порядку. Пусть медицина подтвердит, да освобождение от физкультуры отменит.
- Федосевна! – раздался голос от калитки. – Можно войти? Не прогонишь утреннего гостя?
У невысокой, по пояс, изгороди стоял Федор Иванович Копытин, местный участковый. Немолодой уже мужик, в форме, с кобурой на ремне и папочкой под мышкой. Все, как полагается. Участкового в поселке уважали. И в первую очередь за то, что без дела людей не дергал, но если дело действительно случалось, то вцеплялся мертвой хваткой. Среди лиц, не склонных соблюдать закон, Копытин получил прозвище Бульдог.
