Иные - Яковлева Александра
— Информации о нем немного. Известно лишь, что он состоит в руководстве исследовательского управления немецкого общества… Кхм… Москвитин, наконец-то…
Москвитин, пригибаясь в свете проектора, поднес Петрову папки, а затем бегом бросился к аппарату и стал лихорадочно переключать кадры. Со щелчком сменяли друг друга снимки: разная символика на полотнах — узлы да черт знает что еще, Лихолетов ничего в этом не понимал. Петров тоже не слишком разбирался, поэтому сказал с пренебрежением:
— Они там занимаются какой-то оккультной чушью, но в Германии это сейчас на пике моды, поэтому влияние у нашего херра Нойманна имеется.
Он сказал именно так — «херра», как будто раскатисто харкнул. На полотне экрана появилось изображение: этот самый Нойманн позировал на фоне самолета, а справа и слева от него — Кондратьев и Макарчук, которых приставили следить за интуристом. Их тела извлекли из-под завалов ночью вместе с телами профессора Александра Ивановича Ильинского и еще нескольких десятков сотрудников Института.
— Есть веские основания полагать, что он имеет отношение к инциденту в НИИ, — продолжал Петров, сверяясь с документами. — Время его официального визита совпадает с обрушением. Также есть показания свидетелей, правда, видели они немного…
Лихолетов сжал подлокотники кресла так, что хрустнуло дерево. Столько людей погибло — и вчера, и четыре года назад, а этот гад до сих пор жив!.. Еще и улыбается, мразь. И Петров тоже, хорош руководитель. Спохватился, только когда у него под окном грохнуло! Сразу про оккультизм заговорил. А то, что произошло в Мадриде, — это так, вражеский газ. Не выдумывай, Лихо, не подставляй меня, лучше полечи голову.
— Также стало известно о нападении на железнодорожный пограничный наряд. Вероятно, по пути следования Нойманна. С ним сбежала пациентка НИИ, замешанная во вредительстве…
Щелкнул проектор — и на всю высоту экрана появилось лицо Анны Смолиной. От неожиданности Лихолетов резко подался вперед, и сиденье под ним скрипнуло. Петров бросил взгляд в темноту, нахмурился, но твердо закончил:
— Она крайне опасна. Есть основания полагать, что наши немецкие товарищи собираются использовать ее в своих целях, которые нам пока неизвестны — повторюсь, пока! Зато… — Он поднял палец, и кадр снова сменился. Это была карта Германии с отмеченной на ней точкой, в правом верхнем углу — размытое изображение какого-то замка. — Нам известно предполагаемое местонахождение херра Нойманна. Как только получим свежие данные разведки, специальная группа отправится на территорию Германии.
В зале мелькнула рука, и Лихолетов услышал мягкий густой голос полковника Малины:
— Наше ведомство готово предоставить вам добровольцев из лучших бойцов. Ребята с опытом, надежные.
Петров кивнул полковнику:
— Благодарю за инициативу, но отряд уже сформирован. Знакомьтесь.
Он протянул ладонь, словно приглашал кого-то выйти вперед. Лихолетов вытянул шею, чтобы лучше видеть. С первого ряда поднялся военный — такой огромный, каких нечасто встретишь на улицах. Ростом под два метра, он был широк в плечах и груди, под формой ходили мускулы. Он встал, расставив ноги и заложив руки за спину. Его мясистое лицо не выражало ровным счетом ничего. Глаза стеклянно смотрели в пустоту перед собой.
Не человек, а какая-то машина для убийства, подумал Лихолетов. И тут заметил, что на груди у военного нашита буква М. Он вцепился в собственное запястье. Большим пальцем нащупал бугорок отметины — знак спецотряда. У этого бугая наверняка тоже такая есть.
— Командир специального отряда «М», — представил Петров с легкой ухмылкой.
Наверное, эта ухмылка предназначалась ему, Лихолетову, — бывшему командиру специального отряда «М». Который не смог уберечь своих людей и чуть не объявил их всех дезертирами, когда написал в рапорте о массовом самостреле в Мадриде. Но этот новый командир, конечно, ни за что такого не сделает. Возможно, он вообще не умеет писать.
— Их задача, — излагал Петров, — максимально простая и ясная: найти и ликвидировать потенциальную угрозу. Москвитин, предыдущий кадр, пожалуйста…
На экране вновь возникло лицо Смолиной.
— Вопросы? Нет? Тогда на этом все.
Офицеры вставали со своих мест, хлопая откидными сиденьями, и Лихолетов, пока его не заметили, вышел в коридор первым. Здесь, замерев у стены, он дождался Петрова, а когда тот, наконец, появился, налетел на него, преградив путь.
— Ваня, не сейчас. — Петров сдвинул Лихолетова в сторону, как пацана, и пошел по коридору в свой кабинет. Лихолетов не отставал.
— Возьмите меня в группу, — потребовал он.
Петров скривил рот.
— Тебе там не место.
— Как раз мне — самое место. Это же он. Нойманн — тот самый человек в маске, из Мадрида! Я его узнал. И я единственный, кто имел с ним дело.
— Имел с ним дело? — передразнил Петров. — А ты уверен, что не обознался? Все-таки маска!
Петров хохотнул и снова оттер Лихолетова плечом, ускорил шаг. Но Лихолетов не отставал.
— Возьмите меня в группу, — твердил он.
— Как ты меня достал, а!
— Вот! Прекрасная возможность от меня избавиться!
Петров остановился у кабинета и улыбнулся Лихолетову одной из самых душевных своих улыбок.
— Знаешь, Вань, — сказал он, — если б не Вера, я б тебя сам уже давно пристрелил.
— Так, может…
— Нет! — гаркнул Петров и хлопнул дверью перед его носом.
— Ладно, — пробормотал сам себе Лихолетов. — Тогда план Б.
Когда он вернулся домой с арбузом на плече, Вера курила на кухне, приоткрыв форточку. Бросив на Лихолетова короткий взгляд, она молча и с вызовом затянулась. Курить ей совсем не шло, к тому же портило легкие, но Лихолетов сказал ей только «Здравствуй».
— Ты сегодня рано, — отозвалась Вера. — А это что? — Она указала на арбуз, будто впервые видела.
На кухне, кроме запаха табака, не было больше ничего.
— Шел мимо и не удержался. — Лихолетов вымыл арбуз в раковине. Потом, вытянув свой любимый нож с широким лезвием, напластовал несколько крупных ломтей и уложил на тарелку.
Сладкий южный запах почти перебил никотин.
— Хороший вроде, не обманули.
Лихолетов поставил на стол тарелку, и Вера посмотрела на нее с подозрением. Затушив сигарету в пепельнице, помахала, прогоняя в окно остатки дыма. Потом отломила кусочек арбуза, и розоватый, почти прозрачный сок потек по ее пальцам.
— Мне нужна твоя помощь, — сказал Лихолетов, садясь напротив.
— А, — бросила Вера и закинула сахарную мякоть в рот, — теперь понятно.
Лихолетов проглотил это едкое, прожигающее. Вера злилась на него, а он ничем не мог ей помочь.
— Твой отец собирает отряд в Германию, чтобы поймать… того человека в маске. Я должен попасть в этот отряд.
— Зачем? Гнаться за ним — чтобы что? — Вера сплюнула в тарелку черную косточку. — Тебе этот призрак важнее меня.
— Не важнее.
Лихолетов и не ожидал, что будет легко.
Они были слишком юны, когда познакомились, и взрослели вместе. Но и сейчас Вера во многом жила как ребенок. Иногда она казалась бездонной пропастью, которой никогда не было достаточно внимания, любви, заботы. Хотя он старался, черт возьми, изо всех сил. Даже припер этот тяжеленный арбуз, только потому, что она их любит. Но Вере было мало, снова мало. Иногда рядом с ней он задыхался — но не мог сопротивляться. За ее спиной всегда стояла тень ее отца, всевидящего и контролирующего, дергающего ее за ниточки. Впрочем, за эти же ниточки могла дергать и Вера.
— Ты пойми… — Лихолетов перехватил ее пальцы, прохладные и липкие от сока, погладил, вращая кольцо. — Только я видел, на что он способен. Только я могу его остановить. Иначе будут гибнуть люди.
Он говорил и сам себе не верил. Он еще не придумал, что именно станет делать, когда доберется до Нойманна. Но составить план еще успеет — сейчас главное достучаться до Веры.
— Что ты от меня хочешь, Вань? — спросила она устало и горько. — Ты бы слышал себя — снова говоришь как одержимый. Мы с папой столько сил потратили, чтобы ты пришел в себя после Мадрида, а теперь что? Хочешь все заново начать?
