Бен Ааронович - Реки Лондона
Отхлебнув «Бекс», я махнул рукой с зажатой в ней бутылкой в сторону телевизора.
— Это значит, что я теперь знаю, почему в ресторане начался пожар.
Следующим утром Лесли прислала мне по электронной почте рапорт о пожаре в «Джей Шикей». Я нашел контакты конторы, которая занимается поставками торгового оборудования, и заказал у них точно такую же кассу, какая стояла в ресторане. Во исполнение установленного Найтингейлом правила Недопуска Посторонних Никуда, Кроме Каретного Сарая, я должен был собственноручно тащить эту проклятую штуковину от черного хода до самой лаборатории. Молли наблюдала, как я бреду, согнувшись под тяжестью кассового аппарата, и украдкой усмехалась, прикрывая рот ладонью. Я полагал, что Лесли не будет считаться посторонней, позвонил ей и позвал посмотреть мой эксперимент. Но у нее были дела — Сивелл что-то ей поручил. Когда у меня все было готово, я попросил Молли пригласить Найтингейла в лабораторию.
Полностью освободив противоположный от газовых горелок конец помещения, я перенес туда кассовый аппарат, водрузил его на стальную тележку на колесиках и включил его в сеть. Когда пришел Найтингейл, я вручил ему лабораторный халат и защитный экран для глаз и попросил отойти от кассы на шесть метров.
— А какова цель всего этого? — поинтересовался наставник.
— Сэр, потерпите еще немного — и вы все поймете, — пообещал я.
— Как скажете, Питер, — пожал он плечами. — Должен ли я надеть шлем?
— Думаю, в этом нет необходимости, сэр, — ответил я. — Сейчас я начну обратный отсчет с цифры три. Когда дойду до нуля — пожалуйста, выдайте максимально сильный и по возможности безопасный магический импульс.
— Максимально сильный? — переспросил Найтингейл. — Вы уверены?
— Абсолютно, сэр, — кивнул я. — Готовы?
— Да, как только вы будете готовы.
Я отсчитал от трех до нуля, и Найтингейл взорвал лабораторию — по крайней мере, именно так мне сначала показалось. Над его раскрытой ладонью появилась огненная пылающая сфера, похожая на крайне неудачно созданный световой шар. Меня обдало волной жара, запахло жжеными волосами. Я чуть не свалился на пол и тут вдруг сообразил, что жар этот не настоящий, не физический. Иначе Найтингейл сам сгорел бы. Каким-то образом весь жар помещался внутри сферы — это означало, что я ощущаю всего лишь вестигий, пусть и необычайно мощный.
Найтингейл, приподняв бровь, спокойно взглянул на меня.
— Сколько мне это держать? — спросил он.
— Не знаю, — растерялся я, — а сколько вы можете?
Найтингейл рассмеялся. Боковым зрением я заметил какое-то неясное движение и обернулся. На пороге лаборатории стояла Молли. Она не сводила с Найтингейла глаз, в которых отражалось сияние огненной сферы.
Едва я успел обернуться, как кассовый аппарат взорвался. Верхняя его часть отлетела в сторону. На пол посыпался град из осколков пластика. Черный дым столбом рванулся вверх, заклубился под потолком. Молли восторженно вскрикнула. Я схватил огнетушитель и направил на кассовый аппарат мощную струю пены. Вскоре дым прекратился. Найтингейл погасил свой сгусток пылающей смерти и включил вентиляторы. Я и не знал, что они тут есть.
— Почему касса взорвалась? — спросил Найтингейл.
— Моментальное сгорание внутренних деталей приводит к выбросу летучего газа — водорода или еще какого-то. Не знаю точно, у меня же только С по химии. Этот газ, все еще находясь внутри аппарата, смешивается с воздухом, возникает электрический разряд, и — бабах! К вам же у меня вот какой вопрос: вытягивает ли колдовство магию из предмета или же, наоборот, сообщает ее ему?
Конечно же, «и то и другое» — я мог бы и сам догадаться.
— Вы не поймете этого до конца, пока не освоите основные формы, — пояснил Найтингейл.
Магию, по его словам, вырабатывали живые существа. Таким образом, маг мог расходовать либо собственную силу, либо чужую, отнятую при помощи магии у другого живого существа. Звучало захватывающе, но было по-прежнему непонятно — при чем тут взорвавшаяся касса? Еще он объяснил, что живые существа способны защищать себя — чем сложнее организм, тем больше магической энергии он вырабатывает. И тем сложнее ее отнять.
— У человека невозможно забрать магическую энергию, — сказал наставник. — Даже у собаки невозможно, если уж на то пошло.
— А вампиры? — спросил я. — Помните, они же высосали магию из всех, кто был в доме.
— Вампиры, несомненно, паразитируют в этом смысле на всех возможных формах жизни, — пояснил Найтингейл, — однако каким образом они это делают, нам неизвестно. Как непонятен и принцип, по которому ваша подруга Беверли Брук и ей подобные черпают магическую энергию из окружающей среды.
— Именно в доме с вампирами я впервые увидел поврежденные микросхемы.
— Машины стали похожи на людей, — вздохнул Найтингейл. — И, думаю, вследствие этого начали вырабатывать собственную магию. Честно говоря, не представляю, как это может помочь нашей работе…
Слушая эти псевдонаучные рассуждения, я старался хмуриться не слишком скептически. И решил до поры до времени особо глубоко не вникать.
— Ну, во-первых, — сказал я, — вот чем: это означает, что некая сущность поглощает магическую энергию в огромных количествах. А во-вторых, у нас теперь есть что искать.
Искать-то мы искали, вот только безрезультатно. Подчиненные Сивелла в это время как раз занимались расследованием бессмысленной и беспощадной поножовщины в пабе возле Пикадилли-серкус. Я покрутился вместе с ними у этого паба, но никаких вестигиев не обнаружил. Мотив преступления был примитивен, однако вполне понятен.
— Девчонка изменила парню, — сообщила Лесли, заглянув ко мне вечерком посмотреть кино. Все было просто: парень встречался с девушкой, она переспала с другим парнем, первый ударил второго ножом и сбежал. — Мы уверены, он скрывается где-то в Уолтемстоу,[30] — добавила она. Многие посчитали бы это вполне достаточным наказанием.
Было объявлено, что убийства у дверей ресторана «Джей Шикей» совершил Майкл Смит. В деле говорилось, что он предположительно застрелил троих человек из пистолета, лицензии на который не имел, а потом при помощи этого же оружия покончил с собой. Пресса очень заинтересовалась бы этим случаем и выжала бы из него максимум, но, по странному совпадению, как раз в этот момент одну звезду мыльной оперы застали со столь же известным футболистом в туалете клуба в Мэйфейре — они там занимались сексом. Эта тема муссировалась целых две недели, затмив все остальные новости, — что, по мнению Лесли, было слишком уж удачно для простого совпадения.
Весь апрель я отрабатывал свои формы, зубрил латынь и опытным путем искал новые способы взрывания микросхем. Каждый день после обеда я гулял с Тоби вокруг Ковент-Гардена и Кембридж-серкус — надеялся, что один из нас что-нибудь учует. Но тщетно. Пару раз я звонил Беверли Брук, но она заявила, что мама запретила ей поддерживать со мной какие-либо отношения, пока я не разберусь с Отцом Темзой.
Май начался с банковских каникул с их типичной погодой: два дня лило и еще три моросило. И только воскресное утро выдалось ясным и теплым. Именно в такую погоду молодежь тянет на романтику, мороженое и пьесы о Панче и Джуди.
В этот день в Ковент-Гардене состоялся Майский фестиваль, ежегодно организуемый в память о самом первом спектакле про Панча и Джуди. Там был духовой оркестр и огромная кукольная ярмарка возле церкви актеров. А уж трупп, дающих спектакль о Панче и Джуди, площадь вместила столько, сколько вообще была способна вместить. Пока я был стажером в Чаринг-Кроссе, в этот день всегда стоял в оцеплении. Поэтому сегодня я позвонил Лесли и пригласил ее посмотреть фестиваль глазами обыкновенного гражданина. Мы купили в «Теско» мороженое и колу и неспешно двинулись сквозь толпу туристов к переднему портику церкви. У самого входа были возведены небольшие подмостки. Совсем рядом, в полуметре отсюда, несчастный Уильям Скермиш в феврале расстался со своей головой.
— Прошло уже четыре месяца, — вслух сказал я.
— Да, и отнюдь не скучных, — добавила Лесли.
— Кому как — некоторым вот не надо учить латынь.
Вокруг были разложены туристические коврики для детей.
Нам, взрослым, предлагалось смотреть представление, стоя позади них. На подмостках появился человек в пестром шутовском наряде и принялся завлекать публику. Он рассказал, что за века своего существования пьеса о Панче и Джуди многократно меняла повороты своего сюжета. Но сегодня, для общего образования и ко всеобщему удовольствию, знаменитый кукловод Филипп Пойнтер представит «Трагическую комедию, или Комическую трагедию о Панче и Джуди» в том виде, в каком Джованни Пиччини в 1827 году пересказал ее Джону Пейну Кольеру.
