Александр Светин - Anamnesis vitae. (История жизни).
Кешка ударил по тормозам. Я распахнул дверцу и, не разуваясь, спрыгнул в воду. И тут же невольно охнул, ноги до колен обожгло холодом: вода в Ключевом и впрямь была ледяная.
— Палыч, она, кажись, мертвая? — несмело предположил мой шофер, тоже выпрыгнув из кабины и остановившись над лежащей вниз лицом женщиной.
— Похоже, да. Помоги-ка! — я взялся за холодные плечи.
С трудом мы перевернули тело. Никаких сомнений теперь не осталось: женщина мертва, и уже давно. Лицо, грудь и живот утопленницы покрывали характерные багровые пятна. Я напряг память, вспоминая курс судебной медицины. Если ничего не путаю, трупные пятна появляются через два часа после смерти.
— Док, это что? — хриплым шепотом спросил Кешка, тыча пальцем куда-то вниз.
Я проследил взглядом и почувствовал, как ледяной холод, сковавший ноги, вдруг скакнул вверх и вцепился мне в грудь, заставив замереть сердце…
Трусики несчастной оказались спущенными до середины бедер. А чуть выше, между ног, виднелась синеватая, сморщенная, покрытая редкими волосиками головка младенца.
Кешка издал утробный звук и, зажав обеими руками рот, помчался к берегу. Я — за ним. Почти одновременно мы выбрались на сушу и упали на четвереньки.
Тошнило нас долго. Причем я совершенно не понимал, откуда во мне взялись такие резервы. Странным образом именно этот вопрос, а не наша страшная находка, завладел моим сознанием.
— Она что, в воде родила и утонула? — придя в себя, спросил Кешка.
Я пожал плечами.
— Там мелко, как она утонуть могла? Может, решила воды напиться, наклонилась, а тут схватки начались. Она от боли сознание потеряла, упала и захлебнулась. Может, сердце слабое было: не выдержало перепада температур… Или еще что. Вскрытие нужно делать. Экспертиза нужна. А так гадать — дело неблагодарное.
— И что нам теперь делать?
— Милицию надо вызывать.
— Участкового нашего, что ли?
— Наверное. Он же у вас тут всю милицию представляет?
— Ну да, он, Семен Михалыч. Суровый мужик! — с неподдельным трепетом сообщил мне Кешка.
— Так давай звать твоего сурового мужика. Вот только как? — вдруг озадачился я, поняв, что на ближайших соснах телефонов-автоматов нет.
— Так у нас же рация в машине! — небрежно пожал плечами Иннокентий и побрел по воде к «уазику».
Я оторопело поглядел ему вслед. Оказывается, у меня теперь есть доступ к передовым средствам связи?! В положении и. о. главврача Кобельковской сельской больницы начали появляться некоторые прелести.
Выйдя из ступора, я зашлепал вслед за Кешкой.
…— Как думаешь, Палыч, Нинка почему утонула? — Вопрос Семена Михалыча, прозвучавший после долгого молчания, заставил меня вздрогнуть от неожиданности.
— Трудно сказать. Молодая женщина, на вид здоровая, крепкая… Вскрытие, возможно, что-то прояснит, — выбираясь из задумчивости, пробормотал я.
И встрепенулся:
— Нинка?!
— Нинка Смурякова. Наша она, из Кобельков. Сразу после школы в область умотала, поступила в политех, кажется отучилась, да так в Нерограде и осталась. Замуж сходила ненадолго, потом развелась. В какие-то начальницы выбилась, к родителям в Кобельки редко заглядывала. Я ее последний раз года три назад видел, — объяснил участковый.
«Суровый мужик» Семен Михалыч оказался чуть старше меня. Длинный, худой парень в форме лейтенанта милиции приехал на место происшествия через час после нашего вызова. И тоже на «уазике». На классическом милицейском «воронке» с синей полоской по бортам, зарешеченной задней дверцей и даже с мигалкой на крыше.
Выслушав наш рассказ и скупо кивнув, участковый внимательно осмотрел тело и вернулся к своей машине. Негромко сказал что-то в рацию, выслушал ответ и ткнул пальцем в Кешку:
— Значит, так. Ты, Иннокентий, сейчас отвезешь труп в ЦРБ, в морг. Там уже в курсе…
— Михалыч, да ты что?! Не повезу я покойницу, не проси даже! Да и вообще… мне доктора надо доставить! — замахал руками мой верный водитель, бледнея на глазах.
— Доктора я сам доставлю.
— Все равно! Не повезу труп, хоть убей! У тебя машина есть, сам и вези! — храбро пискнул Кешка.
Семен Михалыч подошел к нему вплотную.
— Иннокентий! — ласковым тоном, от которого почему-то захотелось сходить повеситься в чаще, начал участковый. — Ну посуди сам, дружок, как я повезу? Лежачих мест у меня в машине нет, только сидячие. Ты видел когда-нибудь, чтобы трупы ездили сидя?
Кеша отрицательно помотал головой.
— И я не видел. Зато видел, как они ездят лежа. Вот мы сейчас все вместе, аккуратненько так, уложим покойницу на носилки в твою машину. В салон, стало быть. А ты, Иннокентий, сядешь в кабину и поедешь. В морге сдашь тело и мне доложишь по рации о выполнении. Вопросы есть?
Кешка икнул.
— Вопросов нет. Приступаем к выполнению первой части задачи. Док, ты нам поможешь?
Втроем мы в конце концов загрузили тело в салон «санитарки». Бледный Кеша сел за руль.
— Давай, Иннокентий! Мы в тебя верим! — ободряюще заявил Михалыч и с размаху хлопнул ладонью по борту «уазика».
Кешка вздрогнул и даванул на газ. Машина запрыгала к берегу и скрылась в лесу.
Участковый вздохнул и покачал головой:
— Молодежь… — философски произнес он.
Так мы и ехали с «суровым мужиком» — молча, думая каждый о своем, пока Михалыч не начал разговор про утопленницу.
— Долго едем. Кешка говорил, есть какая-то короткая дорога, через брод. А мы опять на грейдер выехали, — заметил я.
Участковый усмехнулся:
— Кешка, конечно, водитель хороший, спору нет. Но — безголовый. Ты, Палыч, построже с ним… и поосторожнее. Никогда, ни при каких обстоятельствах, не позволяй ему ехать «короткой дорогой». В лучшем случае — опоздаешь на пару часов. В худшем — очнешься в гипсе… если очнешься.
— Добрый ты, лейтенант, — пробормотал я, ежась и вспоминая, как выпадал из машины.
— Мудрый я, — скромно констатировал Михалыч, — и Кешку знаю как облупленного.
Дорога резко свернула направо и за лесополосой открылась деревня.
— Приехали. Вот они, наши Кобельки! — с улыбкой и даже, как мне показалось, с некоторой гордостью объявил лейтенант.
Кобельки не производили впечатления мегаполиса. На берегу здоровенного озера — пара десятков домов (или изб, как там правильно-то?); в геометрическом центре деревни — непонятное строение с колоннами по фасаду и неразличимой отсюда вывеской. Поодаль особняком стояли небольшая церковь и приземистое одноэтажное здание, сильно смахивающее на барак.
— А вон и больница! — палец участкового указывал аккурат на него.
Я вздохнул. А чего, собственно, можно было ожидать от сельской участковой больницы? Бревенчатый барак, построенный по проекту местного архитектора дяди Пети еще в прошлом веке… Впрочем, вряд ли — такая хибара столько не простоит.
— Больница была построена в конце девятнадцатого века! — гордо заявил Михалыч.
Я присвистнул: надо же, умели предки строить!
— Правда, сначала она была конюшней… — закончил экскурс в прошлое лейтенант и, зарулив в просторный больничный двор, остановил машину перед покосившимся крыльцом.
Главврач Светин П.П. прибыл в свои владения.
— Ну, Палыч, удачи тебе. Знакомься пока с персоналом, осваивайся, а я в район поеду. Узнаю, что там на вскрытии. А ты — принимай хозяйство! — участковый несколько раз нажал на клаксон.
«Воронок» противно крякнул. Дверь с гордой надписью «Приемное отделение» распахнулась, и из полумрака древнего строения повалил народ.
Спустя минуту перед крыльцом выстроилась неровная шеренга встречающих в количестве пяти голов. Во главе строя оказался приземистый мужичок лет тридцати, облаченный в явно большой ему белый халат.
— Здравствуйте, доктор! А мы вас ждали! — радостно улыбаясь, прокричал он.
Я опомнился и выпрыгнул из машины. Мужичок тут же оказался рядом, вцепился в мою руку своими обеими и принялся энергично ее трясти:
— Позвольте представиться: Антон Иваныч, здешний фельдшер. А вас как величать? Вы не представляете, как мы рады, пятый год уже без доктора! Нам как из района-то позвонили, что вы едете, так мы даже и не поверили сначала. Думали, может, шутит кто. Ан нет, не шутили, оказывается. А вы к нам как: насовсем, или…
— Или! — я решил прервать словесный поток восторженного фельдшера. — Я к вам на два месяца, по направлению облздравотдела. А величать меня — Пал Палыч Светин.
— Очень приятно! — улыбнулась мне красивая статная дама лет сорока-сорока пяти, тоже при халате. — А я — Мария Глебовна, акушерка. Семья-то с вами не приедет?
Я улыбнулся в ответ и отрицательно покачал головой. Попытка выяснить мое семейное положение была весьма прозрачной, но эффективной:
— Не женат я. Пока. Так что семья не приедет ввиду отсутствия оной.
