Юрий Леж - Агенты Преисподней
Это видение, вновь заслонившее Симону действительность, неожиданно подсказало агенту, что времени с каждым уходящим часом становится все меньше и меньше, вполне возможно, что бесы в своих расчетах ошиблись, у агентов не осталось уже двух суток, все неприятности, от которых – это теперь уже совершенно ясно стало Симону – спасают с неизвестными целями рыжего программиста, могут начаться гораздо раньше.
– Маринка, а хочешь слинять отсюда? – спросил агент погрустневшую от ожидаемой суеты и непременного вовлечения в интимные игры девчушку.
– А куда отсюда слиняешь? – почти безнадежно ответила она. – Было бы еще какое место – сюда бы не пришла…
– Конюшенный переулок знаешь? – стараясь изобразить голосом и лицом некую загадочность, такую манкую для молодых девиц, спросил Симон.
– Ну, кто ж его не знает, – моментально отреагировала именно так, как хотелось агенту Маринка. – А у тебя там знакомые? интересные? без суеты?
– Будут знакомые, – пообещал Симон. – И вести себя будут так, как нам надо…
– Это как так получается? – удивилась Маринка, теперь уже с полным вниманием глядя на странного братца давешней случайной её знакомой, которая, кажется, года два назад попала в какую-то неприятную историю.
– Увидишь, – вновь изображая загадочность, ответил агент.
– Одеваться надо, – чуть расстроено согласилась пойти с малознакомым, а говоря совсем уж откровенно, совершенно незнакомым мужчиной куда-то в неизвестность, сулящую новые впечатления, девчонка. – У меня все вещи в комнате, стоит туда сунуться…
Впрочем, кажется, она зря остерегалась – из ванной уже вовсю доносился яростный шум воды, вылетающей из душа, пошлепывания обнаженных мокрых тел друг о друга и внятные, хорошо знакомые вздохи и охи.
– Посиди здесь, все равно мне надо пару слов Зое шепнуть, – предложил Симон, поднимаясь с места.
Он аккуратно, стараясь сделать это незаметно для увлеченно моющихся и не только посетителей ванной комнаты, прикрыл бывшую когда-то розовой дверь и прошел в единственную комнатушку Нулика, к своему мимолетному удивлению не застав в ней хозяина дома. Видимо, тот уже успешно «стравливал» накопленный пар, незаметно проникнув в ванную.
В комнате Симон неожиданно растерялся, но не от вида распластавшейся навзничь, теперь уже почему-то в одном чулке и с размазанной губной помадой, по диагонали на узеньком даже для нее диванчике Зои, и не от свернувшегося комочком, явно дремлющего парнишки в уголке у шкафа, улегшегося поверх сдутого, ярко-синего матраса, на котором ночевали агенты Преисподней. Растерялся Симон от вида многочисленного женского белья, верхней одежды, обуви и прочих аксессуаров, щедро разбросанных по полу, диванчику, маленькому креслицу Нулика, стоящего у стола с вычислительной техникой, и даже по самой этой технике – на мониторе, загораживая причудливую игру сине-зеленых волн и непонятных знаков, висели узкие, малюсенькие трусишки розового цвета.
«Юбчонка, вроде, была коротенькая, – тоскливо подумал Симон, разглядывая пестроту и разнообразие женских вещей в комнате. – Цвета хоть какого? Совсем не помню тот момент, как Марина в комнату заходила, как раз Тарель на связь рвался, мозги затуманивал…» Про нижнее белье и обувь думать даже не хотелось, всего этого агент просто не мог видеть даже мельком.
Присев на корточки возле диванчика рядом с сонно-блаженным лицом Зои, Симон, взяв девушку за подбородок, попытался заглянуть в её мутноватые, осовелые глаза.
– Пришел все-таки… – разглядев навязанного Преисподней «брата», пробормотала девушка. – Это хорошо…
– Смотри в глаза и слушай, – тихо-тихо, но очень настойчиво, как учили когда-то давно, в той «старой» жизни, сказал Симон, снимая очки и пронзительно вглядываясь куда-то внутрь черепной коробки девушки сквозь её помутневшие зрачки.
Через пару минут агент смахнут со лба выступивший от напряжения всех физических и даже части метафизических сил организма пот, вернул на их законное место очки и продолжил все тем же тихим, но твердым шепотом:
– Продолжай балдеть, но внимательно следи за Нуликом. До моего возвращения он не должен никуда уйти, даже если его будут уводить силой. Делай, что хочешь, но рыжий должен быть здесь, когда я вернусь.
Симон с небольшим напряжением в коленях поднялся на ноги, с едва скрываемым презрением глянул на распластавшуюся перед ним Зою. Он изначально, еще в уютном потустороннем ресторанчике, в компании полубеса, думал о том, что при выполнении задания придется прибегнуть к сильнодействующим средствам, но все-таки, как любой нормальный человек, надеялся , что это произойдет попозже. Теперь девушка превратилась в простейшего, запрограммированного биоробота, способного исполнять отданный хозяином приказ до потери инстинкта самосохранения. «Удачно прошло, что она сильно выпила и расслабилась в сексе перед «накачкой», – подумал Симон. – И плохо, что из-за этого же не продержится долго. Стоит только протрезветь, как программирование слетит напрочь, а протрезветь можно не только заснув, а и от сильной боли, стресса, переполнения эмоциями…»
На удачу подобрав с кресла наброшенное на спинку платье, подцепив пальцем с монитора трусики и прихватив какие-то туфли на шпильке агент вышел из комнатки, подумав, что размеры его напарницы и Марины все-таки близкие, если прикидывать на мужской глаз, а в случае неудачи за обувью можно будет еще разок заглянуть в комнату или найти что-то подходящее у дверей, кажется, там побросали свои ботинки, кроссовки, туфли почти все пришедшие в гостеприимный дом рыжего гения
На кухне Симон бросил к ногам девчушки туфли, протянул одежду… и опешил от ошеломленного, вмиг протрезвевшего взгляда Марины.
– Эт чо? это мне?
И буквально секунду спустя:
– Ты хоть знаешь, сколько это стоит, Симон?
– Я не буду перебирать все раскиданные в комнате вещички, чтобы найти тебе что подешевле, – с видом уставшего миллионера парировал агент. – Лучше бы померила туфли, платьишко-то, похоже, вполне пойдет, а вот с ногами у вас, женщин, вечная неразбериха…
Через пару секунд, когда выяснилось, что размер обуви, носимой Зоей и Мариной практически совпадает – Симон почему-то воспринял этот факт, как добрый знак и подтверждение правильности своих действий – девчушка, «выросшая» без малого на пятнадцать сантиметров, через голову содрала и отбросила в грязную раковину заношенную старенькую футболку. Пробормотав что-то, вроде: «Под такое платье белье не носят…», она оставила на столе маленькие розовые трусики и погрузилась в шелест длинного, с боковыми разрезами повыше середины бедер, с обнаженными плечами и спиной, блестящего в слабом свете коридорной мини-лампочки на два десятка свечей, темно-фиолетового, вечернего платья.
«Как преображает грешного человека одежда, – произнес про себя извечную сентенцию агент Преисподней. – В безразмерной футболочке девушка была подростком, ищущим приключений на свою тощую задницу, а в этом платье превратилась из гадкого утенка в изящную хищницу, приключения с которой теперь должны искать мужчины…»
– Бежим, пока никто не заметил, – подмигнула Маринка…
IV
Резкий, свистящий, оглушительный рев реактивных двигателей стремительно упал в ночную темноту, приближаясь с неотвратимостью окончания смертного существования, будто бы завис на несколько мгновений над головами и с невероятной скоростью начал удаляться, оставив за собой низкий, угрюмый гул разрывов. В небо взметнулись сполохи пламени, по телу прошла горячая, упругая волна воздуха, где-то далеко-далеко засигналили пожарные машины, своими сиренами усиленно нагнетая и без того полную напряжения атмосферу. И так же внезапно, как началось, всё стихло: рев авиационных двигателей, вой сброшенных бомб, грохот разрывов, – будто по мановению волшебной палочки, лишь треск разгорающихся пожаров, редкий вздох обваливающихся стен, далекий, полный истерики, истошный голос пожарных сирен нарушали становящуюся все более и более зловещей тишину. И за этими, пока еще живыми звуками совершенно не слышно было людей, их криков о помощи, стонов, жалоб, страданий, как будто все, попавшие под бомбовый удар умерли еще в тот момент, когда невидимые пилоты нажали на кнопку сброса…
Массивная, металлическая дверь, выкрашенная в скромный темно-медный цвет, ожидаемо распахнулась. На пороге стоял высокий, широкоплечий, но с явным излишним весом мужчина в бархатном, вишневого цвета, длинном, домашнем халате, еще не добравшийся до полноценного звания толстяка, но стремительно к этому званию приближающийся.
За спиной хозяина квартиры едва-едва брезжил слабенький свет то ли свечей, то перемигивающихся, декоративных светильников, вошедших в последние годы в моду, и этот внутренний свет совсем не помогал в полумраке синего камуфляжного освещения подъезда разглядеть в подробностях незваных гостей.
