Макс Фрай - Сказки старого Вильнюса
«И не найдут, — весело думает Люси. — Разве что со спутника случайно сфотографируют, как он там по облакам с ангелами скачет, и тут же засекретят информацию на веки веков. Небось сидит сейчас на самой пухлой тучке, смотрит на мои шары… ну, скажем так, на наши с князем шары. И наверняка страшно мной гордится. Говорит ангелам: „Смотрите, какую внучку воспитал!“ И те уважительно кивают, покачивая тяжелыми крылами. А я правда ничего так получилась. Даже знакомым ангелам не зазорно показать».
Дед с бабкой жили в Заречье на улице Кривю. И Люси с ними, потому что в детских садах вечно не хватало мест, а отец с матерью никогда не были выдающимися борцами за житейские блага.
Поэтому Люси жила у папиных родителей. И в школу потом там же пошла. Домой ее забирали только на выходные — возить ребенка каждый день туда-сюда было бы долго, неудобно и совсем не по дороге.
Старики, заполучившие в полное распоряжение любимую внучку, были счастливы, молодые родители — свободны, а о Люси и говорить нечего. Хотя по-настоящему она осознала свою удачу гораздо позже, задним числом, в детстве-то просто живешь как живется, не оценивая, в голову не приходит, что может быть как-то иначе.
Бабушка Рая работала в библиотеке, зато дед был совершенно свободен, и с понедельника по пятницу весь мир принадлежал им с Люси. Такой прекрасный, удивительный мир, щедро снабженный дедовскими комментариями.
Слушать деда было огромным счастьем. И этого счастья Люси досталось с избытком. Дедушка Жюль каждый день будил ее новой утренней сказкой и потом практически не умолкал до самого вечера, когда приходило время приступать к особой, многосерийной, бесконечно длинной сказке на ночь. Люси засыпала почти мгновенно, поэтому за двенадцать без малого лет они так и не добрались до финала. Одна надежда, что дед однажды приснится и все-таки расскажет, чем там дело кончилось. Наверное, сам пока не знает, не успел сочинить, пока жил на земле, а на небе, ясное дело, не до того, особенно поначалу.
Накормив внучку завтраком, дед уводил ее гулять. Гуляли почти в любую погоду, только ливень, град и совсем уж лютый мороз могли заставить их сидеть в четырех стенах. Дедушка Жюль не любил подолгу оставаться на месте, для него и город-то был тесноват, не то что дом.
По каждой улице Старого города они прошли несколько сотен раз, не меньше, и по дороге дед всегда рассказывал Люси какую-нибудь новую историю; с тех пор Вильнюс навсегда стал для нее суммой множества разных городов, по большей части удивительных. К примеру, в одном из них по вечерам загорались электрические фонари, в другом люди до сих пор ходили по улицам с горящими факелами, в третьем выращивали специальную породу ночных собак-поводырей с сияющими глазами, в четвертом над городом летали воздушные змеи из светящейся бумаги, жители пятого покупали в аптекарских лавках очки с волшебными стеклами, позволяющими видеть в темноте (а днем — сквозь стены). В шестом же горожане раз и навсегда решили проблему уличного освещения, договорившись с луной, чтобы она всегда была полной и не ленилась пробиваться сквозь самые плотные тучи. Главное — не забывать о ежемесячной плате. Всего-то три воза картофельных блинов, говорить не о чем; дело за малым — наловчиться добрасывать их до самого неба. Но в каждом поколении непременно рождается девочка или мальчик, наделенные соответствующей чудесной способностью, так что все в порядке.
И это — только одна деталь. По всем остальным параметрам между собравшимися по воле рассказчика в одном месте и времени городами наблюдались не менее яркие различия. Число разночтений множилось по мере прогулок, и в Люсиной голове превосходно уживались десятки одновременно сосуществующих Вильнюсов, почти не пересекающихся, но каким-то удивительным образом сливающихся в один многомерный город; большинство виленчан даже не подозревали о близости иных пространств, но некоторым счастливчикам удавалось по нескольку раз на дню пересекать невидимые границы, так толком и не осознав, что с ними случилось.
«И с другими городами, наверное, примерно так же обстоит, просто мы с дедом там не живем и ничего о них не знаем», — думала тогда Люси. Собственно, до сих пор так думает. Отличное наследство оставил любимой внучке дедушка Жюль, лучше не бывает.
Холм, под которым спит князь,[8] был совсем рядом с их домом. Когда поднялись туда впервые, дед начал было рассказывать: «Говорят, что под этим холмом похоронен князь Гедиминас…» — и тут же осекся, потому что Люси скривилась, изготовившись зарыдать. В детстве она слышать ничего не желала ни про какие похороны. Что такое смерть, не понимала и страха перед ней не испытывала, но идея зарывать человека в землю казалась ей совершенно ужасной. Даже если человек не возражает и вообще лежит тихо, не прыгает и не разговаривает, как показывают мертвых в кино.
— Все это, конечно, глупости, — решительно сказал дед. — Ничего не знают, а туда же — болтать. Никто тут не похоронен.
Люси мгновенно успокоилась и уставилась на него требовательно и выжидательно — дескать, а как взаправду?
— Это большой секрет, — дед перешел на шепот. — С меня в свое время взяли слово, что я никому ничего не скажу. С другой стороны, тогда никто не догадывался, какая замечательная внучка у меня однажды родится. Даже не знаю, как быть.
— А если я тоже дам честное слово, что никому ничего не скажу? — с замирающим сердцем спросила Люси.
— Ну, пожалуй, — поразмыслив, согласился дедушка Жюль. — Ты человек надежный. До сих пор ни разу меня не подвела.
Со слов деда выходило, что под холмом спрятана большая пещера, а в той пещере крепко спит древний князь Гедиминас. Люди думают, будто давным-давно, тысячу лет назад,[9] князь приказал построить город Вильнюс, и очень ему за это благодарны.
Но все не так просто. На самом деле однажды князь уснул в лесу под холмом, и во сне ему привиделся город. И такой это был хороший, интересный и приятный сон, что князь решил не просыпаться. От добра добра не ищут, чего он там, наяву, не видел. Друзья и слуги не смогли его добудиться, поэтому постарались устроить поудобнее — укутали теплыми одеялами, чтобы не замерз, перенесли в пещеру, чтобы дождь не намочил, а вход в ту пещеру замаскировали, чтобы никто не пришел и не побеспокоил спящего князя. Так хорошо спрятали вход, что до сих пор никто найти не может, представляешь?
Люси кивнула. Подумала и строго спросила:
— А как же на горшок?
Умение вовремя проснуться, чтобы успеть на горшок, было для нее в ту пору важнейшим из искусств.
Дед опешил. Ну то есть это Люси сейчас понимает, что сумела его озадачить. А тогда дедушка Жюль просто ответил не так быстро, как обычно.
— Я думаю, князь просто не пил перед сном ни чаю, ни компота. Так что на горшок ему не надо. Может спокойно спать.
Люси это объяснение полностью удовлетворило. Она была готова слушать дальше.
— И вот какой прекрасный город приснился князю, — заключил дед, сделав широкий жест рукой. — А когда человеку больше ста лет подряд снится один и тот же сон, он становится таким плотным и ярким, что его могут увидеть другие люди. В старину подобные вещи то и дело случались, но потом люди разучились спать подолгу, и сны у нас стали короткие, бледные, мелкие, как лужи, сами поутру их вспомнить толком не можем, не то что другим показать. В общем, повезло нам с тобой, что здесь живем. Другого такого города-сна на всем белом свете больше не осталось.
— А мы с тобой тоже снимся князю? — осенило Люси.
— По всему выходит, что снимся, — кивнул дедушка Жюль и полез в карман за папиросами. — Иначе откуда бы мы здесь взялись?
В другой раз Люси наверняка стала бы тревожиться: а что будет, если князь проснется? Что ли, все исчезнет? И мы тоже? Может, пойдем отсюда, не будем топать? А почему забор не построили, чтобы никого близко не подпускать? Но в тот день на холме царила такая умиротворяющая атмосфера, что она и сама знала: никто не проснется, ничего не исчезнет, напротив, еще многое появится, все всегда будет хорошо, как сегодня. И даже еще лучше.
— А если вдруг князю приснится, как будто я катаюсь на велосипеде? — спросила Люси деда, когда он пришел рассказывать ей традиционную ночную сказку. — У меня тогда от этого сразу сделается велосипед?
Она весь день об этом думала. Велосипед был самой страстной ее мечтой. Ничего в жизни Люси не хотела так сильно, как велосипед, ни в детстве, ни потом, когда выросла. Дедушка Жюль об этом, конечно, знал. И уже почти год понемногу откладывал деньги на покупку, но дело продвигалось медленно. Жили они бедно, едва дотягивали от дедовой пенсии до бабушкиной зарплаты, у Люсиных родителей дела обстояли примерно так же, но это она только сейчас понимает, тогда-то казалось — мы живем лучше всех. Для полного счастья не хватало разве что велосипеда, но Люси даже в голову не приходило, что его можно просто купить в магазине. Думала, велосипед может появиться только в результате какого-нибудь волшебного чуда, и терпеливо (насколько это возможно) ждала.
