Маска из другого мира (СИ) - Емельянов Антон Дмитриевич

Я кивнул главрежу с благодарностью — и за предупреждение, и за то, что отвлек Глафиру Степановну, потому что холод улицы сменился адской жарой из–за того, что я до сих пор находился в помещении, одетый в куртку. Чувствуя, как по спине стекают градины пота, я ускорился, попутно рассматривая гостей. Быть осторожным, говорите? Что ж, не могу не согласиться здесь с Ивановым.

Почти каждый, кто мне попадался навстречу, был обладателем маски (впрочем, чему удивляться после проверки на входе), и я сделал неутешительный для нашего театра вывод: если не все, то подавляющее большинство актеров ТЮЗа входили в категорию избранных. Это была их вечеринка, их минута славы, и пятеро масок тверского академического, включая меня, напоминали классических бедных родственников. Правда, был все же один приятный для моего собственного эго нюанс: хоть моя личина и не представляла собой ничего особенного, сам я вызывал любопытные взгляды и перешептывания. Похоже, новички тут появлялись не так уж и часто. Мне вежливо кивали, приветствуя, улыбались, и через пару минут я сам не заметил, как расслабился.

«Любопытно, за счет чего Артемий Викторович хочет усилить клан? — думал я, стоя в очереди к гардеробу. — Мечтателем или просто некомпетентным он точно не выглядит. Напротив, серьезен, расчетлив… Даже когда он живо описывал утерянную родину, все равно опирался прежде всего на логику и здравый смысл. Возможно, пять масок — это не так уж и слабо, как может показаться».

— Ха! — знакомый голос, разом надменный и дружелюбный, сообщил о появлении Лариски. — Хвостовский, и ты здесь?

Я повернулся на звук своей фамилии, и чуть не уткнулся в свою старую знакомую, тут же пронзенный мыслью — неужели она тоже из масок? Высокая нескладная фигура в черных джинсах, соломенного цвета волосы и огромные армейские ботинки. За спиной рюкзак, в руках неизменная «зеркалка». И никаких посторонних следов на лице…

— Маска, я тебя знаю, — быстро пробормотал я фразу, открывающую чужие лики, и убедился, что Лариска, похоже, попала сюда не за умение сражаться с демонами, а в рамках своей профессиональной деятельности.

Она работала на одном из популярных городских новостных порталов и появлялась на всех мало–мальски значимых мероприятиях. Вообще–то, Лариска любила писать про политику, но в маленьком среднерусском городке ее журналистское амплуа в обычное время было слабо востребовано. А вот стоило начаться очередной предвыборной кампании, как моя подруга моментально становилась максимально загруженной и в некоторых случаях даже незаменимой. В перерывах же между политическими баталиями Лариска абсолютно спокойно выполняла «текучку»: ходила по выставкам, встречам и форумам, искренне стараясь подать живенько и со вкусом даже самые тухлые мероприятия. Потому что любила свою работу и по–другому просто не могла делать. И вот, похоже, причина, по которой она оказалась здесь.

— Что ты говоришь? — девушка среагировала на мою скороговорку с маской.

— Я говорю, — быстро нашелся я, помахав в объектив ее камеры, — и тебе привет, Филиппова! Рад тебя видеть!

Мы втроем — я, Лариска и Сашка — были знакомы еще со школы, но в отличие от многих сохранили дружбу даже во взрослой жизни. Ведь как обычно бывает? Дети дружат, потому что их родители хорошо знакомы или потому что живут по соседству. Это потом мы выбираем свое окружение по интересам, а люди, с которыми мы просто делили машинки в песочнице, остаются за бортом. Но нашу маленькую компанию помимо общего детства связали еще и одинаковые увлечения вроде фан–клуба сериала «Корона» и пейнтбола по выходным, так что мы всегда были рады друг другу.

— Ты же из академического, как попал на вечеринку ТЮЗа? — спросила она, когда мы обнялись и похлопали друг друга по спине как заправские мужики.

Проходящие мимо разодетые мужчина и женщина посмотрели на нас со смесью удивления и пренебрежения, тут же поспешив дальше. Да, в местном «типа высшем свете» подобное, похоже, не принято — но лично мне плевать. В этом мире не так много людей, которым я на самом деле рад, чтобы вместо нормального приветствия цедить что–то «подобающее» сквозь зубы. Та же Лариска всегда говорила, что если я хочу сделать хоть какую–то карьеру, то придется об этом забыть, и где–то в глубине души я понимал, что, вероятно, так и будет… Но теперь, когда у меня есть кусок маски на лице, возможно, все эти условности удастся обойти! Я не выдержал и улыбнулся, потом посмотрел на Лариску, и мы уже вместе фыркнули, надув щеки, чтобы поточнее изобразить недавнюю парочку. Вышло крайне похоже, и через пару секунд мы перестали сдерживать себя и расхохотались во весь голос, распугивая местный «высший свет».

— А меня наш Артемий позвал, — перестав хохотать, я пожал плечами, показывая, что светские рауты для моей скромной персоны обычное дело. — Я даже не знаю, по какому поводу встреча. Так, пришел потусоваться и завести знакомства.

— Ну–ну, — усмехнулась Лариска, опираясь на колонну и сложив руки на груди. — Набирай круг общения, будущая знаменитость.

Она снова рассмеялась, и я в очередной раз залюбовался ее улыбкой — широкой, искренней и делающей ее похожей на радостного ребенка. Да и в целом, что там говорить, Лариска очень красивая! Когда она не в рабочем прикиде с «зеркалкой» наперевес, а в платье и с хорошо уложенной прической, мужики за ней прямо–таки табунами бегают. Жаль, что у нее на подобные преображения обычно слишком мало времени, которое почти целиком уходит на работу. И мы с Сашкой, когда собираемся нашей небольшой бандой, всегда искренне переживаем как ее успехи, так и неудачи, искренне надеясь, что она побыстрее остепенится. Исключительно ради нашего здоровья, а то еще одного вечера под виски с колой с обсуждением очередного расставания моя печень точно не выдержит. Сашкина, уверен, тоже.

— О чем писать будешь? — спросил я, отвлекшись от мыслей о традициях нашей компании и обводя неопределенным жестом бурлящий от светских бесед холл.

— Ах да, — Лариска улыбнулась, — ты же сюда тусоваться пришел. А повод, между тем, для вас обидный — в ТЮЗ из соседнего региона новые актеры приехали.

— И почему мы должны на это обидеться? — не понял я.

Лариска профессионально, от бедра, сфотографировала движущегося в нашу сторону режиссера ТЮЗа Гонгадзе, который скользнул по мне профессионально–пытливым взглядом, и едва успела ответить:

— Вы же в новое здание переехали, а все внимание конкурентам…

В этот момент Автандил Зурабович подошел к нам и, проигнорировав мою подругу, протянул мне ладонь для рукопожатия.

— Маска, я тебя знаю! — для непосвященной в наше тайное общество Лариски это было просто своеобразное приветствие театралов, но сам Гонгадзе приоткрыл тем самым мою личину. А затем показал уже свою мне, добавив нужную фразу. — Под маской все чины равны.

Передо мной стоял Капитан — широкоплечий, расставивший ноги по сторонам, будто преодолевая морскую качку. Пахнуло солью, крепким табаком и потом. Кожа на лице Автандила Зурабовича в один момент потемнела до южного загара, в уголках глаз высыпались мелкие морщинки. А на плече… Я поначалу решил, будто мне почудилось, но вот усмехающийся Гонгадзе повернул голову в сторону вцепившегося в расшитый камзол попугая. Птица пронзительно закричала, открыв полный острых зубов клюв… Что? Птица с зубами?!

Меня передернуло, и странное видение исчезло. Вернувшийся в обычный человеческий облик Гонгадзе широко и, казалось бы, искренне улыбался, однако глаза выдавали его истинное отношение. Главный режиссер ТЮЗа пристально изучал меня будто военком призывника или даже энтомолог бабочку… Да, пожалуй, последнее сравнение подходило куда как лучше — военкомы призывников на иголки не насаживают, а этот, судя по взгляду, был способен на что угодно.

— Спасибо, что посетили нас, — у Гонгадзе была типичная грузинская внешность жгучего брюнета с залысиной, волевым подбородком и орлиным профилем, но по–русски он говорил чисто. Скорее всего, родился и вырос в Твери, воспитываясь в интеллигентной семье на языке Пушкина и Гоголя, а сам неуловимо напоминал легендарного Лаврентия Павловича. Даже очки круглые носил, как тот. — Вас же Михаилом зовут?