Надя Яр - Мордред
— Артур! Сволочь! Обманщик! Ты маг! Прости! Я люблю тебя!..
Язык заплетался, Герт уже не соображал, что говорит, и говорил то, что чувствовал. Он крепко держал Артура за плечи, навис над ним и обладал им, как брал женщин — лицом к лицу, сверху вниз, держа добычу совершенно в своей власти. Артур кончил через минуту, семя его текло у Герта по животу, подстёгивая его похоть. Напряжение было невыносимо. Исторгнув семя, Герт испытал облегчение и блаженство, но до конца ему было ещё далеко, он лишь слегка сбавил ритм. Что это, блеснула на периферии мысль, я будто не трахался целый год!.. А Артур умолял:
— Прекрати — нет — прошу тебя — хватит — Герт…
Он говорил очень тихо, глаза закатились, белые пряди волос рассыпались по подушке. Вырваться он не пытался, не было сил. Артур был слаб и беспомощен, вожделенная жертва — и это — это —!..
III
…Урод, сказала Елена, Гертова совесть. Ты сумасшедший садист, маньяк.
Взойдя на пик наслаждения дважды, Герт обессилел, упал на тело Артура — и, чуть отдышавшись, понял, что тот не дышит.
— Артур?!
Не дышит. Губы серые. О Боги…
Герт Лайт — маньяк, готовый пациент Бедлама, он на свободе по недосмотру врачей…
«Ты у меня энергию тянешь»…
Следующие мгновения слились в кошмар. Массаж сердца — искусственное дыхание — массаж сердца… Стандартный курс первой помощи казался смешным и жалким, Герт сам казался себе таким. Врачам звонить он не мог — если об этом узнает Город, если связь станет известна — если Артур умрёт…
СМИ меня разорвут. Все участие примут. Растерзают, уволят, бросят в тюрьму — а там…
Была и ещё причина не вызвать скорую помощь — всё то, о чём они с Артуром говорили все предыдущие дни и недели долгого, жаркого лета. Он глубоко вдыхал и припадал к губам Артура, молясь кому-то — дьяволу, Царствующим Богам, Отсутствующему Богу или же самому Артуру: живи! дыши, хитрец мой, волшебник мой! ты мне нужен!
Артур дёрнулся и попытался вздохнуть. Это ему давалось с трудом.
— Держись, — сказал Герт и снова к нему склонился, прижался ртом ко рту. Артур открыл глаза. Герт успел мельком увидеть зияющую в них пропасть. Потом его закружило, отрезало разом от тела, воли и утянуло в чёрный водоворот. Всё погасло.
…
К сознанию он возвращался медленно, всплывая из омута, как после трёхдневного жара. Наступил момент, когда он осознал, что лежит на боку и смотрит в стену через широкое пространство пустой постели. На стене играло солнце, глядя в окно где-то у него за спиной. Синее покрывало. Сноу Хилл. Артур… -!
Герт попытался подхватиться, но его сил не хватило даже на то, чтобы сесть. Он дёрнулся и беспомощно завалился на спину, придавив чьё-то тело. Повернул голову. Артур лежал рядом, полуголый, как был, и глаза закрыты. Герт попробовал перевернуться и не сумел. Он был слаб, как дитя, словно два года назад, очнувшись в больнице после того, как его подстрелили. Затаив дыхание, он вслушался. Артур дышал, жилка на шее пульсировала. Живой. Я не убил его, он живой. Слава Богам.
Герт закрыл глаза, собрался с силами и попытался опять лечь на бок, чтобы не давить Артуру на грудь. Понадобилось три попытки, но это ему удалось. По левой руке, на которой он всё это время лежал, бежали мурашки. Герт подался вперёд, лёг на живот и отключился опять.
IV
Когда к Герту настолько вернулись силы, что он смог приподняться и сесть в постели, в окно глядел вечер. Артур спал, бледный, но спокойный; мертвецкий оттенок с его губ ушёл. Герт укрыл его пледом и встал, шатаясь на слабых ногах. Регулятора беспокоило чувство, что он что-то упустил. Будто память отшибло. Для начала он подтянул и застегнул джинсы — очевидный пункт — и тут же вспомнил остальное. Во-первых, он вышел из кабинета и Управления невидимкой, не предъявив пропуск; во-вторых, самовольно взял «серую» машину; в-третьих, не сообщил семье, где он и когда вернётся.
Важное прежде всего. Герт вытащил телефон — там было несколько пропущенных звонков — и набрал Инес.
— Ина, милая?! Со мной всё в порядке, — быстро сказал он, не дожидаясь вопроса жены. — Я тут уехал на встречу и так замотался, что даже не позвонил, прости.
— Герт, ты всех перепугал. Мне звонили из Управления, тебя ищут, с пропуском что-то — …
— Я знаю. Он, кажется, не сработал. Иночка, ты не могла бы им позвонить и сказать, что меня не сожрала мафия, я просто в доме Артура? Это их успокоит.
Надеюсь.
Но объяснения предстояли.
— Герт, я тебе звонила раз десять. Ты не отвечал. Ты… спал? — Инес говорила спокойно, даже слишком, но в голосе лежала боль. Его жена всё знала.
— Я… да. Я просто свалился и отрубился, такая неделя была… Но вечер прошёл не зря. Ина, он наконец-то заговорил. Сказал мне… важное. Понимаешь?
Она молчала.
— Из этого можно что-то сделать. Может быть… немало.
Очень много. Всё.
Он молился, чтобы Инес поняла.
— Вот как? — тон был всё ещё холоден, но у неё проснулся интерес.
— Ага. Успокой детей. Я приеду и расскажу. Ина… я, может быть, завтра буду. Артуру плохо — сердце. Я тут посижу на случай, если надо звать врача.
— Сердце. Да, ты останься. Пусть не на нашей совести…
— Угу. Ина, прости — …
— Уже. Я люблю тебя, Герт, — сказала она и дала отбой.
Он через силу улыбнулся и почувствовал тёплую, виноватую любовь к своей жене, этой великодушной, прекрасной женщине. Он вознаградит Инес за её доброту, вернувшись домой; следующая ночь — её.
Он вдруг почувствовал спиной тяжёлый взгляд и повернулся к Артуру.
Они молчали некоторое время. Артур комкал плед на груди, губы его были плотно сжаты. Боль. Герт достаточно знал Артура, чтобы её распознать.
— Сердце?
Да, сигнализировал Артур, опуская веки.
— Прости, — попросил Герт, обмирая.
Артур зажмурился и, помолчав, произнёс:
— Если ты ещё раз поступишь так, я тебя убью.
— …
— Попробуй только опять меня изнасиловать, Герт — и ты труп.
— Что ж, справедливо, — признал Герт, с облегчением чувствуя, что эпизод на этом исчерпан. — Где твои таблетки? Почему я их вообще не вижу? Надо же их держать под рукой.
— Нету, — сказал Артур.
— В каком смысле? Кончились?
— Нет. Это яд.
— …
— Они дали мне яд три года назад. Когда я вышел из комы. Какую-то дрянь, которая, правда, спасала сердце, но — … Я на глазах сдавал. Тело и память, рассудок — всё.
Герт сразу понял, что он имел в виду. Милосердные жрицы, врачи и медсёстры, слуги Добрейшей Богини… Что же, примерно такого он втайне от них ожидал — и всё же удостовериться, что твоя паранойя оправдана, было страшно.
— Так почему ты не достал другие? Новую упаковку. Все эти твои друзья…
— Я попытался. То, что мне передали, было таким же ядом. Концентрация поменьше.
— Боги… — сказал Герт и осёкся. Именно что Боги. — Убить тебя — не лечить — они не могли…
— Не хотели.
— Ага. Кто б это им поверил, что Богиня не может поднять человека после инфаркта?.. И дали вместо лекарства медленный яд.
— Совмещённый с лекарством. Примешь — умрёшь, не примешь — умрёшь.
— Мерзавцы…
— Ничего, справляюсь сам, на это меня хватает. Герт, дай ещё валерьянки. Только не трогай меня сейчас, хорошо? Иначе я тебя снова вырублю — может быть, навсегда.
— Окей, — Герт встал — колени чуть не подломились — и, пошатываясь, взял пузырёк и сахар. — Артур, а что это было?
— Боги… Ты так и не понял?
— Понял, Артур. Не дурак. Я тянул у тебя энергию…
Артур кивнул, взял кубик и съел.
— И ты её взял назад. Верно?
— Мгм. Я взял больше, чем ты забирал. Я ведь чуть не умер. Боялся уже, что убил тебя, как ты упал. У тебя энергии, как у солнца.
Лицо Артура вдруг исказилось, кулак прижался к груди. Герт бросился к нему. Что делать?! Его — трусливое — решение не звать врачей оказалось единственно верным. Врачи все служили Добрейшей, не так ли… Не зная, как ещё помочь, он стал гладить Артура по голове, по лицу — и тут вспомнил, о чём они только что говорили.
— О, извини, — он отдёрнул руку, как от огня.
— …Ничего, малыш, ты сейчас… иначе.
— Правда? — Ты мне опять доверяешь? В груди его расцвела радость. — Можно? — И Герт снова протянул руку.
Он пытался облегчить страдания Артура этими простыми ласками. Кажется, помогало. Если бы я позвал врачей, он был бы мёртв уже. Наверняка. До храма не довезли, бывает. Врачи-убийцы… Обвинили бы во всём меня.
Мысли Герта шли по кругу.
…
В большом панорамном окне гас закат. Над садом виднелся краешек солнца.
— Артур, почему? Ты был им полезен. Такой хороший смотритель земли Богов. — Герт обнаружил, что произнёс это без сарказма. — Делал всё, что им было надо, что не надо, воспрещал. — Ты предал нас ради них, ради власти, ради их воли. Эту фразу Герт проглотил. — Почему было не поднять тебя сразу, пока я не успел всё прибрать к рукам? Я им враг, ты был верный слуга. Неужели они не знают?
