По следам дзёро-гумо (СИ) - Луговцова Полина

– Входи, Юнру! Мы тебя заждались, – пригласила Зэнзэн.

Дверь медленно отворилась, и следом в номер вкатилась вешалка с одеждой. Платья с тихим шуршанием покачивались под металлической перекладиной, прикрепленной к подставке с колесиками. Вначале показалось, что конструкция перемещается сама, но потом из-за нее вынырнула маленькая, размером с семилетнего ребенка, миловидная китаянка. Походкой колченогой карлицы она засеменила к Зэнзэн. Ее платье, узкое сверху, сильно расширялось от пояса и колыхалось вокруг нее мягким колоколом. Подол касался пола, и Амина, как ни пыталась, не могла разглядеть под ним ноги. Ей очень интересно было узнать, что у китаянки с ногами, потому что двигалась та очень странно, будто ног у нее было несколько и росли они прямо из боков и спины.

– Спасибо, Юнру. Пока ты можешь быть свободна. Госпоже Амине надо переодеться, а когда она уйдет, прибери ее номер. Приходи минут через… – Зэнзэн повернулась к Амине и вопросительно взглянула на нее.

– Через час примерно, – ответила Амина, подумав, что и этого времени едва ли хватит, чтобы примерить все наряды, доставленные сюда. Какие уж там минуты!

Юнру кивнула и засеменила обратно к выходу. Когда она протискивалась между передвижной вешалкой и стеной, подол ее платья приподнялся, обнажив восемь тонких черных паучьих лап. Амина, хоть и догадывалась об этом, все равно не сдержалась и вскрикнула. Зэнзэн повернулась к ней и удивленно вскинула тонкие, как ниточки, брови, а Юнру, наоборот, обиженно насупилась, залилась краской и стремительно выбежала в коридор.

– Зря ты так! – Зэнзэн осуждающе покачала головой, и ее черные локоны, свисающие вдоль щек, возмущенно задрожали. —Юнру не виновата в своем уродстве. Способность перевоплощаться у нее недоразвита, она не может полностью принять один из обликов – паука или человека – поэтому ей запрещено появляться перед гостями, чтобы не напугать их раньше времени. Ее предназначение – уборка игорных залов и номеров. Не самая лучшая участь, правда? Ни в город выйти, ни потанцевать. Но Юнру никогда не жалуется. У нас не принято жаловаться, недовольных никто не любит. Нытики и бунтовщики становятся изгоями, их в итоге съедают. Это я к тому, что тебе не стоит возражать, когда Великая Праматерь определит твое предназначение, каким бы оно ни было. Понимаешь? —Зэнзэн вновь заглянула в глаза Амины, словно пыталась прочесть ее скрытые мысли.

Амина отвернулась и сделала вид, что с восхищением разглядывает платья на передвижной вешалке.

– Ох, какой волнующий момент! – Заметив ее интерес, Зэнзэн порывисто прижала руки к груди. – Помню, как я тоже выбирала наряд для визита к Королеве. Тогда я была глупа, и никто не подсказал мне, что она не любит мрачные цвета, а я выбрала темно-серое. Возможно, поэтому мне не досталась роль преемницы, а жаль. Обидно, что предназначение дается один раз и навсегда, нельзя прийти за ним повторно. Советую тебе надеть вот это. —Зэнзэн сняла с вешалки самое невзрачное платье, грязно-белое, с едва уловимым сиреневым отливом, какой бывает на облаках в подступающих сумерках.

Амина пожала плечами, взяла предложенную вещь и, сбросив халат, облачилась в нее. Прохладная гладкая ткань обволокла тело, как вторая кожа, словно платье было сшито на заказ, но у Амины отчего-то перехватило дыхание. Возникло чувство, будто тонкие нити вплетаются в ее плоть, безболезненно, но неприятно, вызывая зуд.

– Потерпи, скоро пройдет, – пояснила Зэнзэн, заметив, что Амина поежилась. – Это специальное платье для избранных дзёро-гумо, приближенных к Праматери, оно надевается один раз и навсегда. Ему нужно немного времени, чтобы срастись с тобой.

– Что? О, господи, только не это! – Амина подхватила широкий шелковый подол и, задрав его, попыталась стянуть платье через голову, но у нее ничего не вышло.

– Перестань, глупая! – Мысленное восклицание Зэнзэн прозвучало раздраженно и насмешливо. —Зато, когда ты обернешься пауком, платье превратится в красивый узор и станет твоим отличительным знаком. По таким знакам мы узнаем друг друга, когда находимся в паучьем облике.

– И что же, его совсем никак нельзя снять? – Если бы Амина говорила вслух, ее голос сейчас задрожал бы от омерзения.

– Не знаю, может, и получится содрать вместе с кожей, но никто из нас не пробовал. Кому такое придет в голову? Тем более, платье соткано из шелковых нитей, произведенных всеми почитаемой госпожой Киаохуи, она получила предназначение Главной Прядильщицы, и наряды, изготовленные ею – великий дар.

Осознав слова Зэнзэн, Амина с трудом подавила рвотный рефлекс. С ума сойти! Мало того, что платье с ней срослось, так оно еще и сделано из слюны паучихи!

– Меня огорчает твое недовольство! – Брови Зэнзэн устремились к переносице и стали похожи на крошечные дротики, вонзившиеся в межбровную складку. – Платье от госпожи Киаохуи – самый достойный наряд для того, чтобы предстать перед взором Великой Праматери! Явиться к ней в обычной человеческой одежде означает проявить неуважение! Мы все преклоняемся перед нашей Королевой! С нее начался наш род. Давным-давно, когда она была еще самой обычной женщиной, один могущественный демон явился ей и сказал, что в следующей жизни ее душа вернется в мир в паучьем теле —такова ее карма, слишком уж много прегрешений она совершила. Праматерь стала умолять демона помочь ей, и тот нашел способ обойти закон кармы. Наша Королева родилась пауком, но обрела способность принимать человеческий облик. Однако же демоны – очень коварные существа, любят поглумиться над чужими страданиями, и если дают что-то, то вовсе не для того, чтобы осчастливить. Демон, который помог Королеве, сделал так, чтобы весь род пауков-оборотней питался человечиной, а души съеденных жертв попадали прямиком в Диюй —царство мертвых, на вечные муки и страдания. Благодаря нашей Великой Праматери никому из нашего рода не грозит попасть в Диюй или влачить жалкое существование в теле обычного, хрупкого и незаметного насекомого. Мы боготворим нашу Королеву и жестоко караем любого, кто дерзнет проявить к ней неуважение! – Глаза Зэнзэн вспыхнули фанатичным огнем. – Так чем, говоришь, тебе не понравилось платье от госпожи Киаохуи? Ты все еще хочешь его снять?

– Нет-нет, пусть остается, – поспешно заверила ее Амина, расправляя скомканный подол.

– Что ж, в таком случае нам пора. – Зэнзэн направилась к выходу и отворила дверь.

Амина оторопела от неожиданности, увидев скучковавшихся у порога огромных черных пауков, каждый из которых превосходил размерами крупного кабана. При виде Зэнзэн они разбежались в стороны, прижались к стенам коридора и попрятались в темных углах.

– Это твоя вчерашняя свита. Сейчас утро, и в нашем заведении нет посторонних, так что стражам незачем притворяться людьми. Находясь в облике паука, они быстрее бегают, им так удобнее. Да выходи же, не бойся, не съедят! – Зэнзэн обернулась к замешкавшейся у двери Амине. – А вот Великая Праматерь запросто может высосать тебя, как сырое яйцо. Не просто так, конечно, а только если ты ей не понравишься.

Явно забавляясь, Зэнзэн растянула губы в широкой ухмылке и звонко щелкнула зубами перед носом Амины.

Глава 20. Ожерелье Юнру

Безлюдный холл на первом этаже игорного дома, вчера казавшийся таким роскошным, сегодня выглядел, как дешевая забегаловка: грязные следы на полу, остатки еды на столах и беспорядочно расставленные стулья придавали помещению запущенный вид. Между столами ковыляла Юнру, вооруженная совком и веником.

Амина спустилась сюда вместе с Зэнзэн, но та велела подождать ее и удалилась, сославшись на какие-то срочные дела. Просторные двустворчатые двери парадного входа, по-прежнему раскрытые настежь, впускали внутрь дневной свет, лишенный солнца: небо, видневшееся в дверном проеме, было сплошь серым, как паутина, густо обросшая пылью. Глядя на него, Амина вспомнила, что оно не настоящее, а матерчатое – судя по всему, ткань натянули для маскировки, чтобы здание игорного дома нельзя было заметить сверху, к примеру, с дронов или спутников. Хозяева заведения тщательно прятали это место от посторонних глаз. Интересно, кто они – пауки-оборотни или все-таки люди? Почему-то вспомнился фильм о китайской триаде, связанной с незаконными азартными играми.