Александр Светин - Anamnesis vitae. (История жизни).
Страха пока не было. Было удивление. Нина скосила глаза вправо, влево, пытаясь рассмотреть, что же ее держит. Не увидела ничего нового, кроме неясной тени на дне. Была ли она раньше, или нет, женщина вспомнить не успела…
В животе встрепенулся, забился Лешка. Почувствовав нехватку кислорода, малыш больно замолотил ножками и ручками. Помогло. Нина будто проснулась и рванулась изо всех сил, пытаясь освободиться от неведомой силы.
В ответ голову еще сильнее вдавило в камни. Правым глазом женщина увидела медленно растекающуюся в воде розовую струйку и поняла, что это — ее кровь. Видимо, из рассеченной брови.
Вот тут-то и пришел страх. Грудь уже разрывало коварное желание вдохнуть, в глазах темнело и мельтешили какие-то цветные пятна. Не в силах оторвать голову от проклятых камней, Нина забилась всем телом, пытаясь освободиться. Вышло еще хуже: руки и ноги разъехались на скользкой гальке, и женщина распласталась на дне, сильно ударившись животом.
Резкая схваткообразная боль на несколько мгновений заставила Нину забыть об опасности. Низ живота сжался в тугой горячий комок, чуть расслабился, — и опять сжался. Боль часто пульсировала, нарастая и заполняя собой все сознание.
«Рожаю!» — удивленно констатировала женщина.
Она не знала прежде, как это бывает, но отчего-то сразу поняла, что новая боль — это именно схватки. Только почему-то очень уж частые.
Словно в подтверждение ее догадки, живот скрутило так, что лежащую на нем Нину ощутимо подбросило вверх. И тут же внутри будто что-то лопнуло. Вода между ног стала теплой, почти горячей.
Нина опять попыталась вырваться. Но руки и ноги уже почти не подчинялись ей. Наполненное болью сознание быстро умирало, напоследок балуя хозяйку чередой сменяющихся причудливых видений, звуков и ощущений. Самым ярким из которых было странное чувство, будто Лешка вылезает из нее, нещадно разрывая ручонками материнское лоно…
А потом все кончилось.
7 сентября 1987 года, 13.15,
Ноябрьский район
Древний санитарный «уазик» вдруг со страшным скрежетом свернул с грейдера (это дорога такая, из насыпанного и утрамбованного гравия, чтоб вы знали!), резво скатился вниз по откосу и сбрендившим тушканчиком поскакал по степи.
— Какого… — поинтересовался было я, но на очередной кочке ископаемую машину швырнуло вверх, и я влепился теменем в крышу кабины, пребольно прикусив язык.
Рот тут же наполнился кровью. Желание задавать вопросы сразу пропало.
— Спрямим тут, док! — оскалившись в улыбке, проорал Кешка, мой новообретенный персональный водитель. — По грейдеру крюк получится, километров двадцать! А мы — прямиком, через лесок, потом полем, бродом… а там уж рукой подать! А чо, машина — зверь! Я в армии на такой по горам знаешь, как скакал? Что твой сайгак! — Кешка громко захохотал, поскреб пятерней тельняшку на груди и крутанул руль, объезжая невесть откуда взявшийся в степи валун.
«Уазик» послушно встал на два колеса и продолжил путь в таком положении. Навалившись на водилу, оказавшегося внизу, я прохрипел ему в ухо, борясь с тошнотой:
— А давай попробуем поездить на четырех колесах! Мне кажется, у тебя получится…
— Фигня вопрос! — легко согласился Кешка и с размаху поставил машину на четыре точки.
Меня швырнуло в пассажирскую дверь. Та с готовностью распахнулась, и я на три четверти туловища вылетел из кабины, едва успев уцепиться за дверную раму, стекло в которой, к счастью, отсутствовало.
— Док, ты куда?! По нужде, что ли? — деликатно поинтересовался мой драйвер, вдавливая в пол педаль газа.
— … … …ь! — витиевато объяснил я ему, судорожно цепляясь руками за открытую дверь, а ногами — за сиденье и обреченно наблюдая, как в каком-нибудь полуметре под моей… нижней частью спины с бешеной скоростью проносится неровная и очень твердая на вид земля.
— А-а-а! — с пониманием протянул Кешка.
Бросив руль, он наклонился ко мне и одним рывком втянул внутрь.
— Так бы сразу и сказал! Я-то подумал: может, приспичило, выйти решил, — Иннокентий заботливо и усердно принялся отряхивать с меня рыжую дорожную пыль.
— Кеша! — выдохнул я ему в ухо, обретя через какое-то время дар речи.
— Чо, Палыч? — улыбнулся он своей многозубой улыбкой и прозрачными голубыми глазами вопросительно уставился на меня.
— Кто ведет машину, Кеша? — ласково поинтересовался я.
— Какую машину, док? — озадачился мой собеседник, безуспешно пытаясь избавить меня от пятна на левой брючине.
— Нашу машину! — тихо и задушевно уточнил я, борясь с острым приступом тошноты и ненормативной лексики.
Водитель наконец развернулся в сторону лобового стекла и присвистнул: прямо по курсу был овраг, мало уступающий по размерам Большому Каньону.
— Ох, е! — констатировал Кешка, вцепился в руль и заложил очередной вираж.
Я уже привычно вылетел в дверь. Машина неслась над обрывом и теперь подо мной оказалась пропасть метров в десять глубиной.
— Док, держись, я сейчас! — проорал шофер и потянулся было ко мне…
— Держи руль, твою мать! — взвыл я на всю степь, почувствовав, как вильнула машина. — Держи руль и тормози!
Кешка удивленно взглянул на меня, но послушно убрал ногу с газа, неохотно переместив ее на педаль тормоза. «Уазик» крякнул, клюнул носом и остановился.
Я сполз на землю, нагнулся над оврагом и… впрочем, грубую натуралистическую сцену лучше опустить.
…— Да, Палыч, зря ты в больничную столовку заходил, — участливо сообщил мне Кешка, пристроившись на корточках рядом.
Занятый процессом, я только кивнул и промычал что-то невнятное. Это уж точно, зря. С Кешкой надо ездить натощак и желательно под глубоким наркозом. Или в состоянии тяжелого алкогольного опьянения — чтобы сохранить остатки психического здоровья.
— Далеко еще? — поинтересовался я, полностью очистившись от всего съеденного за неделю.
— Да ерунда, верст пять-шесть, не больше. Сейчас через лесок проедем, мимо озера потом и готово — считай, приехали! — с энтузиазмом, показавшимся мне подозрительным, воскликнул водитель.
— Что-то ты про брод говорил? — вспомнил я.
— А что брод? Там из озера речушка вытекает, крохотная такая. Моста нет, так я брод знаю. Проскочим, даже ног не намочим! — бодро заявил Кешка.
Я тяжело вздохнул. Видимо, в таинственные Кобельки мне предстоит приехать не только очищенным изнутри, но и выстиранным-вымытым снаружи. Ладно, слава богу, плавать я умею, а в такую жару намокнуть даже приятно…
— Поехали! — я поднялся и полез в опротивевшую кабину.
…Зациклившись на ключевом слове «брод», я совершенно пропустил мимо ушей упоминание о поездке через лес. А зря.
«Уазик», виляя, несся между деревьями, подпрыгивая на многочисленных корнях. Кешка, оскалившись в неподвижной улыбке, пялился в лобовое стекло, лихо уворачивая машину от несущихся навстречу сосен, берез и прочей поросли (ездить деревья совершенно не умели!).
А я вжался в кресло, вспоминая все хорошее, что было в моей короткой жизни. И заодно гадал, какое из набегающих деревьев стукнет меня в лоб. Один раз, но сильно.
Просить водителя снизить скорость было бесполезно, это я уже понял: Кешка умел вести машину, только вдавив педаль газа до упора. Что такое тормоз, он представлял весьма смутно. Смирившись с судьбой, я закрыл глаза: одним доктором больше, одним меньше — какая, в сущности, разница!
— А вот и озеро! — радостно проорал Кешка мне в ухо.
Я встрепенулся и поднял веки. Последнее дерево со свистом пронеслось по правому борту — и лес кончился. Прямо перед нами и впрямь оказалось небольшое круглое озерцо.
— Ключевое. Озеро Ключевое, называется так! Тут со дна родники бьют, вода жуть какая холодная! — пояснил водитель.
— Однако же купаются! — заметил я.
— Кто купается? Палыч, тут и метра не проплывешь, судорогой скрючит! Вода — ледяная! — возмутился Кешка.
— Купаются! Вон, гляди! — упрямо стоял я на своем, показывая вперед.
На берегу пестрым блином валялась одежда. А ее хозяин, вернее — хозяйка, обнаружилась метрах в пятнадцати от берега. Женщина лежала на воде, раскинув руки и ноги, и опустив лицо вниз.
Кешка присвистнул:
— Во дает баба! Не всякий мужик в Ключевом окунуться решится, а этой — хоть бы хны!
— Не хоть бы хны, Кеша! — пробормотал я, всматриваясь в распластанную неподвижную фигуру в озере. — Давай-ка к берегу! Быстрее!
Водитель искоса взглянул на меня и крутанул руль. «Уазик» рванул к озеру. В считанные секунды машина преодолела оставшиеся метры и, вздымая фонтаны брызг, понеслась по мелководью к лежащему впереди телу. В том, что это именно «тело», я уже не сомневался.
Кешка ударил по тормозам. Я распахнул дверцу и, не разуваясь, спрыгнул в воду. И тут же невольно охнул, ноги до колен обожгло холодом: вода в Ключевом и впрямь была ледяная.
