Школьная осень (СИ) - Рюмин Сергей
— Заноси!
Мы занесли сумки в глубину сарая, чехол с ружьем я положил поверх их. Всё это Мишка сверху накрыл старым брезентом, на который бросил кусок грязного рубероида.
— Чтоб не отсвечивало! — хитро улыбаясь, пояснил он и вдруг, споткнувшись, повалился на бок.
— Мля! Мля! — вскрикнул он, вставая и тряся правой рукой. — На гвоздь что ли напоролся?
Из запястья ручьём текла кровь. Я тут же, не мешкая, наложил ладонь на рану, пуская «живую» силу. Несколько секунд и кровотечение прекратилось.
— Хоттабыч, блин! — с облегчением буркнул Мишка, выбираясь из завалов. — Впечатляет…
Выходя следом за мной на улицу, он сунул руку куда-то за притолоку, вытащил темную бутылку.
— Заначка! — и протянул мне под нос бутылку недорогого вина «Улыбка». — Подержи!
Он с трудом закрыл дверь, замкнул замок, протянул ключ мне.
— Я так понимаю, ключ пусть у тебя будет?
— Не, Миш, — я вернул ему ключ обратно. — Пусть лучше у тебя полежит.
Если вдруг его обнаружат при возможном обыске, неминуемо возникнут лишние вопросы. Поэтому ключ целесообразней оставить у хозяина сарая, у Мишки.
— Только ты его спрячь получше, чтоб родители лишний раз не сунулись, — попросил я.
— Они последний раз в сарай ходили с год назад, — ответил Мишка, пряча ключ в карман. — Тут же ничего существенного, кроме моего мопеда и нету.
Недалеко от сарайчика лежало поваленное дерево. Мы сели на него. Мишка зубами сорвал пробку с бутылки (она оказалась початой). Он сделал глоток первым, потом протянул мне. Я не отказался, глотнул. Вино показалось мне слишком крепким. Даже немного обожгло горло. Я непроизвольно закашлялся. Мишка усмехнулся, достал сигареты, по инерции предложил мне. Я отказался.
— Что думаешь с Хляпиком делать? — вроде равнодушно спросил он.
— А что с ним делать? — я пожал плечами и пошутил. — Убью! Обоих.
Мишка дёрнулся. Он с Хляпиком дружил с первого класса до тех пор, пока тот не ушел из школы. Да и сейчас иногда «корешковали», встречались. Тот же самый мопед вместе чинили-регулировали. Хляпику нравилось ковыряться в технике, да и талант у него к механике был.
— Да пошутил я, пошутил! — засмеялся я.
— Да кто тебя знает, с твоими прибамбасами! — недовольно отозвался он на мою шутку и снова приложился к горлышку.
— Дай! — я отобрал у него бутылку, сделал пару глотков, вернул. — Нормально!
— Смысла никакого нет, — продолжил я. — Что-то делать и с Хляпиком, и со Светкой. Если б Светка до «этого» попросила меня, я б его, может быть, даже и убил бы. А сейчас?
Я хмыкнул.
— В конце концов, мы с ней не муж и жена, даже не любовники. Пару раз в кино сходили да разок, и то все вместе, в кабак. Я на неё никаких прав не имею, она на меня. Светлана свой выбор сделала.
Я замолчал, усмехнулся. Хорошо, что в темноте Мишка не увидел мою кривую усмешку.
— Разумеется, теперь у меня с ней ничего не будет. Как подумаю, что они… А я с ней целоваться буду… Блевать хочется. Всё равно что помойку облизывать. Обидно, конечно. Дай!
Я снова отобрал у него «Улыбку», сделал глоток.
— Еще днём бы я, наверное, пошел бы к нему на разборки, а сейчас, — я вздохнул. — Смысла нет. Ни-ка-ко-го, — произнес я по слогам. — Кстати, где он сейчас?
— В ПТУ учится, где ж еще? — ответил Мишка. — На шофера.
— Понятно, — я кивнул. Хмель ударил в голову.
— Слушай, Андрэ как изменился, что с ним? — снова спросил я.
Мишка хмыкнул, поглядел по сторонам, ответил:
— Изменился? Да он жизни радуется! Чуть ли не пляшет. Он по весне в больнице лежал. Мужик в палате ему на пальцах объяснил, что его ждёт с таким диагнозом: в 25–28 слепота, в 30–33 — стопроцентный кирдык. Для него весь смысл жизни пропал. Учиться — зачем? Если сразу после института «деревянный макинтош» примерять. А тут, получается, он второй шанс получил! Сам должен соображать…
— Эй, кто тут? — раздался голос из темноты.
— Дядь Толь, — отозвался Мишка. — Это я.
К нам подшагнул хромой мужик, опирающийся на палку, посмотрел на Мишку, на меня.
— Миш, ты что ли? — спросил он, дыхнув перегаром.
— Я, дядь Толь, я! — подтвердил Мишка, аккуратно отставляя пустую бутылку за спину в темноту.
— А что вы здесь? — спросил мужик.
— Задачки решаем, — засмеялся Мишка, вставая. — По арифметике.
— Пошли, — он хлопнул меня по плечу. — На горшок и в койку! Я так понимаю, завтра ты за мной заходишь?
— Конечно, — отозвался я. — Всё возвращается на круги своя…
— Задачки они решают… — пробормотал вслед нам дядя Толя. — Как же! Курят небось!
Глава 3
Глава 3.
Глаза в глаза
Разумеется, ни на какую я физзарядку с утра не пошел. Проспал, элементарно проспал. Алкоголь наложился на недосып, в результате чего я еле встал.
Maman подняла меня, когда уже сама собиралась уходить. Уже открывая дверь, выдала краткую инструкцию, что есть на завтрак, что одеть вместо школьной формы.
— Я пиджак твой на всякий случай тоже постирала! — сообщила она, чмокнула меня в щеку и убежала вниз по лестнице, цокая каблучками. — Пока, пока!
Я хотел выбежать вслед — на зарядку. Но посмотрел в окно и передумал. За окном было сыро, серо и неуютно.
Чтобы прийти в себя, после утреннего туалета зашел в Астрал, прогнал пару раз силу по «кольцу» и пару раз вверх-вниз, ограничившись «живой» энергией. Помогло. Перестала болеть голова, исчезло ощущение разбитости организма.
Пока завтракал (два яйца, бутерброд с маслом, кофе) думал, как помочь тёте Маше. Кроме мыслей позвонить Шишкину, посоветоваться с ним, потом (потом!) Устинову, ничего в голову не приходило. А еще сегодня тренировка, про которую я чуть не забыл.
Ключ от тётьмашиной квартиры я оставил висеть на ключнице возле двери.
Мишка оглядел мой внешний вид — джинсы, рубашка, короткая кожаная крутка — хмыкнул:
— Тебя из школы не погонят?
Я развел руки:
— Форму вчера испачкали, порвали… Что, голышом идти что ли?
— Ну, ну…
По дороге к Андрею я поведал о вчерашних приключениях в подробностях с наказом помалкивать. Не упомянул лишь, что вещи, которые мы прятали в сарае, были из квартиры тёти Маши.
Андрюха выскочил из квартиры, стоило нам только нажать кнопку звонка. Поздоровался и сходу поинтересовался:
— Слышали про стрельбу вчера? Говорят, менты Лексу подстрелили?
Мишка посмотрел на меня. Я ответил:
— Возле моего дома. Из-за него и форму в грязи вывалял.
— Прятался что ли? — засмеялся Андрэ.
— Нет, блин! В штыковую на танки бросался! — отрезал я. Мишка засмеялся. Следом, чуть погодя засмеялся и Андрей.
На входе в школу меня остановила молоденькая дежурная учительница, преподававшая в начальных классах. Утром на вход для «усиления» школьников-дежурных всегда ставили дежурного учителя — проверять сменную обувь, форму, а у девчонок даже наличие косметики и украшений. Потому как, если оставить только дежурных из числа учащихся, то некоторые старшеклассники пёрли мимо них буром, а на замечание могли и по шее надавать.
— Почему не в форме?
Мои аргументы, типа, испачкал, постирал, не высохла, для неё остались без внимания.
— Не пущу в школу, — заявила она. — Иди переодевайся!
Я обиделся, даже разозлился. Во-первых, форма действительно не высохла. Во-вторых, этой самой училке было не намного больше лет, чем мне — ну, лет 20 от силы! Только ведь пришла из «педулища» (как у нас прозвали педагогическое училище), а уже фифа какая, зубки показывает!
— Не пускаете, ну и ладно! — заявил я и повернувшись к Мишке и Андрею, сказал. — Пацаны, скажите там класснухе, что меня сегодня в школу не пустили. А maman я сам позвоню…
И обратился к учительнице:
— Она в РОНО работает.
Соврал, конечно, но дежурная тут же прямо-таки изменилась в лице, схватила меня за рукав и потащила внутрь, в вестибюль школы, в канцелярию, в кабинет директора.
