Джонатан Страуд - Кричащая лестница
Мы стояли у стола, не сводя взгляда с фотографии и забытой всеми газеты, которым было почти пятьдесят лет.
— Кто бы ни спрятал ее тело, работу свою он сделал хорошо, — сказал в итоге Джордж. — И обрати внимание, это случилось до того, как Проблема широко распространилась. Никто не думал, что девушка может вернуться.
— Но почему призрак проявился? Так долго от него не было ни слуху, ни духу и тут — на тебе.
— В доме могло стать слишком много железа. Особенно в этой комнате. Хоупы могли сделать ремонт, уборку, заменить мебель, как-то потревожить Источник.
— Так они давно переделали комнату — превратили ее в кабинет, — заметила я.
— Как бы то ни было, это уже не важно, — он снял очки и вытер их о свою не заправленную, как всегда, футболку.
— Прости, Джордж. Ты прав. Мы должны были дождаться тебя.
— Да, ладно. Я должен был выйти раньше, чтобы пойти с вами. Но в ночное время так сложно найти транспорт.
— То, что он не звонит, сводит меня с ума. Я сильно волнуюсь, надеюсь, он в порядке.
— С ним все будет хорошо. А вот я вышел из себя и пнул эту дурацкую тыкву плодородия. Как думаешь, я ее сломал?
— Ох, он и не заметит. Просто положи ее обратно на полку.
— Ага, — он снова нацепил очки и посмотрел на меня. — Мне жаль твою руку.
Мы с Джорджем не имели привычки извиняться друг перед другом, поэтому сейчас был очень важный момент, однако я все же отвлеклась на лицо в банке, которое то исчезало, то появлялось вновь с выражением экстравагантного отвращения.
— Эта штука ведь не может нас слышать? — спросила я.
— Не через серебреное стекло. Пойдем наверх. Тебе надо поесть.
— Не так быстро, как хотелось бы — сначала тебе придется все хорошенько вымыть, — заметила я.
Так и получилось. Я успела принять душ, переодеться и высушить волосы, после чего спустилась в кухню, где обнаружила Джорджа с тарелкой яичницы и бекона. Я едва успела устроить свой перевязанный локоть на столе и взять соль, как раздался звонок в дверь.
Мы с Джорджем переглянулись и кинулись наперегонки к двери.
На пороге стоял Локвуд.
Его пальто порвалось и обгорело, воротник торчавшей рубашки разорвался. Лицо исцарапано, щеки ввалились, как у тяжелобольного, пытающегося встать с постели, только глаза остались яркими и продолжали сверкать. Вместо того, чтобы опухнуть, чего я боялась, он выглядел еще более худым, чем обычно. Когда он медленно вошел в холл и оказался на свету, я заметила, что его левая рука перевязана тонкой, белой марлей.
— Привет, Джордж, — голос Локвуда вывел из оцепенения. — Привет, Люси.
Он качнулся, словно собирался упасть. Мы подскочили к нему, подхватив его так, что он очутился между нами.
Локвуд признательно улыбнулся.
— Как хорошо дома, — произнес он и добавил. — Эй, а что случилось с моей тыквой?
Глава 10
То ли у него в крови еще оставался холод от прикосновения призрака, то ли повлияли остальные травмы, вкупе с долгими допросами в полиции, которые его измотали, но Локвуд был вялым целый день. Проспал он (как и я) все утро, за столом едва поковырялся в свежеиспеченной Джорджем запеканке и горохе. Движения его были медленными, слова давались с трудом, что было нетипичным для Локвуда. После обеда он ушел в гостиную, приложив к своей раненой руке бутыль с горячей водой, и с непроницаемым взглядом обратился к окну.
Мы с Джорджем постоянно были рядом, сохраняя полную тишину. Я читала дешевый детектив. Джордж экспериментировал с привидением, запертым в банке, проводя по стеклу маленьким колечком, из которого бил ток. В знак протеста или по иным причинам призрак не отвечал.
Уже начинало темнеть, когда Локвуд поразил нас, внезапно спросив о журнале наблюдений. Это был первый раз, как он заговорил за несколько часов.
— Какие заказы есть? — поинтересовался он, когда ему дали черную книгу. — Есть что грандиозное?
— Не знаю грандиозное ли это. — Джордж перевернул страницы, указав на последнюю запись. — «Жуткая черная фигура», был замечена на неофициальной автомобильной парковке ранним вечером. Можно предположить все что угодно от Темного Духа до Серого Морока. Нам следовало посетить это место сегодня ночью, но придется отложить… Еще есть «зловещий стук», услышанный в доме в Нездене… Вероятно Каменный Молоток ли слабый Полтергейст, информации мало, чтобы сказать наверняка. В глубине Финчли-парке увидели «нечто темное, похожее на тень». Думаю, Наблюдатель или, в правду, Тень. Ох, чуть не забыл, срочное послание от миссис Эйлин Смитерс из Чорли. Каждую ночь, когда она остается одна, то слышит…
— Погоди, — перебил Локвуд. — Миссис Эйлин Смитерс? Мы не работали у нее раньше?
— Конечно. В тот раз был «ужасный бестелесный вой», раздававшийся в ее гостиной и в кухне. Мы считали, что это Кричащий Дух, а по факту оказался соседский кот, по кличке Шмель. Он застрял в отдушине в стене.
— О, небеса, помню, — скривился Локвуд. — Что сейчас?
— «Ужасающие рыдания, похожие на детские» на ее чердаке. Начинаются после полуночи, когда…
— Снова чертов кот, — Локвуд передвинул левую руку от бутылки с водой и осторожно согнул пальцы. Кожа имела голубоватый оттенок. — В конце концов, это не самая захватывающая программа в истории паронормальных расследований, так? Наблюдатели, Тени, Шмели, которые по совместительству рыжие коты… Что случилось с настоящими делами, вроде Ужаса Мортлейка или Призрака Делвича?
— Если под «настоящими» ты имеешь в виду сильных и опасных привидений, — сказала я, — то вчера ночью был замечательный экземпляр. И мы оказались не готовы к встрече с ним.
— Это мне неоднократно повторяли в полиции, — вспыхнул Локвуд. — Нет, под «настоящими» я понимаю дела, за которые платят хорошие деньги. Ни один из наших заказов на них не тянет, — он опустился ниже в кресле.
Локвуда всегда мало интересовали деньги, от него услышать подобное было чрезвычайно странно. Повисла неудобная тишина.
— Как ни забавно, Джордж нашел кое-что о нашей призрачной девушке, — вдруг вставила я. — Расскажешь ему?
Уверена, что он сдерживался весь день, чтобы не поведать о своих находках. Статья лежала в его кармане, Джордж развернул ее и вдумчиво прочитал. Локвуд, который обычно любил узнавать о личности Гостя, даже если тот не нападал на него, на сей раз слушал равнодушно.
— Аннабел Уард, — подвел он итог. — Так это ее имя? Как же она умерла…
— И кто ее убил, — добавила я.
— Пятьдесят лет — долгий срок, — пожал плечами Локвуд. — Мы никогда не узнаем. Я больше беспокоюсь за настоящее. Ее призрак создал нам кучу неприятностей. Полицию не слишком обрадовал пожар.
— Что же ты делал там всю ночь? — спросил Джордж.
— Ерундой маялся. Они записали мои показания. Я описал наше дело очень красиво: опасное привидение, угроза нашим жизням, требовались моментальные действия, в общем, сообщил все очевидное. Но явно их не убедил, — он замолчал, снова уставившись в окно.
— И? — спросила я.
— Увидим, что дальше будет, — махнул рукой Локвуд.
Увидели мы это быстрее, чем предполагали. Не прошло и двадцати минут, как кто-то бесцеремонно застучал в дверь. Джордж отправился открывать, а вернулся с голубой в полоску визитной карточкой и с мрачно-тревожным выражением на лице.
— Мистер Монтегю Барнс из ДЕПРИК, — сказал он уныло, — Ты дома?
— Хотел бы тут не быть, — простонал Локвуд. — Но этот господин знает, что сегодня я не в состоянии совершать прогулки. Ладно. Выпусти его.
Департамент Экстрасенсорных Исследований и Контроля, по другому, ДЕПРИК был самой могущественной организацией в стране. Он имел свое отделение в правительстве и свое отделение в полиции, состоял преимущественно из старых оперативников, кто был дряхлым даже для работы руководителем. Их главная обязанность заключалась в наблюдении за списком агентств и в надзоре за соблюдением правил.
Инспектор Барнс одним своим видом воплощал все правила разом. Он был знаменит своей назойливостью и преисполнен неприязни ко всякому, кто не следует каждой букве руководства ДЕПРИК. Локвуд и Джордж пересекались с ним в нескольких отдельных случаях еще до того, как я присоединилась к их компании. Для меня эта встреча была первой, я с любопытством стала разглядывать его, как только он вошел в гостиную.
Невысокий мужчина, одетый в темный, помятый костюм, штаны были ему длинноваты, а коричневые туфли истерты. Поверх костюма был наброшен коричневый плащ, доходивший до колен, на голове замшевый котелок тоже коричневого цвета. Его волосы были тонкими и редкими, в то время, как под носом красовались шикарные усы, жесткие и объемные, как щетина новой щетки. Я не могла точно сказать, сколько ему лет. Скорее всего, перевалило за пятьдесят, хотя, на мой взгляд, он несказанно старше, буквально в одном шаге, чтобы не стать самому Гостем. Он переступил порог с печальной миной, словно счастье и радость ему удалили скальпелем под наркозом, а кожу под глазами оставили висеть складками под глазами. Однако эти глаза были проницательными и умными.
