Левиафан. Черное Солнце (СИ) - Фролов Алексей
Но умиляться древнему богу было некогда. Он вновь посмотрел на Карна, который стоял, широко расставив ноги, а змеиный маг валялся перед ним ничком и жалостливо поскуливал. О нет, нет, нет! Мидас уже видел такое, но в прошлый раз парень сам сумел остановиться, да и то была всего лишь глупая гарпия, отвратительное порождение Лимба.
Темный наг был разумным созданием, рожденным в Ра существом с тремя аурами, как у человека. Карн ломал его личность, комкал его волю, эмоции и память, точно листок пергамента. Рвал их на части, переплетал самым жестоким и немыслимым образом и… наслаждался волнами беспредельной власти, омывавшими его душу потоками темного холодного пламени. Это нужно было прекращать. Мидас не понаслышке знал, к чему могут привести такие пристрастия.
Власть – это наркотик, а ментальная власть над чужой волей – это чертов слег Стругацких, даже хуже. С него нельзя «слезть», разве что благородно самоубиться, избавив мир от мерзкого выродка, который никогда не остановится в попытке испепелить еще одну личность.
Мидас уверенно двинулся к парню, который – как могло показаться со стороны – просто стоял и улыбался. Его губы подергивались, он часто и глубоко дышал, иногда тело прошибали короткие конвульсии и в такие моменты с губ Карна срывались едва слышимые продолжительные стоны. Выглядело довольно странно. Но на деле было не странно, а опасно, запредельно опасно!
– Хватит! – пророкотал Мидас. – Прекрати!
Карн даже не повернулся в его сторону. Он был поглощен поглощением нага, уж извините за тавтологию.
– Это гибельный путь! Ты же знаешь! – Мидас подошел в упор и уже кричал ему буквально в ухо. Но Карн не шелохнулся, все вокруг потеряло для него смысл.
– Ты меня вынуждаешь, – процедил Мидас, звонко вгоняя меч в ножны. Он понимал, что результат его действий непредсказуем – уж слишком силен этот парень, но выбора у него не оставалось. Каждое упущенное мгновение – это еще одна частичка души Карна, навеки сгинувшая во влажной бездне черного тлена, из которой нет возврата.
Он ударил друга в живот. Без замаха погрузил свой единственный кулак в его расслабленные мышцы. В других обстоятельствах это можно было назвать подлостью, но в реальных категориях это было спасением.
Парень утробно зарычал, падая на колени. Он согнулся пополам, его вырвало кровавым сгустком, который, упав на траву, зашипел и мгновенно превратил пучок сочной зелени в черное обугленное ничто. Затем Карн вскочил, тряхнув головой, зашатался. Мидас взял его за плечо и облегченно вздохнул, когда тот не сбросил его руку, а положил сверху собственную ладонь.
Это был важный момент, но то, что произошло следом, оказалось куда важнее. Всего пара мгновений, враз изменивших течение неумолимой реки событий, полной ярких приключений, эпических побед и жестоких поражений, – стремительных секунд, исполненных пепла и слез, которые не хочется вспоминать, но забыть которые – невозможно.
Глава 2. Антара
Парня звали Зак. Не Дебреслав, не Весемир, не какой-нибудь еще «слав» или «мир». Просто Зак, даже не Закнафейн (не надо скупых мужских слез, Дзирит). Что удивительно – ведь он был русом. Хотя, надо сказать, в этом времени его народ называл себя иначе, и именами оперировал совсем другими. Это уже потом их благородный язык превратился в откровенную тарабарщину, не лишенную, без сомнения, осколков изначальной глубины и образности, но все же – принципиально отличную от того, что предки принесли со звезд.
А кошка его, нактак-арин, действительно была кошкой – во всех смыслах, просто очень большой. Оказалось, что в этом витке они… вот такие! Домашних животных из них тут не получается, а вот верные друзья и союзники в битве – это пожалуйста. Но чтобы заслужить уважение этой живности, а тем более – рассчитывать на дружбу, нужно постараться, сделать что-то из ряда вон. Зак, видимо, сделал.
Звали кошку Антара. Мидас этого слова не знал, а Карн почуял, что принадлежит оно одному древнему языку, в его времени – мало того, что искаженному до неузнаваемости, так еще и мертвому. Он не смог точно перевести это слово, но общий смысл понял. И глядя в эти большие желто-зеленые глаза, в которых, казалось, отражается какая-то надмировая мудрость, как в глазах младенца, он молча согласился с тем, что ни одно другое имя этому животному не подойдет.
Но все это они узнали позже. А в тот момент, когда Мидас силой (буквально – физической) вырвал Карна из объятий черной бездны, что зияет на дне души каждого из нас, им и в мысли придти не могло, к чему это приведет. Никто не подозревал, что змеиный маг все еще достаточно силен, чтобы воспользоваться секундной слабостью своего пленителя.
Наг с шипением распрямился, вскидывая изогнутые клинки для молниеносного броска. Мидас в ту же секунду оттолкнул Карна с линии атаки, заваливаясь вместе с ним в высокий кустарник подлеска. Единственным, кто не успел среагировать, был Зак. Зато Антара с лихвой компенсировала его медлительность, тут же восстановив баланс их слаженного дуэта, черной тенью метнувшись в сторону обозленного змея.
– Нет! – успел выкрикнуть Зак, у которого что-то шевельнулось под сердцем. Но кошка толи пропустила его крик мимо своих угловатых ушей, толи уже не могла изменить траекторию движения. Скорее всего, второе.
Наг неожиданно перебросил клинки в строну нактак-арин, будто ожидал ее нападения. Холодная сталь, которая не нагревается даже на полуденном солнце, беззвучно вошла в плоть животного – оба клинка погрузились в тело Антары по рукоятки. В ту же секунду клыки кошки сомкнулись на шее змеиного мага и с хлюпающим хрустом оборвали его длинную жизнь, до краев наполненную подлостью и страданием.
– Нет! – вновь выкрикнул Зак и боль, прозвучавшая в его голосе, заставила вздрогнуть тысячелетний гранит возвышавшихся над ними скал. Парень, так и не подняв свое оружие, бросился к Антаре, медленно скатившейся с тела убитого нага.
Кошка тихо мяукнула, подняв на Зака свои отстраненно-печальные глаза. Он упал рядом с ней на колени, сорвал с себя кожаную переметную сумку и стал вытряхивать ее содержимое на землю. Парень вылил на раны нактак-арин какую-то вонючую дрянь из непрозрачного пузырька, жидкость тут же зашипела и изошла белыми пузырьками. Кошка сжала зубы и тихо простонала. Именно простонала, как человек, который испытывает сильную боль, но не намерен показывать этого другим.
Зак присыпал раны желтоватым порошком, приложил к ним обрывки откуда-то взявшейся рубахи и стал перевязывать животное. Мидас тут же присоединился к нему – парень молча принял помощь. Фригийский царь подумал о том, что раны у кошки серьезные и стоило бы их зашить, но, глядя на быстрые и уверенные движения Зака, понял, что его советы тут явно излишни. Тот, похоже, хорошо понимал, что нужно делать.
Карн медленно подошел к ним, стараясь не оступиться о случайный камень или корень. Ориентируясь по аурам, он обошел Антару с другой стороны, присел возле кошки и медленно положил на нее руки, одну – на голову, другую – на бок, рядом с ранами, уже умело перевязанными. Зак тут же бросил встревоженный взгляд на Мидаса, тот кивнул.
Внезапно кошка подняла голову и посмотрела на друга. Трудно сказать, что было в ее взгляде, но Зак сразу успокоился и постарался не обращать внимание на Карна. Вместо этого он стал нежно поглаживать Антару по черной запылившейся шерсти, прислонившись к ней вплотную и что-то тихо шепча. Вид у него был такой, будто он вот-вот расплачется. И для этого была причина – то самое «что-то», шевельнувшееся у него под сердцем в тот момент, когда нактак-арин бросилась на змея.
Теперь это оформилось в глубокое тревожное чувство, находившее отголоски в воспоминаниях призрачных, эфемерных снов, намеренно забытых, потому что в такие сны не хочется верить. Зак гнал от себя эти мысли, но они возвращались, как приливные волны.
В это время Карн медленно проник через все три ауры Антары (да, у нактак-арин было три ауры!) и попытался понять, насколько тяжело ее состояние. Он никогда раньше не делал этого и действовал инстинктивно, но вскоре понял, что тут нет ничего сложного. Не сложнее, чем сломить волю змеиного мага.
