Иные - Яковлева Александра
Здесь не было картин или росписей, только чистые стены и несколько незапертых дверей напротив высоких окон. Аня заглянула в одну и увидела ряд застеленных кроватей. Кажется, она случайно забрела в крыло, где жили воспитанники. Она выглянула в окно, чтобы сориентироваться, и увидела внутренний двор. Мальчишки внизу играли в вышибалы, а напротив, у неработающего фонтана среди желтеющих кустов, на скамейке сидел Макс. Он наблюдал за игрой. Аня уже хотела вернуться тем же путем и все-таки найти парадную лестницу, как вдруг услышала странный шум в одной из комнат. Кто-то стучал в дверь, будто пытался силой ее открыть.
Аня пошла на звук и оказалась в другой общей спальне. Это действительно был приют: железные койки в два ряда, идеально заправленные постели, пустые тумбочки — и никаких признаков того, что здесь живут яркие, интересные дети. В детском доме, где она провела несколько лет, была такая же унылая обстановка. Стук раздавался из боковой двери, закрытой на засов. Аня отперла ее: внутри оказался чулан со швабрами и старым тряпьем. На перевернутом ведре сидел Борух.
— Ты что здесь делаешь? — воскликнула Аня, забыв, что мальчик не понимает ее.
— Danke, dass du geöffnet hast [4], — буркнул Борух и вышел из чулана.
Аня придержала его за плечо. То, что происходило с Борухом, ей совсем не нравилось, но она не знала, как ему помочь. Даже поговорить с ним толком не могла.
— Что случилось? — спросила, надеясь, что Борух поймет если не ее слова, то хотя бы ее беспокойство.
Борух поднял на Аню тяжелый, из-под бровей, взгляд. Обвел все пространство рукой и яростно сплюнул на пол. Ему здесь не нравилось — вот что это значило.
— Почему? — Аня развела руками и пожала плечами.
Тогда Борух подошел к кровати у стены и вытянул из-под матраса шахматную коробку. Фигуры посыпались на темное шерстяное одеяло. Борух взял белую пешку и указал на нее и на себя. Он поставил пешку на доску, вокруг расставил черные пешки и стал пинать ими белую, пока та не упала и не покатилась по доске.
— Ох, Борух… — Ане потянулась к нему и приобняла за плечи. Борух напряженно замер под ее рукой. Наверное, его давно никто не обнимал.
— Поэтому ты хочешь уйти? — Аня показала на него и на окно.
Борух кивнул.
— Я тебя понимаю, — сказала Аня, помогая себе жестами. — У меня тоже так. Но знаешь, как бывает?
Она поставила белую пешку, толкнула ее черной пешкой и сделала ход на одну клетку. Толкнула еще раз — еще ход. Так она протолкала пешку до последней клетки, а потом взяла белого ферзя и поменяла фигуры.
— Из любой пешки можно сделать королеву. — Пекка несколько раз пробовал научить ее шахматам, но это было все, что она запомнила.
Борух выглядел озадаченным. Он кивнул, но, взяв белого ферзя, все равно указал на окно: «Я ухожу».
Тогда Аня взяла горсть черных пешек и тоже указала на окно:
— Там все то же самое.
Она грустно улыбнулась и поддернула манжеты, чтобы Борух сам увидел. Он округлил глаза. А потом отдал ей ферзя с очень торжественным видом, и Аня рассмеялась. Тогда улыбнулся и Борух. Аня положила его подарок в карман платья, и они вместе спустились во двор.
Борух почти сразу убежал к дворецкому Гансу, который грелся на солнце неподалеку, разложив перед собой шахматную доску. Аня же приблизилась к игровой площадке. Она всматривалась в детей, пытаясь разгадать, кто именно изводит Боруха. Вот тот высокий русоволосый паренек? Или этот крепкий белобрысый, с хорошим броском?
— Я болею за него.
Аня обернулась: Макс сидел на скамейке, вытянув ноги и закинув руки за голову. Он выглядел очень довольным, будто отец большого семейства, в котором царит достаток и гармония.
— Садитесь, Аня, посмотрим игру, пока ждем обед.
Он подвинулся, освобождая ей место, но Аня, смутившись, осталась стоять.
— За кого именно вы болеете? — спросила она.
— Вон тот, светловолосый. Зовут Ансельм. Он очень способный.
В этот момент Ансельм как раз пробил сразу двоих, да так, что мальчишки сложились пополам. Он действительно способен, подумала она. Способен затолкать Боруха в чулан для швабр.
— Кажется, им весело.
— Конечно! Это очень популярная игра.
— Но они точно здесь по своей воле? Или вы и им, — Аня кивнула на детей, — тоже внушили мысль?
Макс посмотрел на нее так, будто она заподозрила его в чем-то неприличном.
— Просто они выглядят очень беззаботными, — попыталась объяснить она.
— Они здесь по своей воле. — В голосе Макса почудились отдаленные раскаты грома. Кажется, вопрос ему совсем не понравился. — К тому же, — улыбнулся он, смягчая строгость, — мой дар слишком ценный. Как и ваш. Я использую его, только если вижу в этом… крайнюю необходимость.
— Вы можете его контролировать? — удивилась Аня.
— Конечно. — Макс был вполне серьезен. — А вы — свой?
Аня помотала головой.
— Это происходит само по себе, без моего желания. — Она уставилась на свои ладони. Сквозь тонкую кожу просвечивала сеточка вен. Удивительно, как могло ее тело, такое слабое и неказистое, исторгать настолько убийственную силу. Откуда она бралась? — Поэтому для меня это проклятье… Не смейтесь надо мной!
Макс быстро спрятал улыбку, но она все равно билась в уголках его губ.
— Я не смеюсь, вовсе нет. Просто узнал себя в вашем возрасте. Уверен, вы тоже сможете контролировать свою силу… Нет, не так по-русски. Управлять ей, пользоваться — вот как будет правильно. Если захотите, я помогу.
Аня не знала, что на это ответить. Еще полчаса назад она и подумать не могла, что такое вообще возможно. Неподалеку Борух и Ганс стучали шахматами по доске. Мальчишки на поле поменялись, и теперь вышибал другой, крупный ребенок лет одиннадцати. Ансельм легко уклонялся от его атак.
— А кто-нибудь может сопротивляться вашей силе? — спросила Аня.
— Однажды, — Макс поднял левую руку в механической перчатке, пошевелил пальцами, — я встречал такого человека. Но обычно это действует безотказно.
По двору разнесся звон колокола, и мальчишки, подхватив мяч, побежали в замок. За ними спешил и Борух.
— Время обедать, — сказал Макс и тоже поднялся. — Не желаете ли присоединиться ко мне?
Аня думала, они пойдут на обед следом за детьми, но Макс повел ее вверх по лестнице в уже знакомое крыло замка.
— Обычно мы все едим в общей столовой, — объяснил он, — но поскольку вы особенная гостья, я приказал накрыть нам с вами в гостиной.
Аня смутилась.
— Не стоило так беспокоиться, — пробормотала она. — Я самая обыкновенная.
— Не скрою, я задумал этот тет-а-тет, чтобы узнать вас лучше, — с лукавой улыбкой ответил Макс и распахнул перед ней двери. — Но кажется, это вам нужно получше узнать саму себя. Прошу.
В гостиной было удивительно просторно и светло. Тяжелые портьеры обрамляли стрельчатые окна с видом на лес, и получалась живая картина. Горел, потрескивая, камин. Небольшой стол был сервирован на три персоны, его окружали оранжерейные растения в кадках — гигантские и лопоухие, с розовыми пятнами на листьях. В дальней стороне гостиной стояло фортепиано с канделябрами по углам, у окна, между двух кресел — шахматный столик, как будто малахитовый, с такими же фигурами. Они бы очень понравились Боруху, подумала Аня.
Она прошлась по комнате, осматривая ее. Коснулась ручки граммофона с рупором, похожим на цветок колокольчика. Крутанула напольный глобус в деревянном каркасе и наугад ткнула пальцем — попала куда-то в океан. В океане плескался гигантский змей, вокруг него шла надпись: «Hic sunt dracones».
— Что это значит? — спросила Аня и попыталась прочесть вслух.
— Это латынь, — ответил Макс. — Означает: «Здесь живут драконы».
В гостиную вошли две девушки. Ингрид, которую Аня уже видела утром, несла перед собой большую супницу. Другая служанка держала на руках блюдо с гигантской рыбиной, запеченными овощами и картофелем и блюдо с нарезанными фруктами.
— Как много еды, — испуганно проговорила Аня, подходя к столу.
