КниГАзета . - Приемные родители
Алекс ответила на улыбку и подошла ближе.
"Джинни" погладила Алекс по руке.
Алекс обняла "Джинни" за талию и спросила:
— Do you speak Spanish?? [15]
— Hablo un poco… [16] — неожиданно для себя самого ответил Артур.
Ха!
Хорошо всё же Алекс придумала!
Только лучше б она какой-нибудь хинди знала или там японский… всё меньше шансов, что поймут.
И как только сам Артур не догадался, что Алекс может знать и другие языки — и что можно с ней поговорить на одном из них, чтоб другие ничего не поняли…
— Te gusta lo que era la noche? [17]
— Sí, caro, gusta fabulosamente! [18] — просияла Фрост, как снежинка на солнце.
"Крысиная Королева" ничего не замечала, Серёга расстарался на славу, и его слушали очень внимательно, зато Сейфулин, казалось, вот-вот взорвётся.
Покраснел, на лысине уже просто лужица пота…
Артуру стало на мгновенье даже жаль его.
— Те deseo, mi gatita… [19] — жарко выдохнул он на ухо Алекс.
И, не успела она ответить, как в воздух взлетели фотокарточки — альбом не вынес очередного ретивого рывка.
Уши заложило от вопля:
— I need a successor! [20]
Серёга стоял в позе приземляющегося Супермена, удивительно напоминая при этом взлетающего Карлсона.
Артур тяжело сглотнул и пролепетал:
— Се… Элмер! Элмер, что ты творишь?!
Но "Остапа несло". Он не реагировал на слабые призывы "жены". Его мозг был занят сверх-идеей!
— I need a successor! — взывал он ко всем трём головам "Крысиной Королевы", прижимая руки к груди. — The son who will love horses just like me! [21]
"Второклассная юристка" опалила "Джинни" жалобным взглядом:
— О чём он? Чего он хочет от нас?!
Артур от души пнул Серёгу коленом под зад.
— Эй, ты чего?! — возмутился Лавров.
— Ничего! — прошипел Кривошапкин, дотягиваясь до мочки уха товарища.
— Ай! Ты что! Озверел?! Больно!!!
— О, Элмер, ты так внезапно вспомнил русский!
Глаза Серёги округлились.
— Я… я всего лишь хотел сказать… ну… что мне нужно этого… как его… наследника, вот… — забормотал он извиняющимся тоном.
Аяз Вахитович задумчиво смотрел на Серёгу.
А взгляды "Крысиной королевы" вдруг стали понятны Артуру.
Все три дамы — о ужас! — прониклись внезапным уважением к бедному несчастному Элмеру Миллеру, который ищет наследника для своего "Гринвуда".
Саша как приклеился к Вере.
Нет, не так.
Они словно оба проросли друг в друга корнями переплетённых пальцев, нежных взглядов, сливающегося в поцелуях дыхания. Саша отмахнулся от Олега, когда тот напомнил про дела в Омске — мол, куда они денутся, в лес, что ли, убегут? А вот Алёшеньку спасать надо.
Олег подумал-подумал… да и поехал в Ухтомск с другом.
К тому же у него нешуточный интерес вызывала эта Ариадна-не-Ариадна. Она так и не назвала своего настоящего имени, старательно избегала говорить на какие-либо серьёзные темы, особенно, если они могли вывести её на воспоминания о прошлом, и Олег постепенно стал ощущать настоящий охотничий азарт.
Как же так? Обычно он от женщин бегал-прятался, а тут, вот, вроде и не прячется, и в то же время как золотая рыбка проплывает сквозь пальцы, неуловимая, эфемерная, неосязаемая… хотя, да. Вполне осязаемая и очень приятная на ощупь!
Водитель попутки высадил их под корявой бетонной глыбой, на которой неясно проступали перекошенные буквы "Ухтомск", и махнул рукой, типа, вам в ту сторону.
Впереди полетели на крыльях любви Саша и Вера.
За ними степенно пошли Олег и Ариадна.
Вскоре среди зарослей по обе стороны от дороги стали прослеживаться определённо культурные сады.
Саша и Вера вдвоём держали фотографию Алёши, что-то увлечённо обсуждали.
Олег будто бы невзначай взял Ариадну за руку.
Женщина вздрогнула, словно её ударило током.
— Тебе неприятны мои прикосновения?
Она помотала головой — волосы чёрной волной по плечам:
— Приятны…
— Тогда почему так странно на них реагируешь?
После долгого молчания и череды тяжёлых вздохов женщина, печально глядя вдаль, усмехнулась:
— Я хотела бы реагировать иначе, Олег. Но не получается. Я не могу забыть о том, что у нас с тобой нет будущего. Ты только не подумай, что я под ним подразумеваю всякие там штампы в паспорте и марш Мендельсона… — она остановилась, Олег тоже.
Теперь они смотрели друг на друга.
И Олегу не нравилась эта невыносимая тоска в её взгляде.
— Мне кажется, мне хватило бы… я даже боюсь называть срок, — у неё задрожали губы. — Не знаю, не знаю, недели? Двух? Да хотя бы двух дней! Ещё двух дней… Хотя бы одного дня, сверх того срока, что мне отпущен… если бы мне кто-то сказал, что я начну считать будущим всего один день!
Олег молча обнял её за плечи.
Он не понимал, о чём она говорит, и очень переживал за неё.
…вот сейчас они доберутся до Ухтомска, и окажется, что никакого детского дома там нет, и даже если есть, то нет в нём никакого Алёши Иванова, так похожего на Сашку Светлова в детстве… и эта "Ариадна" окажется обычной сумасшедшей, сбежавшей из психушки.
Нет. Что-то на дне души Олега протестовало против таких мыслей. Пусть она не называет настоящего имени, пусть она недоговаривает, откуда узнала про этого мальчика (а заодно и фотографию добыла!), но, похоже, искренне верит в то, что говорит…
О том, что именно так и ведут себя психи, Олег старался не думать.
— Пойдём, — он бережно потянул женщину вслед за упорхнувшей далеко вперёд парочкой. — Пойдём.
Странный домик с гордой вывеской "ГОСТИницца" поверг путешественников в шок.
Но в ещё больший шок повергли они сами местного консьержа. Бедный очкастый паренёк даже не сразу смог поздороваться с ними и долго-долго объяснял, что номеров в гостинице один, то есть два, но один уже заняли, и теперь только один, и он мог бы поселить в него двоих, нет, не четверых, вы что, шутите, что ли…
— Нет, — сдавленно шептал он. — Нет, нет, что вы! Что значит, только переночевать?! Не могу, даже не просите!..
— А может быть, порекомендуете частников, сдающих квартиры или дома? — переговоры вёл Олег, потому что Саша и Вера, сбросив сумки на диван, умотали на поиски детского дома. Ариадна побежала с ними вместе.
Казалось, он сейчас расплачется:
— Да откуда ж я вам таких возьму! Я тут десять лет, и за это время вы первые гости!
— А кто ж тогда комнату занял, если мы первые?
— Ну, вторые! Ну и что? Всё равно!
— Слушай, парень… а ты сам где живёшь?
— Что?
— Двое могли бы поселиться здесь, а двое у тебя, а тебе бы заплатили… ну, скажем… — Олег прикинул, сколько было бы, с одной стороны, не жалко, а с другой, не стыдно и решил:
— Две тысячи.
Парень неожиданно радушно улыбнулся:
— В сутки, под расписку и деньги за первые сутки вперёд.
Олег покрутил головой:
— Ну ты коммерсант!
Парень развёл руками:
— Се ля ви! Всё стоит денег!
— Ладно, ладно, мы согласны, рассказывай, где что…
Получив ключи от дома в обмен на две тысячи и поставив подпись под наскоро набросанной "распиской", Олег уложил сумки в гостиничном "номере" и отправился на поиски дома.
"Дом" оказался таким же шикарным, как и "номер": одноэтажная двускатная хатка, с одного боку подпёртая облезлым бревном и сваленными горкой ржавыми рельсами вместо ступенек.
— Да, — присвистнул Олег. — Надо помолиться, что ли, чтоб случайно дождь не пошёл! Нас же отсюда смоет…
Насколько Артур сумел понять, агентство "Флауэр" успело подготовить все документы на усыновление Алёши Иванова семьёй каких-то Смитов. Они, конечно, были богаты, и, судя по условиям договора с "цветочками", расставались с приличной суммой, которой хватало даже на перевоз в Америку Аяза Вахитовича… Вот только Кривошапкина не покидало ощущение, что "Смитов" на самом деле не существовало, а все деньги тратило само агентство, щедро одаривая взятками всех, кто только интересовался — почему в документах на усыновление нет ни одной фотографии приёмных родителей?
Алекс засела за компьютер и старательно перебивала "Смитов" на "Миллеров".
Никто не расходился, словно все чего-то ждали.
Артура так и подмывало сесть рядом с Алекс и от души полапать её, но он вовремя сообразил, что теперь, когда "Крысиная Королева" переключила внимание с Серёги на него — ведь он был главным договаривающимся — ему не стоит открыто заигрывать со своей кошечкой.
Она, кстати, тоже сообразила, что так надо, и только изредка предлагала Артуру посмотреть, правильно ли заполняет на компьютере бланки.
Алекс печатала "te extraño", "mi alma", "mi corazón" [22] … и Артур не оставался в долгу, качая головой и "поправляя ошибки": "mi cariño", "mi niñita" [23]
Чем ближе подбиралось к концу оформление, тем большие сомнения одолевали Кривошапкина: разве так быстро документы на усыновление обстряпываются? Да, конечно, свою роль сыграло то, что документы уже были единожды оформлены на Смитов и теперь в них только меняли имена (и вписывали новые пункты). А ещё Миллеры не торговались и даже сами предлагали платить-платить-платить и ещё раз платить-платить-платить баснословные суммы за каждый чих… но это могло объяснить только рвение Алекс. Это же её "цветочкам" перепадал огромный куш от забугорных миллионеров! А что вызвало небывалое благодушие Сейфулина и всех этих Федоренко, Игнатенко, Картушенко? Но, когда в кабинет директора вломились высокий тощий парень с огромной профессиональной камерой и страшненькая коротко стриженая девица с заячьими зубами и громадным оранжевым микрофоном наперевес, всё встало на свои места. Артур осознал и прочувствовал: для Ухтомска это такое знаменательное событие!
