Очевидное-Невероятное (СИ) - Главатских Сергей

— Зигмунд, — стыдливо признался я, будто напроказничал. — Фрейдович…

— Ну, вот видите, — сочувственно сказал Левша и участливо похлопал меня по плечу. — Наша встреча начертана на небесах. Но я в пассиве. Сказали, сиди и жди — сам зайдёт.

Мне стало совсем нехорошо! Рановато, видно, я посчитал себя демиургом, распоряжающимся чужими жизнями! Ох, рано! Орать начал на людей! Фуражку с красной звездой напялил!

— Это Важный Специалист вас сюда отправил?

— Ну да, — сказал Левша. — Кому ж ещё! За одним, говорит, поможете ему, а то он там один, без замов… Одному, мол, тяжело. Да и звание обязывает. Теперь сам вижу — фуражка какая! О себе что ль рассказать? Вы ведь за этим зашли?

Он поднялся с кровати, был в палате крошечный закуток с раковиной и унитазом. Левша включил воду, попробовал. Потом проверил унитаз. Всё работало.

— А пойдём ко мне? — предложил я. — У меня коньяк есть. Вспрыснем за встречу.

Пошли ко мне.

Я выпил, Левша не стал. Почему, поймёте из рассказа.

С самого раннего детства он воспитывался в детдоме. Пил. Курил. Дрался. Воровал. Всё как у всех. При этом школу закончил с красным дипломом! И вот парадокс — дальше учиться не пошёл, решил, что сидя за партой, пропустит самое главное! Что именно, точно выразиться не мог. В результате появился БОМЖ не только с красной рожей, но и с красным дипломом. Примечательно также, что этот БОМЖ, в отличие от своих многочисленных собратьев, не сидел на помойке, мирно посасывая банановую кожуру. Работал всюду, где требовались руки. Лучше, конечно, две. При полном отсутствии воспитания и прочих радостей, связанных с полноценным становлением личности, имел Левша одну удивительную способность, присущюю ему органически: умение не просто работать, но любую работу делать без понуканий, максимально качественно и в срок!

— Так уж и любую? — усомнился я.

— Теперь нет, — сказал Левша. — Теперь приходиться делить на два, рука то одна!

— Сапоги с меня снять сумеешь?

— Это как памятник разуть!

— Значит, пас?

— Пас. — Он и смотреть не стал на мои сапоги. — И дело не в том, что памятник, а указание такое: чтобы вы всегда имели надлежащую форму. А я её поддерживал всесторонне.

— Значит, сапоги снять не сможешь! — не унимался я.

— Сказал же, указание… — Левша вытянул из кармана своего кафтана Святого Андрея Первозванного вместе с цепью и протянул его мне. — Орден — другое дело!

Я машинально пошарил руками на груди — пусто! Вот только что был, три секунды назад — я по весу чувствовал! И что? И как? Цепь вон — целая, не разорванная, как такое может быть!

— Пустяки, — Получается, он и мысли мои читал. — Азы профессии!

Дальше я старался не перебивать. А чтоб вам понятнее было, постараюсь воспроизвести его особый повествовательный стиль, выражавшийся, как и его работа, в какой-то непостижимой простоте и добротности!

В общем, мотался парень по подённым работам на радость всем работодателям. Делать что-то одно было ему скучно и противно, каждый раз даже не голова, а руки требовали чего-то нового. Не знакомого. Замысловатого. Только тогда и брался за дело. Однажды, путешествуя из пункта А. в пункт Б., увидел Левша машину на дороге. Красивую такую. То ли «Мазератти», то ли «Ламборджини». А, может, и вообще «Роллс-Ройс»! Точно не запомнил, потому, что для него это никакого значения не имело. Просто машина — и всё! Был бы вертолёт, отремонтировал бы вертолёт. Да хоть андронный коллайдер! Ну, разве что времени бы потребовалось малость побольше — всё же ионы тяжёлых металлов так просто не разгонишь!

Автовладелец сидит расстроенный такой, всех матом кроет. Ну, очень крутой! А Левша ему, давай, типа, помогу. Тот хотел его пристрелить за наглость, пушку уже вытащил. Левша говорит, судя по характерному звуку, у пистолета расшатался шарнир барабана, что вызвало нарушение соосности камор и ствола, и пистолет де, поэтому стрелять не будет! В результате так и оказалось! Крутой дар речи потерял, он же думал, что круче его уже некуда! А Левша рукою капот приподнял, хотя тот вообще-то из салона открывался, поковырялся там чего-то пару минут и всё — машина сама по себе завелась! Без стартёра, мать её!

И вот в этом пункте Б. тут же установилась его безусловная монополия, стал Левша главным авторитетом практически по всем направлениям полезной деятельности. Очереди к нему не иссякали ни днём, ни ночью. А с этим Платовым, которому он машину отремонтировал, начались у мастера-универсала самые приятельские и доброжелательные отношения. Платова все «Платоном» звали, одно имя его страх и уважение наводило — такой был Человечный Человек! Правда, дружба эта, как и «Роллс-Ройс», имела свою цену, сопоставимую со стоимостью машины, но Левше это по фиг, он эти восемьдесят процентов, которые отдавал, вообще не замечал — такие у него были высокие доходы!

Вот тогда, кстати, эта кличка у него и появилась, ну, то есть, не кличка даже, а эксклюзивное уважительное обращение. Типа «Ваше Величество!» А повод какой, знаете?

У заказчиков одна присказка: а сможешь, типа, то-то или то-то?

Он им:

— Одной левой!

Заказчики знают, что он так ответит, и всё равно спрашивают, потому что это у них уже что-то вроде ритуала!

И вот вам — Левша!

Так и жил бы себе Левша, посвистывая, лет сто, но вот как-то на одном важном банкете друг его и покровитель Платон, возьми и брякни по пьянке, что его виз-а-ви любого ювелира уделает. Это любимая тема у Платона — брюлики и их огранка! Ему местная власть даже специальный документ выдала, «Огранная грамота» называется.

— Не верите?

— Нет! — кричат гости и требуют безотлагательных доказательств!

Тогда звонит Платон самому крутому местному ювелиру по прозвищу «Стокарат», а проще «Сократ». И как только тот является на вызов, хозяин выкладывает перед Сократом алмаз такой-то, а перед Левшой — такой-то. Даёт им определённое время и просит гостей делать ставки. И все почему-то на Левшу ставят. Только что кричали, что не верят, а сами ставят! Ну, Платону, это, конечно, не нравится! И что он тогда делает? Снимает со стены самурайский меч и — вжи-ик, отрубает Левше правую руку! Ту, которую Левша считал основной, а что до фразы «Одной левой!», так он её больше для куражу говорил — для чего она и придумана была!

— Ну? — спрашивает Платон, — А теперь на кого ставите?

— Теперь на Сократа, — отвечают гости. — Когда шансы в два раза больше — тут и делать нечего!

— Ну что, ударим силой духа по невежеству и косности, — обращается к Левше Платон, — сможешь, брат?

— Одной левой, — говорит Левша, потому, что уже ничего другого ему не остаётся! Буквально.

Велел тогда Платон сделать парню местную анестезию и дал команду начинать. А как время закончилось, камни тут же и сравнили. Никакой для этого аппаратуры не понадобилось, потому, что и на глаз сразу видно, что тот бриллиант, который одной рукой гранили, в сто раз лучше двуручного!

Такая вот история! Такая вот виктория! Все, конечно, заахали, да заохали, лезут наперебой победителя поздравлять! Нет-нет, не Левшу, вы неправильно поняли. Платона! За тот прекрасный маркетинговый ход, который позволил ему так изящно и так эффектно пополнить свои капиталы!

В этом месте Левша замолчал, видно, переживал что-то вроде фантомных болей. И я — вместе с ним, хотя мне лично никто ничего не отрубал!

— Я представляю, какими словами вы его кроете! — так я прочитал его молчание. — А зря!

— То есть? — Я не понял, шутит он или всерьёз так думает! — Ты его оправдываешь что ли?

— Во-первых, — вынужден был отвечать на вопрос Левша, — Платон мне друг, но истина дороже! Я тогда за истину пострадал. Доказал, что если у человека есть цель, ничто и никто его не остановит! А про Платона так скажу — хорошим он человеком оказался. Бриллиант то этот он же потом моим именем назвал! А это много значит! Это значит, хотя бы, что я войду в историю пусть не в образе человека, так хоть в образе камня! Вы только послушайте их имена: Санси, Кохинур, Куллинан, Звезда Тысячелетия…