Непроявленные пленки (ЛП) - Харди Камрин
Бернард медленно поднял на него растерянный взгляд.
— Я еду с тобой.
— Ладно, — закивал он. Он бы наверняка попытался Юэна отговорить, но сейчас казалось, будто у него нет моральных сил на любые слова вообще. — Поехали тогда.
Они наспех переоделись и вышли на улицу. Позабыли даже выключить лампу, подсвечивающую карту со стикерами. Мокрый снег с дождём закончился, но небо оставалось хмурым. Сумерки только-только схватывались, и всё казалось серым.
Бернард хлопнул водительской дверью и упёрся стеклянным взглядом в руль. Лишь несколько секунд спустя вяло потянулся к ремню безопасности. Юэн только в машине осознал, что выбежал в домашних спортивных штанах, но переодеваться сейчас не было уже никакого смысла.
За всю дорогу они не проронили ни слова. Этот промежуток времени подействовал на Берна «отрезвляюще». Взгляд его прибрёл холодную ясность и сосредоточенность. Из движений пропала нервозная резкость и вялость. Бернард собрался и выглядел так, будто уже находился на похоронах. Конечно, до штиля отображаемых на лице эмоций Виктора ему ещё далеко, но... что-то такое у него уже было. Работа с мёртвыми накладывала отпечаток. А Берн
слишком уж
много общался с мёртвыми. Возможно, им всё-таки стоит вернуться к активным мыслям о переезде.
Они припарковались около бюро, но выходить не спешили. Просто молча сидели в салоне. Юэн наоборот начал нервничать сильнее. Он мял собственные пальцы, прокручивал и гладил кольца.
Страшно увидеть мешок для мертвецов, зная, что в нём лежит знакомый человек, который совсем недавно был ещё живым. В такое не верилось. В слова не верилось.
Слова.
Слова.
Слова.
Юэн сочинял песни и вкладывал в слова смысл. Но иногда они были лишь пустым звуком. Надо увидеть собственными глазами, чтобы хотя бы попытаться осознать.
Наконец Бернард выключил двигатель.
— Пойдём.
Плёнка #37
Виктор в чёрном солидном пальто уже ждал их около катафалка. На фоне уличной серости он казался очень бледным, отчего морщины на его лице будто бы ещё сильнее углубились. В остальном — никаких эмоций, кроме сосредоточенности. Настоящая статуя из самого крепкого в мире камня.
— Извините, что пришлось вас потревожить, — вместо приветствия сказал он. Рука в кожаной перчатке кратко взметнулась в воздух, другая с силой сжимала наконечник трости. Он открыл задние дверцы катафалка и Юэну вспомнилась моделька этой машины, которую он нашёл в детском приюте.
Cadillac Landau
, 1966 года выпуска.
«Даже каталка выдвигается».
Каталка выдвинулась. Вернее, её выдвинул Бернард, и сейчас всё было в другом масштабе, совсем не по-игрушечному. И она была не пустой. Стараясь держать дыхание ровным и не пялиться на чёрный мешок, закреплённый ремнями, Юэн встал с другой стороны каталки и схватился за поручень, обжёгший ладонь холодом.
Виктор, волоча за собой ногу, подошёл к зданию и придержал распахнутую дверь.
— Осторожно, здесь скользко.
Низкий пандус из-за дождя со снегом действительно был скользким, поэтому Берн и Юэн максимально осторожно начали катить каталку. Юэн переживал, что поскользнётся и упадёт в самый ответственный момент, но обошлось. Виктор быстрой и сильно хромающей походкой направился к лифту. Звонким эхо раздавались удары его трости об пол. Колёсики каталки тихонько поскрипывали.
— Ю...
Юэн посмотрел на Бернарда. Он без слов знал, что означал этот его беспокойный взгляд. Фобии сейчас не имели никакого значения. Это всё стало мизерно по сравнению с человеческой жизнью.
— Всё нормально, — прошептал Юэн, крепче хватаясь за поручень. В такой тишине казалось, что шёпот его подхватывают стены и он эхом разносится по всему помещению, но это было не так. Бернард кивнул, хотя по выражению лица было заметно, что он не очень доволен.
Они осторожно вкатили каталку в лифт, лампочка в котором всё так же нервно мигала под потолком. Бернард медленно поднял голову и посмотрел на неё, словно осуждая. Хотя наверняка просто подумал, что когда делали ремонт в студии про лампочку в лифте совсем забыли. Юэн снова поймал его всё тот же обеспокоенный взгляд, однако в этот раз они обменялись мыслями лишь телепатически. Виктор молча нажал на кнопку. Лифт сначала будто нехотя вздрогнул, сделал глубокий вдох и начал медленно спускаться.
В восприятии Юэна секунды растягивались в минуты. С каждым разом, когда небольшое помещение лифта погружалось во мрак из-за мигающей лампочки, его охватывала паника, а воздух начинал сильнее пахнуть воском и мокрой собачьей шкурой. Прямо как в прошлый раз, когда они сюда спускались в прежнем составе, не считая тех, кто был на каталке.
«Это всё ерунда, — повторял себе Юэн как мантру, постукивая мыском кроссовка. — Я не один. Свет есть. Никаких собак поблизости. Со мной всё нормально».
Наконец двери лифта раскрылись. За ними была бездонная пустота, готовая вот-вот зарычать и показать свои острые клыки. Виктор первым перешагнул порог и темнота его поглотила. Целиком и полностью. Стук трости об пол показался похожим на звук сломавшейся кости. Юэн вздрогнул и отшатнулся, ударившись затылком об стенку. Он услышал взволнованный вздох Бернарда, за которым последовал щелчок — включился свет.
— Ю?
Юэн небрежно взмахнул рукой.
«Порядок».
Виктор с гремящей связкой ключей приблизился к двери, ведущей к холодильным камерам. Пока они выкатывали из лифта каталку, Юэн едва не споткнулся о небольшой порожек и мысленно выругался.
Здесь было так холодно, что его била крупная дрожь, хотя он был в тёплой куртке, которую подарил ему Бернард на день рождения. Даже пар изо рта валил.
Паника немного отступала, но замкнутое пространство продолжало отвратительно пахнуть псиной. А ещё кровью и... смертью.
Как и в прошлый раз они переложили чёрный мешок на стол. Бернард встал рядом с Юэном, едва касаясь своим левым предплечьем его правого. Юэн смотрел на мешок долгих секунд пять.
— Это точно мисс Грант? — случайно вслух ляпнул он и сразу же ему захотелось в буквальном смысле проглотить свой язык.
Последовавшая за этим тишина показалась плотной и вязкой. Виктор с невозмутимым лицом, не снимая кожаных перчаток, коснулся чёрного мешка. Звук расстёгиваемой молнии в кромешной тишине и холоде резанул слух. Появилось бледное до синевы лицо, больше похожее на маску, в котором угадывались черты Марии Грант. На закрытых веках протянулись ломаные линии фиолетовых вен. Обескровленные губы застыли в безэмоциональном безмолвии.
Возникли ассоциации с куклой. С большой куклой. У Элспет Вуд, девочки, которая видела призраков и сама стала призраком после смерти, была своя кукольная копия. Даже при жизни. Мария сейчас тоже не выглядела собой. Бездушная копия. Но поместят её не в стеклянный вертикальный гроб, а в обыкновенный — деревянный.
Чтобы хоть как-то унять дрожь, Юэн обнял себя и вжал голову в плечи. Он плохо знал мисс Грант, но в последнее время она часто заходила в бюро и в студию, и Бернард тепло о ней отзывался. И потеря воспринималась довольно остро, хотя Виктору должно быть в стократ хуже, однако его каменное лицо тоже будто бы застыло...
— Плохо, — с горечью выдохнул Юэн. — Что с ней случилось?
— Онкология, — ответил Виктор. Юэн с Бернардом коротко переглянулись. — Мария долго боролась с болезнью, но, к сожалению...
Damnosa quid non imminuit dies?
— «Чему не угрожает губительное время», — прошептал Бернард.
Виктор поднял взгляд.
— Спасибо, что приехали, — сказал он. Его голос за всё время даже ни разу не дрогнул.
«Что за нервы у этого человека? Он сам-то живой?» — мысленно поразился Юэн.
— Вам нужна ещё какая-нибудь помощь? — приглушённо спросил Берн.
— Подождите меня наверху, я скоро. Бернард, передам тебе кое-какие документы.
— Хорошо, — сказал Берн и потянул Юэна за рукав.
