Венец терновый (СИ) - Романов Герман Иванович

Митрополит Мефодий пришел через степь с маленьким обозом – татары ему препятствий не чинили, более того – сопровождали и охраняли. И при этом не нападали на сторожу, впрочем, и казаки, заранее предупрежденные, в свару не лезли, сразу отошли. Всего пришло до сотни человек, четверть священников, все остальные обслуга, причем готы – ибо говорили на жутко архаичном немецком языке.

Об этом народе Юрий узнал совсем недавно – и всезнающий отец Фотий дополнил рассказы жены, и прибывший под видом купца пан Поплавский – на самом деле эмиссар польского короля Яна Собеского. Разговор с ним вышел познавательный и деловой до жути. Галицкий получил предложение вступить в Священную Лигу – союз государств, что вели с турками постоянную войну. Да и взял поляк его за горло хорошей хваткой, обрисовав перспективы, которые сейчас красочно изложил греческий митрополит, хорошо знающий русскую речь.

Помощь была настоятельно нужна, а Белая Церковь, где стоял сильный польский гарнизон совсем рядом, да и Речь Посполитая не растеряла своего былого могущества. Вот только с какого бодуна поляки помогать будут, если он заявил о своих правах на Червонную Русь, давно уже ставшую в Польше Русским воеводством?!

Москва Юрия откровенно пугала своей полной непредсказуемостью – то на дыбу подвесит, то порох со свинцом даст. Однако воевода Ромодановский обиняком заметил – через Северский Донец царское войско не пойдет. Но почему – не объяснил, и тогда Юрий резонно решил, что московские бояре, если решат заключать мир с османами, просто его сдадут. Основания на то у него были – дворяне воеводы в откровенных беседах между собой всячески поносили «галицкие вольности», которые называли «казацкими». А такое сразу наталкивало на мысль, что князь Ромодановский просто хитрит, не желая раскрывать карты.

Так что пришлось поставить на «польскую карту», прекрасно понимая, что пока воюет с татарами и турками, ляхи могут поддержать. Но потребуют основательного заклада – и он решил первым сделать ставку, предложив гарантии. Правда, в своеобразной форме, резонно рассудив, что нельзя складывать «все яйца в одну корзину».

– Владыко, если мои походы ухудшают положение христиан, то я их не стану следующим летом производить, – Юрий все прекрасно понял, и миссия митрополита перестала быть для него тайной. Мефодий не более чем выразитель интересов Селим-Гирея, в полной воле хана находящийся. Приказали – вот и поехал.

«Если я откажусь – поход будет на меня, а не на Чигирин. И раздавят! Иначе быть не может – второго удара в спину хан не допустит, и тем более угроза похода на Крым моих стрельцов татар изрядно нервирует. Ведь стоит им увести конницу, так я на той кухне все горшки перебью, с таким количеством пороха запросто можно. А о том, что у меня он есть, как и свинец, им, наверняка, уже известно!»

– Это очень разумное решение, сын мой! Ты спасешь мою паству, которой и так плохо жить. Да, сын мой, святейший константинопольский патриарх повелел мне перенести митрополичью кафедру в твои владения, дабы окормлять подданных вашего величества. Ибо Киевская митрополия далеко, а возрожденная тобой Готтия, я говорю о новом княжестве Феодоро, в моей епархии должна быть. И без церковного пригляда православный люд оставлять нельзя, дабы запустения в душах не допустить!

«Оп-па на! Без мыла лезут! Это что же – ханская страховочка?! Непонятные игрища – разве может быть султану выгодно учреждение здесь митрополии? Или это противовес московскому патриарху?! Мало мне политики, а тут еще церковные разборки – Киевская митрополия ведь сейчас под Константинополем, а не под Москвой. Ничего пока не понимаю – ведь натурально митрополит навязывается, причем рьяно и назойливо. Ему-то что у меня нужно?! Отправить на хрен?! Заманчиво – но тогда сюда явятся попы из Москвы. Или не придут?!»

– А как же твоя паства в Крыму, владыко?

Юрий решил выиграть время для обдумывания, ситуация нравилась ему все меньше и меньше. Первый вариант пришел сразу – османы и татары хотят ввести его в заблуждение и нанести мощный удар, чтобы разом сокрушить его войско и захватить все земли.

Второй вариант был схож с первым, но с оттяжкой по времени – занять Чигирин, пойти на Киев, воспользовавшись его нейтралитетом. Затем, после победы над Ромодановским и гетманом Самойловичем, развернуть войска против него и жахнуть так, чтобы мокрого места не осталось.

Такое подходило как нельзя лучше – война с московским царством легкой прогулкой не станет, потери у турок и татар будут большие. А там вилами по воде писано – за год много воды утечет, вернее, достаточно штуцеров с «единорогами» появится. Можно будет и пободаться, тем более есть два союзника, которым также такие расклады угрожают – запорожцы и донцы. Не одни будут – навалять басурманам сил хватит.

Имелся и третий вариант – вассальное положение от ханства, или как минимум, дача гарантий, что на сторону Москвы не перейдет. Такое от запорожцев ханы постоянно требовали.

– Так ее мало осталось, Кафская епархия попечение возьмет. Так как, ваше величество, в какой город твой мне митрополичий престол переносить? В Галиче архиепископом владыка Фотий будет, я его всецело поддержу перед патриархом.

– Во Владимир или строящийся сейчас Дорос, что нами нынче ставится в устье Кальмиуса. В любом из них будет удобно, владыко. Храмы там есть, но собор возведем, на то кирпича хватит. Распоряжения я отдам, о вас позаботятся непременно, – Юрий постарался скрыть раздражение. Он совершенно не понимал назойливости митрополита.

– Вот и хорошо, государь. С просьбой покорной обращались старейшины готов, что гонениям татарским подвержены и в нужде пребывают. Дозволь им на твои земли уходить, в тот же Дорос. Понемногу прибывать будут, чтоб магометане не схватились, на рыбачьих лодках, ибо через степь дороги в твои владения нет.

– Приму всех, сколько бы их не было, – Юрий пожал плечами – Софья его о том много раз просила. Этой осенью десяток белокурых готов уже приплыло по Азовскому морю – видимо слухом земля полнится.

– Они станут вашими лучшими верноподданными, многие еще не забыли, как жили их предки и хотят быть свободными. А они единоплеменники германцам, что в «Священной Римской империи» обретают. И вы, государь, имея ту же кровь, могли бы письмо цезарю написать, попросить помощи для несчастных готов. У меня есть люди, что послание ваше доставят в Вену, и ответ, если он будет.

– Хорошо, владыко, я немедленно отпишу.

Довольно равнодушно пожал плечами Юрий – сейчас он уже совершенно не понимал, что происходит вокруг его владений. Игра стала непонятной, и как узнать в чем корысть этого безумного митрополита, что сам лезет в край, который может стать обреченным…

Интерлюдия 4

Варшава

12 декабря 1677 года

– Думаю, вашим дамам будет интересно услышать удивительное повествование о жизни наследника княжества Феодоро, потомка короля готов, ваше величество!

Поплавский согнулся в поклоне, а Марысенька, милостиво кивнув, поманила пальцами, подзывая придворных дам, что находились на отдалении, заняв оттоманский диванчик. Вот только женщины не щебетали по своему обычаю, а молчали. Можно уверенно сказать, что отчаянно прислушивались к беседе королевской четы – у придворных на удивление хороший слух, иначе при монаршем дворе не сделать карьеру…

– Долгие годы Юрий Львович провел в крымском рабстве, подвергаемый истязаниям басурман. И с ним его королева Софья, что тогда таковой не была – а пила из горькой чаши участь невольницы, и, возможно, наложницы в гареме татарского бея!

Дамы ахнули, обмахиваясь веерами, а Поплавский ухмыльнулся – теперь при всем дворе будут знать какова репутация у супруги короля Юрия, который ее взял себе в жены из столь унизительного положения. Именно поэтому он рассказывал королевской чете при свидетелях таким восторженным тоном, сдерживая свое истинное отношение – Двор живет сплетнями, а их надо умело пускать, тем более на такую животрепещущую тему. Впрочем, и король Ян с Марысенькой вели себя при беседе соответственно случаю, прекрасно понимая, что их могут подслушать придворные дамы, и тем самым подыгрывая Игнацию.