Сюзанна Виннэкер - Самозванка

Мы, держась в тени, поспешили к его автомобилю, который был припаркован за углом. Окна в домах соседей были темными. По-видимому, люди в Ливингстоне ложились рано. Мы бесшумно закрыли двери машины, и я прислонилась к спинке кресла, а Алек завел машину. Я могла только надеяться, что семья Чамберсов проспит всю ночь, не заметив моего исчезновения. Хотя, было бы хуже, если бы они поймали меня, как Тессу.

Алек посмотрел на меня.

— Расскажи мне снова, что случилось.

Когда я повторила историю, каждое слово, казалось, истощило меня. Он тщательно взвешивал мои слова, прежде чем ответить.

— Почему это случилось? Почему ты потеряла контроль?

Было так много ответов на этот вопрос. Эмоции. Стресс. Рассеянность. Потому что я не могла избавиться от мыслей об Алеке. Или потому что я чувствовала себя гораздо счастливее в притворной жизни и чужом теле, чем когда-нибудь ранее. Или потому что переживала, что мы до сих пор не поймали убийцу. Список можно было продолжать и продолжать.

— Я не знаю. Может, это давление, — сказала я, в конце концов.

— Это может случиться с каждым, — ответил Алек. — Не переживай, ты великолепно справляешься.

Будто он мог читать мои мысли.

— Это не так. Со мной что-то не так.

— Тебе просто нужно расслабиться. Давай сделаем то, что отвлечет тебя.

Я надеялась, что темнота машины скроет мои покрасневшие щеки. Я не хотела, чтобы Алек узнал, что я хотела сделать и о чем подумала после его слов.

— Недалеко от города есть автомобильный кинотеатр.

Я слышала, как другие девушки говорили об этом в раздевалке, и по их рассказам не казалось, что фильм будет правильным для нас развлечением. Это могло быть довольно неудобно. Но тем не менее я согласилась.

Алек остановился в очереди к билетной будке, где сидел старик, прислонившись к стене. Он выглядел достаточно старо, чтобы участвовать в Войне за Независимость (прим. пер. 1775–1783 гг.) и имел подтверждающие это шрамы. Казалось, что кто-то неоднократно пробежал граблями по его лицу. Его подбородок прижался к груди, и я могла слышать храп, идущий через его приоткрытые губы, даже сквозь стенки будки. Он проводит свои ночи так?

Алеку пришлось дважды постучать в окошко, прежде чем старик проснулся. У него заняло больше времени, чтобы проснуться, чем обслужить нас. Алек заплатил за билеты и огромное ведерко попкорна — разогретого и слегка черствого. Пока Алек искал хорошее место, маслянистый запах распространился по всей машине. Когда он припарковался на пустом месте, я почувствовала, что напряжение покидает мое тело.

Театр был почти пуст, и мы заняли отличное место с великолепным видом на экран. Алек поставил попкорн на консоль между нами. Я не была уверена, что это, чтобы оградить нас от чрезмерной близости или чтобы мне было проще добраться до попкорна. Я решила остановиться на втором варианте.

Шел фильм «Чужой».

Я видела его десятки раз и была рада, что мы не будем смотреть что-то даже отдаленно романтическое. Я знала весь фильм наизусть, но все равно вздрогнула, когда чужой нашел первую жертву.

— Кажется, мы никогда не устанем от этого, — усмехнулся Алек.

Мы смотрели его вместе не меньше пяти раз.

— Серьезно. С каждым разом я люблю его еще больше. Иногда для понимания каждой детали требуется некоторое время. Например, чем больше ты смотришь это, тем больше оно тебе нравиться, — сказала я, посмотрев на него. Его взгляд был настолько интенсивным, что казалось, светился в темноте автомобиля.

— Это звучит глупо, — произнесла я, со смущенным смешком.

Алек не засмеялся, даже не улыбнулся, лишь посмотрел на меня.

— Это не глупо. Ты совершенно права, — он взял горсть попкорна, но не ел, просто держал в руке. — Ты помнишь первый раз, когда мы его смотрели вместе?

Я кивнула. Конечно, я помнила. Я жила в ОЭС всего несколько недель и в сотый раз пыталась дозвониться своей маме. Я беспокоилась, что с ней могло что-то произойти, потому что не могла дозвониться ей, но в этот день она ответила. Я была так счастлива и свободна, стремясь рассказать ей о моих новых занятиях, новой комнате, новой подруге Холли, пока она не прервала меня на середине предложения и не сказала никогда не звонить ей снова. Что-то сломалось во мне в тот день, чувства, которыми я не могла поделиться с кем-нибудь. Я спряталась в комнате у бассейна, за контейнером с влажными полотенцами, одинокая в темноте, выплакивая свои глаза. Там Алек меня и нашел.

Он опустился на мокрый пол рядом со мной и позволил выплакаться на его груди. Я едва знала его, но чувствовала себя так комфортно в его присутствии. Позже, когда я немного успокоилась, он рассказал мне историю о том, как родители бросили его в торговом центре во время рождественских праздников, когда ему было всего пять лет. Алек сказал, что боль станет терпимей, когда время притупит воспоминания и залечит шрамы. Он сказал, что понимает мои чувства и это нормальная реакция. Потом мы смотрели подряд все части фильма «Чужой» до рассвета.

— Это был первый раз, когда я понял, как сильно хочу защищать тебя, — сказал Алек. — Первый раз, когда я встретил кого-то, кто понимал меня. Никто не понимает меня так, как ты.

Я задержала дыхание и с трудом проглотила последнее зернышко попкорна. Было чудом, что оно не застряло в моем сухом горле. Его глаза вспыхнули и я, впервые за долгое время, увидела, что они уязвимы и беспомощны.

Алек нагнулся, его большой палец коснулся моей щеки, где мокрая прядь прилипла к коже. Тепло вспыхнуло под его пальцами, пробежало по всему телу и собралось внизу живота. Его пальцы неуверенно остановились. Я облизала губы, и он, проследив за моим движением, сжал челюсть. Я могла видеть борьбу на его лице, чувствовать неуверенность в его прикосновениях. Отступит ли он? Воздух стал душным, но я в любом случае едва дышала. Его волосы были черны, как ночь, окружавшая нас.

На моей щеке по-прежнему лежала его рука, но она медленно начала опускаться, гладя мое горло, пока, наконец, не легла на мои ключицы. Алек вырисовывал маленькие круги на моей коже.

Что-то изменилось в его лице, будто он проиграл эту борьбу и Алек приблизился, уронив ведерко и рассыпав попкорн по всему полу машины. Никто из нас не обратил внимания. Его взгляд переместился к моим губам, а потом он сократил расстояние. Его губы коснулись моих. Мягкие и изучающие сначала, а когда я откинула свою застенчивость, требовательные и жесткие. Я провела руками по его волосам, спине, ощущая движение его мышц. Алек чувствовался так хорошо; целовать его было так правильно.

Его пальцы скользили по моей шее, талии, обжигая прикосновением. Странный стон вырвался из моей груди, когда его ладони проникли под рубашку, касаясь живота. Его кожа вызывала горячую лаву мурашек, где бы ни коснулась моей.

Алек целовал меня. Настоящую меня, не самозванку, не Мэдисон, не какую-то поддельную Кейт.

— Тесс, — прошептал он мне на ухо. Его поцелуи потеряли свое безумие. Мой пульс замедлился. Алек спрятал свое лицо в изгибе моей шеи. Я слушала наше неровное дыхание, положив свою руку поверх его, на моей груди. Его рука была настолько большой, что почти полностью покрывала грудь. Я уверена, что он мог чувствовать, как мое сердце колотилось о его ладонь.

— Я хотел это сделать так давно, — пробормотал он напротив моего горла.

Счастье вспыхнуло в моем теле, как фейерверк. Это было тем, что я хотела услышать от него так долго. Тихий голосок в моей голове хотел спросить его, «Тогда почему ты, черт возьми, не сделал этого раньше?». Но я знала, к чему это приведет нас и не хотела говорить об этом, пока. Алек поцеловал мою ключицу, прежде чем выпрямиться в своем кресле. Я с удовольствием отметила, что его волосы растрепаны моими пальцами, а губы распухли от наших поцелуев.

Я подпрыгнула от пронзительного звука мелодии. Алек пошарил в карманах в поиске телефона и закатил глаза, посмотрев на экран. Звонивший был подписан «Мама». Я думала, Алек не видел своих родителей, с тех пор как присоединился к ОЭС.

— Что ты хочешь? — услышав его тон, поняла, какой была глупой. Конечно, это не его настоящая мать. Звонила Саммерс, его ложная мама в этой миссии. — Боже, Саммерс, ты говоришь как нянька.

Я не могла слышать ее ответ, но судя по ухмылке Алека, он был таким же оскорбительным. Я хотела протянуть руку и схватить Алека, чтобы убедиться, что не сплю, но не была уверена, что наш поцелуй дал мне право продолжать прикасаться к нему.

Он напрягся от ее слов.

— Хорошо. Скажи ему, что я скоро буду дома, — Алек закончил разговор.

— Никогда бы не подумала, что Саммерс — материнский тип, — произнесла я.

— Она не такая, поверь. Саммерс не рада, когда рядом нет босса, и беспокоится, что я разрушу наше прикрытие, если не буду дома, как хороший школьник. И Майор приехал несколько минут назад. По-видимому, он хочет поговорить со мной, — Алек тревожно посмотрел вперед.