Татьяна Шубина - Поединок во мраке
— Андрей, это я. Жми домой!
— Галка, ты? — вздрогнул хакер.
— Я, я, чао какава.
— Докажи! — Андрей подозревал, что это очередная каверза бешеного пространства.
— Если бы не карантин по холере, то неизвестно, была бы у Пушкина «Болдинская осень». Помнишь?
— Сваливай оттуда! — все сомнения Горбушина развеялись. — Не прикасайся к компьютеру! Галя! Ты меня слышишь? Иди на улицу, к подружке, куда хочешь, главное — мотай подальше.
— Так сейчас ночь… — явно растерялась племянница.
— Уходи, немедленно! Я уже еду.
Андрей вытащил медсестру через окно. Холодный ветер охватил их, в комнате заведующего отделением раздался взрыв, и все заволокло черным дымом.
— Почему не едет милиция? Неужели никто не слышит? — сжимая халатик у горла, простонала медсестра. — А противопожарная сигнализация?
— Не ожидала такого дежурства? — Андрей легонько подтолкнул ее в спину.
Они добежали до торца здания. Хлопала открытая дверь, но ни охраны, ни света не было. Андрей увидел на крюках стеганые больничные халаты, в которых медперсонал перебегал из отделения в отделение, один кинул ей, другой набросил на себя — все-таки был декабрь. За углом стояла машина «скорой помощи», и он побежал к ней. Медсестра осталась на пороге здания.
— Пожар! Пожар! — закричала она.
Полетели решетки, вперемешку со стеклами, в окно вышибло четыре скрепленных между собой стула из «красного уголка». Андрей силой затащил остолбеневшую Катю в машину.
— Порезвей! Пора уносить ноги!
— Там люди! Они сгорят! — сопротивлялась девушка.
— Ты что, не доверяешь пожарной сигнализации? — поинтересовался Андрей, знавший, что ужастики бешеного пространства далеко не всегда несут реальную опасность, и пояснил: — Здесь оставаться нельзя. Им нужен только я.
— А я? — подняла на него глаза Катя.
— Они не любят свидетелей, — неохотно признался Андрей.
Машина мчалась по городу, и медсестра неожиданно спросила:
— Как ваша… т…твоя фамилия?
— Самое время познакомиться, — улыбнулся Андрей. — А твоя?
— Нет, я серьезно?
— Для протокола? Горбушин Андрей Владимирович.
— Горбушин А.В., — медленно повторила Катя. Она явно пыталась что-то вспомнить. — У тебя нет гепатита. Вчера пришли анализы.
— Ха-ха! — сказал Андрей. — Значит, еще вчера я мог быть дома.
— Что ты? Анализы надо проверить, подтвердить, а потом, ты же был в контакте… — наставительно проговорила девушка.
— С тобой?
— У меня прививки, — сообщила все еще не пришедшая в себя медсестра.
— Надеюсь, они помогут.
Андрей не шутил: прямо перед машиной ни с того, ни с сего рухнул подвесной светофор. Горбушин свернул на пустынный тротуар, и вовремя: деревья сдвинулись на проезжую часть.
— Я думала, такого не бывает, — медсестра вцепилась в ручку над дверью. — А у меня сегодня день рождения.
— Поздравляю! Я приторможу, ты выскакивай и беги отмечать. Скорее всего они тебя уже не тронут. Со мной оставаться опасней.
— Что ты? — машина подпрыгнула, Катю подкинуло, она больно прикусила губу. — Надо держаться вместе.
Андрей сильно стукнулся виском о стекло, но у него хватило сил удивиться:
— Где таких, как ты, делают?
Их подняло и куда-то швырнуло: «Главное — удержать руль!» — твердил себе Андрей.
Глава 38
Разгадка тайны — еще одна тайна
Мятый колокольчик подозвал гоблина.
— Расторгни мой контракт.
— Рехнулся? Давно что-то не было на Шабаше показательной казни. Ты — просто бешеный системник! — удивился Гений.
— Я подарю тебе калейдоскоп, — пообещал Дон. — Из этой штуки ты вытряхнешь столько идей, сколько захочешь. Тебя никто не превзойдет.
— Калейдоскоп? — не поверил гоблин.
— Или вариоскоп! Настоящий, материальный!
В воздухе возник фантом калейдоскопа. Игрушка мгновенно исчезла, но Гений успел оценить ее. Если у него будет бычок на дощечке, да еще и калейдоскоп!
Но тут началось такое! Смещение всего и вся. Энергетические, тепловые, световые и вовсе неведомые земным жителям вибрации оповестили: явился Тот Самый.
Никто из участников Шабаша ранее его не видел. Тяжесть присутствия Того Самого была трудно переносима даже для здешних обитателей.
Шеф бешеного пространства стоял к нему ближе всех — рядом с троном из костей. Сам сейчас принял облик небольшого, но крепкого жука-рогача.
«Рядом! Рядом Тот Самый!» — жук-рогач испытывал такой жар, что всякий другой на его месте давно бы вылетел из Вечности. Но жук-рогач терпел, хотя жар все усиливался. Самого явно испытывали на прочность.
Жук-рогач махнул лапой. Черная искра упала в пунш, над котлом вспыхнуло смрадное пламя.
Шабаш молчал, наступило мгновение Затмения. Сам должен был произнести речь.
— Действуйте! Действуйте! Действуйте! Наша задача — выставлять ориентиры, остальное люди сделают лучше нас. Вы — свидетели великого момента. Нами открыта тайна тайн, найден ответ на вопрос: в чем Корень зла?
Молодой гоблин советовал выбросить эти слова на энергетическом уровне. Пусть каждый услышит их изнутри и содрогнется.
Однако вместо внутреннего грохота все услышали внятный шепот:
— У зла нет корня, а значит, его невозможно искоренить.
Гений быстро сообразил, что так получилось даже лучше. Раздался гром, пунш взлетел вверх, выплеснулся из котла, горячее варево обрушилось огненным дождем на участников Шабаша. Загорелось все, что могло. Вой прокатился по бешеному пространству.
Огненный дождь прекратился так же мгновенно, как и начался, тяжесть свалилась с шабашников. Тот Самый удалился.
Сам увидел себя в мантии академика с ржавым тазиком на голове. Его отметили! Если бы он мог плакать, слезы умиления текли бы по нему ручьями. Как все-таки важно уметь владеть собой! Мог же раздавить молодого гоблина, а не раздавил. Но где его новый советник?
— Отбыл в свите Того Самого, — послушно ответила Автокикимора.
«Сейчас все хлынут с Шабаша, надо быть первым», — решил Дон. Гости были порядком потрепаны, огненные искры многих покалечили. Кое для кого этот Шабаш стал последним. Как только лифт открыли, началась невероятная давка. Колокольчик трясло, било, крутило, куда там американским горкам и центрифугам!
Сверчок оказался в темном подвале, по стенам которого были развешаны старинное оружие, молотки, зубья, клещи, окаменевшие в муках скелеты воинов в ржавых доспехах. На залитой кровью колоде сидела ведьма в образе вампирши и поигрывала плеткой, в кожаные веревки которой были вплетены острые шипы. Ее охраняли фиолетовые демоны-головорезы, вооруженные до зубов. У Сверчка по спине побежали мурашки.
— Ты что-то хотел мне сказать? — Экс-пи-пи оскалилась. Вместо зубов ее пасть тесно заполняли острые иглы.
— Где Стефания?
— Дурацкий вопрос. Но сегодня и он прощается! Видишь, сколько будет у меня слуг? — она обмахнулась черным платком, который Димка сразу узнал.
Он рванулся к ведьме, вынул подкову и сжал ее в руке.
Экс-пи-пи вздрогнула. Значит, дура Мечталоха ее таки подвела! Что особенного в этой железной штуковине, ведьма не знала, но слышала, что даже Сам относится к подкове с опаской.
Экс-пи-пи злобно ощерилась. В конце концов перед ней стоял всего-навсего мальчишка, и ведьма решила идти напролом.
— Ты мне надоел! — крикнула она. — Не хочу слышать об этой девчонке, навсегда забудь ее! Забудь! И запомни: в ученье нет ни кайфа, ни прока! А ну повтори! Нет кайфа и прока!
Сверчок старался не смотреть на ведьму, но чувствовал, что та одурманивает его. Димка упрямо пробормотал:
— У меня подкова.
— Я могу легко отнять твою безделушку, если захочу, — хохотнула Экс-пи-пи.
Фиолетовый демон оголил кинжал и направился к Сверчку, тот еще крепче сжал подкову.
Неожиданно демон замер, смрадно дыша Димке в лицо. Он пытался сделать еще шаг, но не мог.
— А ну иди, иди ко мне сам! Топай! Топай ножками! Быстрее! — показалось или в самом деле, в голосе ведьмы проскользнула растерянность.
Обруч, сдавливавший голову Сверчка, разжался. Подкова! Он понял, что она защищает его от врагов. Но, для того чтобы победить, одной защиты мало. Нужно сделать шаг вперед. Самому перейти в наступление.
Подземелье заполнял каменный скрежет. Звенели цепи и латы скелетов, на мордах демонов оголились клыки.
Димка собрался с силами, дотянулся до плетки и вырвал ее из рук ведьмы. Демоны бросились на него. Сверчок отскочил и взмахнул отобранным у Экс-пи-пи оружием. От шипов посыпались трескучие молнии. Заныло плечо. Сверчок приказывал себе не смотреть на ведьму и не сдаваться.
— Убирайся или, или… — он не знал, что значит это «или», но продолжал все сильнее размахивать плеткой, а та становилась все тяжелее, и молнии начали гаснуть.
