Юрий Леж - Агенты Преисподней
– Переход будет на новый уровень, ты же сама этого хотела – уже обыкновенно, по-человечески усмехнулся агент Преисподней. – Что же касается сексуальной составляющей, уверен – скучать там не придется, хотя, думаю, и не окажется это для тебя основным блюдом.
– А еще… чего этот мужик так перед тобой стелется? – почему-то понизив голос почти до шепота, задала совсем уж нескромный вопрос девчушка. – Да и не перед тобой, а, как бы, перед твоим кольцом, я так поняла… неправильно это, вроде бы…
– Иногда плохо быть слишком наблюдательной, – не сдержался в ответ Симон, хотя изначально решил промолчать. – В ином случае много ума хуже, чем бы его совсем не было, еще Гоголь приметил.
– Я в школе плохо училась, – вовсе не испугалась прямого намека Маринка, за время посиделок в квартире рыжего гения-самоучки к своему собеседнику привыкшая и откровенного зла в отношении себя от него не ожидающая. – А литературу и вовсе прогуливала, зачем мне это всё: кто, когда и чего сочинил в доисторические времена?
«Почему же мне так упорно чудится, что про мой интерес к Нулику, эта хитрая девчонка просто промолчала?» – меланхолично подумал Симон, разливая коньяк.
Маринка в очередной раз приоткрыла ротик, чтобы поинтересоваться еще чем-нибудь, показавшимся ей загадочным и не вписывающимся в местные понятные нормы, но агент достаточно сурово покачал головой, заранее отказываясь от дополнительных комментариев. Достаточно и того, что девушка успела узнать и увидеть в доме Николиуса, остальное пусть пока побудет покрытым мраком тайны.
…несмотря на всю свою искреннюю рьяность в исполнении поручения Посланника, собрать всех причастных к своей секте, чтобы порадовать их еще одним неоспоримым фактом собственных связей с потусторонним миром, Николиусу удалось нескоро. Ночное время, особое положение в городе, проклятущий, хоть и вовсе не строго соблюдаемый комендантский час… да еще – единственный телефон в доме, которым хозяин пользовался в очередь с Эльзой…
…Грешная душа молоденькой женщины парила среди посторгазмических облаков, в плотном, душистом коньячном тумане, слегка разбавленном, кажется, каким-то дешевым вином, на которое перешли после окончания крепких напитков собутыльники и сокоешники. В плавном, невероятно легком и блаженном парении души было нечто запредельно приятное, фантастически свободное, невесомое… и покидать такое состояние не хотелось, несмотря на любые предстоящие кары за нарушение заповедей, несдержанность, невоздержанность и прочие убийственно сладкие грехи. Все равно душа-то давно уже грешная.
Кажется, рядышком, переживая подобные же ощущения подогревала плотский бочок грешной души чья-то горячая молодая тушка, пола которой Зоя никак не могла определить, да не очень-то и стремилась. Сегодня, в первый свой день временного возвращения из Преисподней, девушке довелось испытать жгучее, желанное удовольствие и от мужских, грубоватых, резких ласк и от утонченных женских прикосновений.
Но, как известно, все хорошее заканчивается слишком быстро, и почему-то всегда – гораздо быстрее, чем хотелось бы испытывающему это хорошее… и тепло близлежащего тела куда-то испарилось, похоже, вместе с самим телом, а сквозь остаточную эйфорию многочисленных оргазмов и блаженный коньячный туман вдруг стали прорываться совершенно посторонние, ужасные звуки и движения.
Кто-то перемещался по маленькой комнатушке в квартирке Нулика, задевал редкие предметы мебели, о чем-то говорил, звенел металлом и громыхал голосом, опускался до вкрадчивого шепота и шуршал подошвами ботинок по грязному полу… а может быть, все это просто грезилось Зое в алкогольном муторном сне?.. Но вот наступившую тишину она почувствовала сразу, как чувствуют гулкий выстрел в горах, понуждающий снежную лавину к движению.
«Может, её под холодный душ? – произнес в этой тишине сомневающийся голос. – Там, в ванной, вода-то, кажется, есть?»
«Не надо, – ответил голос знакомый, но сразу так и неузнанный Зоей. – Потом придется время терять на всякое обтирание, одевание… сама-то она, пожалуй, одеться не сможет…»
«Так что делать будем?» – повис в блаженном дурманном полусне девушки чужой недоуменный вопрос.
«Есть средство…»
Разволновавшаяся от услышанного грешная душа Зои вынырнула из нежных облаков плотского блаженства, возвращаясь в тело, чтобы ощутить неожиданно скверный запах пропитанных потом и спермой простыней, витающего по комнате табачного перегара и тянущийся из угла гниловатый запашок свежей блевоты – похоже, кто-то из доставивших девушке такое сказочное удовольствие партнеров не был крепок желудком. Кажется, даже поморщившись от такого контраста при переходе от эйфории «блаженных сфер» к прозе жизни, девушка, тем не менее, предпочла не открывать глаза, старательно прикидываясь спящей, но теперь уже вполне осознанно прислушиваясь к происходящему вокруг нее.
До слуха Зои донеслись знакомые, неторопливые, уверенные, удаляющиеся шаги, чье-то сопение буквально в полуметре от её тела – а, кстати, где это я лежу? – и еще, кажется, легкая сутолока в мизерной прихожей квартирки Нулика… нет, сутолока была раньше, пока грешная душа витала в облаках эйфории, а сейчас от той суеты перед дверью остался лишь ментальный, метафизический след…
«Ну, да, мы ведь, кажись, никуда из квартиры не выбирались, только кто-то из парнишек бегал за вином, – полувспомнила Зоя и тут же, как частенько бывает с не протрезвевшими до конца, засомневалась в собственных воспоминаниях: – А может, выбирались? На воздух, там, подышать, или для экзотики – в подъезд потрахаться? Ох, а ведь и правда – где же я сейчас?»
Дружеского доверия, что едва знакомые партнеры не оставили её где-нибудь на лестничной клетке или в абсолютно чужой, незнакомой квартире, у девушки не было никакого. Все-таки всю компанию в доме Нулика она видела впервые во второй уже своей жизни, ну, разве что, за исключением самого хозяина. Впрочем, паниковать было рано, оставалась твердая надежда на напарника по заданию Преисподней, уж он-то просто обязан был её подстраховать, сам же говорил об этом в самом начале их нового земного пути. Да и один из слышимых в полусне голосов был удивительно похож на голос Симона, и эти вот знакомые шаги, которые теперь неторопливо возвращались откуда-то…
Кто-то заботливо приподнял голову девушки, положив под затылок крепкую и сильную, по-настоящему мужскую ладонь, и в ноздри Зои, совершенно забивая остальные, вызывающие отвращение и рвотный рефлекс, запахи, ударил блаженный аромат коньяка… ну, раз так…
…в широко распахнувшиеся, мутные, полупьяные глаза напарницы немым укором смотрели черные стеклышки очков, а перед самым носом покачивалась чайная чашка с волшебным янтарным напитком. Зоя тяжело, будто смертельно раненная, вздохнула и резким движением, едва не потеряв в процессе равновесие, приподнялась и села на… да, на узенький диванчик в комнате Нулика. Тревожные сомнения её по поводу места пребывания оказались напрасными.
Рядом сидел, придерживая девушку сильной ладонью под затылок и соблазняя её коньяком, привычно спокойный, даже равнодушный Симон, и по его высшему метафизическому спокойствию Зоя поняла, что свою часть задания она выполнила: Нулика до прихода напарника из квартиры не упустила, хотя, честно говоря, предпочла бы почему-то даже перед напарником умолчать о том, каким образом она это сделала.
– Да, – кивнул агент Преисподней, то ли прочитав мысли в мутно похмельных глазах девушки, то ли просто проверяя свои и без того уже подтвержденные способности к внушению. – Рыжего от тебя минут десять назад еле оторвали, да и то – под обещание, что это ненадолго, и ты непременно последуешь за ним…
– Я старалась, – хрипло выговорила Зоя, гулко сглотнув набежавшую слюну и пристально уставившись на содержимое чашки в руке Симона. – Очень…
– Пей, – милостиво поднес к жаждущим губам девушки благодатный напиток не лишенный сострадания и человеколюбия напарник.
После пары солидных глотков коньяка «на старые дрожжи» Зою слегка повело, она едва не опрокинулась вновь в горизонтальное положение и удержалась лишь благодаря своевременной помощи Симона.
– Может, я еще поваляюсь пока? – с напрасной надеждой в голосе попробовала девушка разжалобить своего напарника.
– Успеешь поваляться, – не поддался на эту легкую жалостливую провокацию Симон. – Попробуй хоть немного одеться, и если получится, то подремлешь в машине…
– Мы куда-то едем? – пассивно, через силу, удивилась Зоя. – А остальные? Ну, те, кто здесь был?
– А те, кто раньше с нею был… – иронично и абсолютно не музыкально хмыкнул агент Преисподней.
Поднявшись в незапертую даже среди ночи квартирку рыжего самопального гения в молчаливом сопровождении водителя выделенного Николиусом микроавтобуса, Симон застал здесь привычный бесхозяйственный бардак, усиленный почти суточной пьянкой и развратом, спящих в обнимку на маленьком диванчике Нулика и Зою, сонно и лениво, с трудом, продолжающих заниматься сексом почему-то на грязной кухне Веру и какого-то паренька, совершенно незнакомого, не из тех, кто пришел еще днем вместе с Маринкой. Не дожидаясь, пока уставшие друг от друга и собственного занятия любовнички окончательно лишат Нулика и без того колченогой неудобной мебели, Симон очень вежливо, но настойчиво попросил их покинуть помещение, благо, особо одеваться ни мальчишке, ни девчонке было не надо: штаны подтянуть, да юбчонку одернуть. Спорить с прилично одетым, держащимся по-хозяйски и очень уверенным в себе человеком гости Нулика не рискнули, видимо, памятуя о достаточно тесных связях хозяина с городской полицией, а может быть, и не только с ней. Послушные и притихшие любовники прихватили с собой «на ход ноги» одну непочатую и одну недопитую бутылки дешевенького вина, на что возражений со стороны агента Преисподней, конечно, не последовало, и покинули квартирку, громко сопя и спотыкаясь на темной лестнице.
