Планы на осень (СИ) - Ильин Владимир Леонидович
«Себе-то не ври».
Взгляд остановился на пульсирующем шраме. У других — он связывал миры. Меня, если верить Поверенному, пришивал к этому.
Глава 5
Окно комнаты было закрыто решеткой. Этаж, по ощущениям, четвертый или пятый — впереди только парк и линии электричек, никак не сориентироваться. Большой город был где-то у горизонта — да и тот был еле виден из-за ливня, хлынувшего сразу, как гость ушел.
Дверь в палату оказалась закрытой. Я дернул пару раз в обе стороны, постучался, поискал след от замка и не нашел. Значит, заперто снаружи — несложный вывод. Буянить, колотить дверь ногами не планировал — обычно после такого бьют, а мне за прошлые дни хватило…
Ерунда, не двенадцать человек на камеру, считай — люкс.
Думать о визите не хотелось. Мысли — они вообще вредные, то и дело норовят привести к неправильным выводам. Да и вообще, эмоций как-то и не было.
Назвали районным сантехником — ну и что? Если город довели до такого состояния, что он утопает в потустороннем дерьме, кто в этом виноват? Надо просить доплату за вредность — это вот будет правильным. И соглашение с «подписями» пересматривать в свою пользу.
Обманули, что факультет у нас один — так это себя надо винить, что не догадался. Сколько таких же отделов, как у Анны Викторовны? А какого размера город, область, страна, чтобы три потока по семнадцать-двадцать человек в год могли что-то исправить? Мы — даже не капля в море.
Ковен этот… Ну, нашим нравится. Мне — нравилось. Принципы, правила, тайны, круги посвящения. Наверное, количество факультетов — тоже будет тайной нового круга посвящения. Или, наоборот, об этом надо догадаться самому, чтобы пройти секретный тест на тупость. У меня для себя плохие новости — три года тест проваливал. Вернее — не догадывался о масштабе происходящего. О «структурах» вообще впервые слышал — возможно, их работу можно отследить, если получить доступ к статистике. Или Анну Викторовну спросить напрямую?..
А вот эксперименты факультетов, о которых посланник говорил с явным недовольством — вещь интересная. Но тут, правда, разбираться надо — либо факультетские лезут в откровенную грязь, чем и вызывают у гостя такие эмоции. Либо пытались получить власть, как у таких, как Поверенный, и в перспективе хотят откусить свой кусок пирога. По пентаграмме через полпланеты прыгать — я про такое даже не слышал.
Надо поднимать уровень посвящения в Ковене — может, ситуация станет понятней. И поинтересоваться, есть ли в мире достаточно целебный подорожник для этой ерунды — вновь остановился взгляд на шраме.
Что ж завтрак-то не несут?
Звук открываемой двери послышался только ближе к вечеру, и посетителя я встречал с той же надеждой, как гавайцы — Кука.
Но вместо сочной и упитанной поварихи с чем-нибудь вкусным на гарнир, вошла Анна Викторовна в белом больничном халате, накинутом поверх мундира.
— Надеюсь, вы с едой? — Жадным взглядом смотрел я на объемный пакет в ее руках.
— Нет, одежда только. — Чуть растерялась она.
— Подберите мне что-нибудь кожаное и мягкое. — Сглотнул я слюну. — Жевать буду.
— Тут разве не кормят? — Положив ношу у стены, нашла она в кармане половинку недоеденного «сникерса».
Шоколадку отдали мне. Анна Викторовна заняла место на единственном в комнате стуле, который вновь оказался придвинут к постели.
— Это вы у меня спрашиваете? Я здесь первый день. — С жадностью уцепился я за обертку, даже не подумав отказываться. — Хотя, конечно, странные порядки для больницы — пациентов запирать и решетки на окна ставить. Будто я псих какой.
— А ты, извини, кто? — С показной задумчивостью и сомнением уточнила Анна Викторовна.
Я аж жевать перестал. Куски несложной мозаики мгновенно сложились в голове.
— То есть, вы их даже не задержали⁈..
— За что? — Вздохнула Анна Викторовна. — За то, что ты отчего-то вломился в клинику ночью? Они первые очнулись, первыми заявление написали.
— А снотворное в кружке⁈
— Какая кружка, Миша? Тебе всадили укол транквилизатора, чтобы утихомирить. Чужую «татушку» нацепил, псих! Чем ты думал⁈ Скажи спасибо, что обошлось без тяжких телесных, а у девочки-медсестры нет профильного образования и санкнижки. Удалось замять.
Я глубоко вздохнул, выдохнул.
«Меня там обескровить хотели. Насухо. Потом разделать на куски.»
— Ладно. — Не стал я ничего говорить.
— Ладно? — Отчего-то обеспокоилась Анна Викторовна.
— Спасибо. Позаботились. Я, наверное, был не в себе. Усталость, жизненная неустроенность. — Повинился я, надеюсь, искренне. — Если я тут надолго, можно мне телевизор? Обожаю, знаете ли, отечественную эстраду.
— Говорю же, удалось замять. Не бесплатно. Будешь теперь семь подписей в месяц собирать.
— Ах, семь, — дожевал я шоколадку.
— «Хранение и применение». А чего ты хотел? Что можешь вламываться вот так, бить всех, и тебя по голове погладят?
— Я тут понял, что мне, знаете ли, нехорошо, — смял я обертку и прилег обратно.
А будут сомневаться в моей недееспособности — я врачам в деталях визит незнакомца обрисую.
Вот кстати… Психбольница — визит. Визит — психбольница…
«Нет ли тут прямой связи?» — обеспокоился я и осмотрел руки на предмет отметок от новых уколов.
Ладно, с «татушкой» ерунда — она вещь хоть и пакостная, и подцепить «пакет» чужого знания действительно можно — но это надо сразу перецеплять от человека к человеку, пока бес все не переварил и не сделал частью себя.
Но уколы по прибытию в данное заведение могли ставить всякие. В том числе такие, от которых происходят визиты из дальнего зарубежья…
Вроде — новых уколов нет. А вроде — и Светиного укола хватить могло.
Как отличить реальность от выдумки? В реальности будет то, чего точно не знаешь, с чем никогда не встречался. А что я точно не знал? Разве что — как пахнут Мальдивы…
Я откинулся головой на подушку и задумчиво смотрел в потолок.
— Михаил…
— Анна Викторовна, срочно обеспечьте мне перелет на Мальдивы.
— Михаил, ты охренел?
— Мне необходимо проверить теорию. — Повернул я к ней лицо. — Недавно сверху упал рояль, но мимо. А звука, чтоб прям в дребезги — не было. Желаю знать, был ли рояль.
— Миша, — прикусила она нижнюю губу. — Одевайся и поехали. Покажу тебя нашему доктору.
— Я ему заведомо не доверяю. Этот беспринципный тип скажет, что я здоров и пригоден к продолжению службы. — Вновь посмотрел я на потолок. — А я болею.
— Чем ты болеешь⁈
— Осенняя хандра, Анна Викторовна. Меня стала раздражать цифра семь, понимаете? — Успел я до очередного ее возгласа. — А ведь раньше я ее любил.
— «Ношение и применение», Миша.
— Телефон дайте, — выдвинул я левую руку из-под одеяла.
— Телефон в кредите. Разобьешь — убью.
— Да я ж не Сара Коннор с электроникой воевать… — Набрал я сайт клиники с результатами анализов, вбил логин и контрольные цифры, открыл документ и…
Обычный бланк результатов. Результаты исследований — нормы и фактические результаты. Все в допуске, все отрицательно. Никаких призывов срочно связаться.
Интересно…
— И что? Никуда звонить не будешь? — С сомнением взяла она телефон обратно.
— Кому? Зачем?
— К родным. Чтобы одежду привезли и еду. Я ведь уйду сейчас, раз болеешь.
— Всего наилучшего.
Анна Викторовна равнодушно пожала плечами, забрала пакет и встала возле приоткрытой двери.
— Миша, ты серьезно? Тут уколы делают.
Да плевать — сбегу. Добровольно подписываться на семь дел в месяц — к демонам такое.
— Торопиться не надо. Важно вернуть обществу полноценного гражданина!
— Последний шанс, — пригрозила она. — Загремишь на десять дней, врачебную комиссию и поедешь домой с отметкой психа.
— О, будет вторая…
— Да не смогла я выбить другие условия! Выпрашивать еще пришлось, понимаешь⁈
— Что у вас там стряслось, что такая красивая и умная женщина вынуждена тратить нервы на психа? — Повернулся я на бок и обпер голову о ладонь. — Если это личная симпатия, то я под одеялом совсем голый.
