Саймон Грин - Пути, которые не избираем
Большинство людей в Приемной были из других временных потоков, прошлых и будущих. Они оказались в Темной Стороне, заблудившись во временных сдвигах и, в конечном счете, застряли здесь, когда временной сдвиг распался. Старик Время всегда делал все возможное, чтобы отыскать и отправить домой именно таких временных беженцев, но, видимо, это было сложным делом. Это занимало время. В итоге, они ждали в Приемной, пока либо Время не выручал их либо они уставали от ожидания и создавали для себя новые дома в Темной Стороне.
Тут находились Морлоки и Элои, сидящие в противоположных концах комнаты. Рыцари в полных латных доспехах, с силовыми щитами и энергетическими копьями. Они любезно поделились информацией о том, что прибыли из мира, где Камелот никогда не падал, и наследие Артура продолжалось. Они ничего не сказали о Мерлине, поэтому я решил что лучше не уточнять. Присутствовали здесь и огромные волосатые викинги, из параллельной реальности, где они колонизировали всю Америку, завоевали мир, а Темные века никогда не заканчивались.
Один из них сделал пренебрежительные замечание о Сьюзи, и противоестественности женщин–воинов в целом, и Сьюзи ударила его кулаком прямо промеж глаз. Его рогатый шлем пролетел через всю комнату, и он не выразил никакой заинтересованности в дальнейших разборках. Другие викинги сочли это отличной шуткой и захохотали, что, вероятно, было только к лучшему.
Были даже будущие люди, высокие, тонкие и элегантные, с животной грацией и обтекаемой формой, словно кто–то решил спроектировать более эффективный, более эстетический вид человечества. Они игнорировали всех остальных, уставившись на что–то, что только они могли видеть. Два неповоротливых стальных робота неподвижно стояли в углу, наблюдая за всем горящими багровыми глазами. Они прибыли из будущего, где человечество вымерло, и роботы построили свою собственную цивилизацию. Они разговаривали на стаккато, металлическими голосами.
Основанные на плоти существа, — произнес один. — Отвратительные. Разлагающиеся.
Говорящее мясо, — сказал второй. — Мерзость.
Рыцари в доспехах включили свои энергетические копья, и роботы замолчали.
Старик Время, наконец вернулся, неопределенно улыбнулся, оглядывая Приемную, а затем дал нам троим знак, следовать за ним. Он повел нас через лабиринт извивающихся каменных коридоров, со столь низким потолком, что все мы вынуждены были пригнуться. Дымящиеся желтые факелы горели в железных жаровнях, и маленькие твари сновали взад и вперед по темному полу. Время не уделял им никакого внимания, поэтому я постарался также не замечать их.
Довольно резко мы очутились в мерцающей белой комнате, столь белой, что ослепительный свет был невыносим. Все поморщились и прикрыли глаза, за исключением Времени. Комната была совершенно пуста. Даже дверь, в которую мы вошли, исчезла. Белый свет был столь ослепителен, что трудно было оценить размер или масштаб комнаты, стены и потолок находились настолько далеко, что нельзя было судить о расстоянии до них. Белая комната словно уходила в бесконечность, в то время как стены, казалось, постоянно приближались и отдалялись, сжимались и расширялись, равномерно как сердцебиение, которое я мог ощутить, но не услышать. Сьюзи и Томми стояли очень близко ко мне, и я был рад их человеческому присутствию.
Посреди комнаты совершенно одиноко стоял сложный и вычурный механизм, части которого работали так замысловато, что я не мог уловить всех деталей. Казалось, он не принадлежал белой комнате. Он походил на грязный гвоздь, забитый глубоко в белую плоть. Само его присутствие было оскорбительным. Старик, Время деловито суетился над механизмом, засучив рукава, чтобы проще залезть руками глубоко внутрь него, внося тонкие корректировки, которые только он понимал, при этом ворчливо бормоча себе под нос, за пределами слышимости.
Наконец он отошел с гордым видом назад и энергично кивнул. Мы все почувствовали, что механизм ожил, гигантский глаз медленно открылся и стал нас изучать.
Я ощутил дуновение Ветров Времени, услышал их бушующий рев, берущий меня за душу. Это походило на дыхание некого давно забытого бога, пробуждающегося ото сна. Казалось, что вся вселенная вращалась здесь и сейчас. Когда Ветры Времени дуют, даже самые могущественные создания дрожат и надеяться на свои защиты. Я хотел повернуться и убежать, бежать до тех пор, пока не забуду все, что видел, узнал и почувствовал здесь, но не мог позволить себе слабость. За этим я сюда и пришел
Старик Время резко оглянулся.
Тише, вы там! Здесь какие–то странные колебания в потоке времени искажения, которых я не понимаю. Что–то значительное происходит, или собирается произойти. Или возможно уже произошло, давным–давно и эхо отражается сквозь время, изменяя все. Я должен понять, что происходит… но не понимаю. Что само по себе знаменательно. Хочешь отложить свое путешествие?
Нет, — ответил я. Сьюзи и Томми ничего не сказали.
Время заговорил быстро, словно торопился поделиться всей информацией.
— Я подверг вас обработке, которая позволит всем вам говорить и понимать любой язык или диалект, с которым вы можете столкнуться, и чарам, которые заставят вас казаться частью любой культуры, в которой вы можете оказаться. Я хотел бы быть более конкретным, но там, куда вы собираетесь, ничего не является постоянным.
Он все еще говорил, но теперь рев Ветров Времени заглушал его. Я чувствовал что они тащили меня, тащили в направлении которое я мог ощутить, но не назвать. А потом мы втроем падали, крича друг на друга. Белой комнаты не стало, как будто мы упали сквозь нее, как камень, через дно мокрого бумажного пакета. Мы падали в направлении за пределами понимания, окутанные цветами радуги, которых я никогда прежде не видел. Мы падали, назад, назад к чему–то, где–то, когда–то…
Глава шестая. Крайне несовершенное прошлое
Кажется, я стою у мертвой собаки, — сказал Томми Забвение. — И не лучшим образом.
Тревога в его голосе была очевидна, но у меня были собственные проблемы. Мир приобрел очертания вокруг меня, но голова все еще кружилась. Я был окружен темнотой и прислонялся к грубой кирпичной стене. Воздух был горячим и плотным, но запах напрягал меня сильнее. Густые и зловонные органические миазмы, которые висели в спертом воздухе, а также запах дыма, пота и дерьма, наполняли мою голову независимо от того, сколько я ею мотал. Я заставил себя отойти от стены и изучить окружающую обстановку.
Мы втроем стояли в темном переулке, освещенным только горящим человеческим телом в подвешенной железной клетке. Огонь практически потух, тускло мерцая вокруг почерневшего трупа. Стены переулка были из грубой кирпичной кладки, почерневшей от копоти, а земля усеяна обильной смесью свежего дерьма и других ужасных продуктов разложения. Кто–то нарисовал на стене «Дагон должен вернуться!», и довольно недавно, судя по всему. Томми отступил от того, что осталось от мертвой собаки, и отряхнул ботинки, постучав по стене. Сьюзи медленно огляделась, нахмурившись.
Где бы мы ни оказались, Тейлор, не думаю, что это там, где мы должны были быть.
Ты имеешь в виду, когда мы должны были быть, — проворчал я, просто лишь бы сказать что–нибудь. — Очевидно, что–то пошло не так.
Я направился к концу переулка и уличному шуму за его пределами. Впереди был свет и звуки какой–то цивилизации. Сьюзи и Томми поспешили догнать меня, грязная земля громко хлюпала под их ногами. Я остановился у выхода из переулка, придерживаясь теней, и выглянул на улицу. Томми и Сьюзи пристроились за мной. Улица была оживленной, заполненная в основном пешеходным потоком, а запах стоял еще хуже. Доносился рев постоянной болтовни, смешанной с различными криками животных и случайными столкновениями лошадей и запряженными волами повозок. Мы были определенно в прошлом, но не в достаточно далеком.
Здания были в основном из камня и древесины, всего в два или три этажа. Элементарные блочные структуры с несколькими жалкими следами римской архитектуры. Стиль был главным образом кельтским и немного саксонским, плюс целая куча элементов, которых я не признал. Тротуаров не было, только два густых потока пешеходов по обе стороны от глубоко изрытой грунтовой дороги. Движение по центру перемещалось не намного быстрее, будучи главным образом заполненное конными повозками и грубыми телегами, заряженными такими же грубыми людьми.
Неповоротливые крытые повозки со скрипом ползли вперед, их тяжелые деревянные колеса, глубоко погружались в грязную дорогу. Грязь, дерьмо и отбросы были повсюду, и мухи висели густыми облаками в дымном воздухе. То и дело хорошо одетый человек проезжал верхом на покрытой попоной лошади, разгоняя всех со своего пути. И, наконец, верхом на осле проезжал горбатый пастух, гнавший стадо миниатюрных мамонтов, примерно тридцати сантиметров роста, они весело попискивали, когда топали через грязь.
