Скверна. Шаг второй - Призывающий Оро Оро Призывающий
– Э-это тоже в мертвый город? – парень аккуратно продвигался между рядов с телами, стараясь никого ненароком не задеть.
Родион лишь покосился на протез парня и хмыкнул в ответ.
Мурашки устроили на спине Рэджи Гримма целый марафон. От одной мысли о том, что по миру разъезжает хотя бы один такой поезд, пассажиры которого могут спокойно спать, пока в соседнем вагоне остывают тела в черных полиэтиленовых мешках, его желудок стянуло. Что уж говорить о том, что он испытал, находясь внутри такого вагона.
К тому же этот странный звук… как будто кто-то кричит, или стонет. Он был приглушенным, словно доносился откуда-то издалека…
А темная фигура Родиона уверенно продвигалась сквозь залитый мерзким желтым светом вагон, отдаляясь все дальше и дальше от Рэджи. Парню не оставалось ничего, кроме как идти за ним, взяв свою волю в кулак. Звук воя становился все ближе.
Но Рэджи наконец понял. Это его испытание Героя. Испытание силы сердца. Мастер хочет, чтобы он преодолел свой страх и прошелся между горами трупов.
Добравшись наконец до еще одной массивной металлической двери, Рэджи облегченно посмотрел на старика в ожидании его одобрения или похвалы. Но этого не произошло.
Старик задумчиво смотрел на двери и ничего не делал.
Рэджи вслушивался в те жуткие вопли. Они доносились прямо из-за дверей… Неужели Алина была права? Это ни черта не похоже на ветер! За дверью что-то живое и, судя по всему, оно страдает.
– Там кто-то есть?.. – неуверенно произнес он.
Родион вздохнул.
– Знаешь про сквернорожденных? – старик звучал не так, как до этого. На этот раз его голос был весьма печальным, даже скорбящим.
– Н-нет, – Рэджи нервничал. – Расскажете?
– Всем известно, чем становятся мертвые тела под влиянием Скверны. Она пытается слепить из них нечто жизнеспособное, из обрывков воспоминаний, разума и плоти. Зачастую получается тупоголовая нежить, – Родион все еще пристально смотрел на дверь, – но иногда… Иногда у нее получается сделать нечто большее.
– С-скверна может воскрешать? – в Рэджи заиграло любопытство.
– Воскрешать? – по какой-то причине Родион злобно скривился, услышав это слово. – Я сейчас говорю не о воскрешении, скажи спасибо, что эти вагоны запечатаны друг от друга.
Старик глянул на закрытую дверь, а затем на ту, что уже успел выбить, после чего продолжил, словно сам себе:
– Есть одна история, случившаяся очень давно. У одного парня был Пробужденный брат. Очень сильный и могущественный, но вместе с тем… Добрый и справедливый. И так случилось, что брат пропал. Все думали, что он погиб, но в какой-то момент брат вернулся. Все не верили своим глазам и радовались произошедшему чуду. Все, кроме самого паренька. Младшего брата. Он видел, что вернувшийся был кем-то другим. Или чем-то. Чувствовал даже. И с каждым днем, с каждым пустым взглядом, с каждым моментом, когда парню удавалось незаметно понаблюдать за братом, с каждой ночью, когда тот уходил и не возвращался до самого утра, это чувство только росло.
Старик замолчал.
– И что с ним случилось?
– Ничего хорошего, – Родион встряхнул головой. – Будь ты хоть трижды высшей нежитью, «сквернорожденным», ты никогда не сможешь стать живым человеком.
Рэджи сглотнул ком в горле.
– Вы хотите сказать, что там…
Родион пожал плечами.
– Пойдем.
Старик выломал и эти двери.
Третий вагон был полностью пуст. Холодный металлический пол, серые стены… Одним словом – ничего. Ничего, кроме двух цинковых гробов одинакового размера, что стояли в самом центре. Истошный вой, что приглушенно доносился до них ранее, с открытой дверью стал очень громким. Стало ясно, что он доносится из одного из этих гробов, в голове Рэджи больше походивших на ящики Пандоры, таящие в себе смертельную опасность. Тварей, в которых не осталось ни капли человечности, лишь безумие и страдания от самого факта их существования.
Родион цокнул языком.
– Даже не запечатали их по-отдельности, что за халатность? – старик направился вглубь.
Рэджи Гримм никак не мог оторвать глаз от источника криков и когда заметил, что Родион пошел прямо к гробам, несколько опешил, но все же медленно последовал за ним. Этот вой… он словно резал саму душу.
– Только не говорите, что мне придется сражаться с тем, что внутри? – он указал пальцем на гроб, что вопил.
Родион сбился с шага. Как это вообще пришло ему в голову?
– Нет, не придется.
– Мы собираемся просто открыть его?
– Нет, не его.
– Но… – парень искренне не понимал, зачем его сюда привели.
Внезапно, Родион остановился и резко обернулся. Холодными глазами посмотрел на парня.
– Соболезную, Рэджинальд.
– Чему? – произнес он, медленно сглотнув ком в горле. Рука парня, на которой не было протеза, задрожала.
– Ты последний в своем роду. Мне очень жаль.
Родион схватил парня за шею и поднял вверх. Все, что успел сделать Рэджи – это удивленно выпучить глаза, схватиться за руку старика протезом и сжать ее так крепко, как только мог.
Увы, его шея оказалась куда мягче стальных дверных замков и с громким хрустом количество трупов в помещении увеличилось на один. Родион посмотрел на крепко вцепившийся в него механический протез и свободной рукой по одному отодрал со своего предплечья металлические пальцы, которые выполняли команду «сжимать» даже после смерти хозяина. Затем ослабил хватку, позволив телу наконец рухнуть на землю, снял с плеча сумку и кинул на пол.
Банка консервов, выкатившаяся из небрежно брошенной сумки, звонко ударилась о безжизненную руку Рэджи.
Старик хрустнул костяшками пальцев и, склонив голову, посмотрел на вопящий гроб. Хмыкнул. Нет, не этот гроб был его целью.
Родион резко развернулся и так аккуратно, как мог, сорвал замок с соседней цинковой коробки, из которой за все это время не донеслось ни звука. Быстро открыв крышку, он посмотрел внутрь и искренне улыбнулся.
– Просыпайся, Марк Ротт.
3
Пробуждение
Выстрел. Август Локк в луже крови. Элиза. Поцелуй. Серые волосы развеваются на ветру. Улыбка Рэма. Выстрел. Удар. Окровавленное тело отца. Я заберу у тебя все. Лезвие врезается в плоть. Боль. Тяжелый взгляд Фридриха. Выстрел.
Боль не прекращается. Запах металла. Темнота. Где я? Ослеп? Нет, слепые не видят темноту. Заперт.
Отец мертв? Я тоже… Должен был. Становится трудно дышать, будто горло сжали тисками. Пытаюсь пошевелиться, упираюсь в стенку. Могила?
Нет, я слышу звук. Шум поезда. Периодически подскакиваю и ударяюсь о твердый пол. Меня куда-то везут. Плевать.
Я должен был что-то сделать. Нужно было понять, сделать ход первым. Поздно.
У меня не осталось ничего. Я был уверен, что все схвачено. Все было под контролем. Ошибка.
Хочется кричать. Доберусь до них. До каждого. Рональд, Говард, Рэм… Фридрих.
Руки загорелись темно-красным, осветив тьму. Нахожу в себе силы, чтобы оглядеться. Металлическая коробка. Измазана какой-то жидкостью. Я в гробу. Дышать становится все сложнее.
Что если не выберусь? Руки задрожали. Уроборос не даст мне умереть. Вечные муки. Я заслужил это? Нет, нет, нет… нет! Стучу по стенкам, но те не поддаются. Скребу ногтями металл. Грохот от колес поезда становится все громче, больно думать. Что делать? Что делать, Марк? Сдвиг? Нет. Только не он. Колочу по крышке, с каждым ударом кожа на кулаке сдирается все сильнее. Без толку. Не знаю, что делает проклятие, от которого горят мои руки. Если усиляет, то недостаточно. Плоть все равно мягче металла.
«Марк. Будь ты сильнее, умнее… Все было бы иначе», – раздается не мой голос в моей голове. «Согласен», – отвечаю ему.
Выдох. Я бессилен. Слаб. Ублюдки. Я должен был быть сильнее. У меня все для этого было. А сейчас даже кричать не могу. Звук собственного дыхания эхом раздается в голове.
Вдохи становятся более частыми, а воздуха все меньше, я глотаю его ртом. Но затем мир вокруг пропадает, я отключаюсь.
