Андрей Васильев - Отдел 15-К
— Что, заскучал? — рядом с Колькой плюхнулся довольный Герман — Ну, Федул, чего губы надул? Обиделся что я тебя с собой не взял?
— Ничего я не обиделся — как можно нейтральнее ответил Колька — Не взяли — стало быть так надо.
— Обиииделся! — с уверенностью чуть ли не пропел Герман и приобнял Кольку за плечи — Оно и понятно, обидно, но вот какая штука, приятель — не нужен ты мне там был. Лишним бы ты оказался.
— Ты чего, кого из сестричек там уже того? — выпучил глаза Колька — Офигеть!
— Ну, было бы неплохо, кабы было по — твоему — потупился Герман — Но нет. Просто то, что я у них узнал, они бы при третьем лице мне не сказали, понимаешь? Еле раскрутил, клянусь мамой.
— Слушай, я уже ничего не понимаю — признался ему Колька — Запутал ты меня.
— А вот это плохо — Герман повел носом — О, рыба с пюрешкой, а может даже и с огурчиком. Это хорошо. О чем я? А, да. Ты оперативник, а значит должен думать быстро и факты связывать воедино. Установочной информации у тебя море, вот сиди и думай, на что я там сестричек колол. А я пойду.
— Куда? — страдальчески сморщился Колька.
— Туда — ткнул пальцем налево Герман — Об ужине для нас договорюсь. Мы, Николя, нынче здесь с тобой ночуем.
Только полы халата свистнули. Был Герман — и нет его.
Сестрички оказались вполне симпатичные и добрые. Получив от своего начальства подтверждение того, что оперативники заночуют на этаже, они отвели их на кухню, где выдали по тарелке вожделенного пюре с жареной треской и чайник с чаем.
— Не люблю больницы — допил Колька чай и потянулся наполнить кружку еще раз — Но чай тут вкусный.
— Хорош — хлопнул его по руке Герман — Кружку выпил — и шабаш. Мы тут не для разнообразия ночевать будем, а по делу, стало быть нечего чаем наливаться под горлышко. Тебе приспичит в туалет бежать в самый неподходящий момент, поверь мне. Лучше скажи мне — ты понял, о чем я говорил с сестрами?
— Версии есть, но они все бредовые — признался Колька.
— Хорошо — Герман смаковал парующий напиток — Вот скажи мне, приятель — в чем таком не захочет признаваться местная работница, учитывая специфику этого учреждения? Поверь, младший медперсонал абы чем не проймешь, они все видели и все знают, тем более работая здесь.
— В связи с пациентом? — предположил Колька — Ну, ты понял о чем я.
— Кто о чем! — поднял глаза к потолку Герман — Нет. Это не приветствуется, но и не запрещается, особенно если не на рабочем месте. Да и вообще — у медиков мораль немного другая, понимаешь? У тебя не было медичек?
— Нет — у Кольки и не медичек было немного, чего греха таить.
— Ну, оно и видно — Герман осушил кружку, с печалью посмотрел на чайник и вздохнул — Запомни, юноша, одно из самых страшных прегрешений младшего медперсонала — это сон на рабочем месте, а особенно это касается дежурных. Уснул, не услышал 'пи — пи — пи' какого‑нибудь прибора и все. Статья, причем не в трудовой книжке.
— А они уснули — понял Колька.
— Да — подтвердил его слова Герман — Причем каждая из них. Причем приблизительно в один и тот же отрезок времени. Понимаешь?
— Вряд ли это совпадение — заключил Колька.
— Скажу тебе больше — это вообще ни разу ни совпадение. Ответь мне — почему?
— Время смерти! — не сразу, но дошло до Кольки — То, что в заключении экспертизы!
— Молодец, так оно и есть. Третий час ночи. — Герман дурашливо погладил его по голове и протянул ему белую круглую таблетку — Держи аскорбинку, мне ей весь карман набили.
Та сестра, что нынче дежурила хотела устроить ребят в пустом боксе, но Герман воспротивился. Он засел в какой‑то комнате, заставленной шкафами с лекарствами, но зато с стеклянной дверью, за которой было видно и коридор, и пост дежурной.
— Отличная позиция — пропыхтел оперативник, двигая шкаф, за которым он собирался спрятаться — Нам видно все, нас не видно никому. В туалет сходил?
— Сходил — Колька чувствовал себя несмышленышем — Понятное дело.
— Вот и ладно — Герман повозился на полу за шкафом и вздохнул — Да ты не переживай так. Думаешь, со мной или Пашкой по — другому нянчились? Да точно также Загорянский гонял, и точно так же опекал, да упокоится он в свете. Пойми одну простую вещь — у нас здесь не совсем милиция, точнее, совсем не милиция. Если, не приведи господи, я окажусь прав, и придет тот, о ком я думаю, то шатание по коридорам может стать для тебя последней прогулкой в твоей юной жизни.
— А кто придет? — Колька вытянул ноги — О ком ты думаешь?
— Когда придет, тогда и скажу — Герман хмыкнул — Нечего на тебя раньше времени жуть нагонять. Я надеюсь на то, что это вполне себе слабенькая нежить. Главное, когда начнется — следи за стеной, что напротив нас. Кто бы это не был, тень он отбрасывает.
— Так вроде вампиры во всех фильмах… — возразил ему юноша, но оперативник только хмыкнул, давая понять, что кинематографическая информация — это даже не смешно.
И потянулось время. В коридоре потушили свет, отбегались больные, где‑то раздался лютый храп. Колька начал моргать чаще обычного — его потянуло в сон.
— Николло — послышался голос Германа — Держи‑ка, а то уснешь.
Темная фигура приблизилась к юноше и вложила ему в руку горошину.
— Это чего? — спросил Колька.
— Витаминка! — прошипел Герман — В рот кидай и не вздумай жевать, сразу глотай!
Колька забросил горошину в рот, почувствовал горечь и привкус хины.
— Это нашей Вики творчество, стимулятор — пояснил через минуту Герман — Теперь часов пять как батарейка будешь. А из чего она их делает — пес его знает, да мне и неинтересно. Есть вещи, которые лучше не знать, во избежание.
В голове у Кольки разом прояснилось, сон как рукой сняло.
— Мощная штука — шепнул он Герману — Если на поток поставить — озолотиться можно.
Герман молчал.
— Я говорю… — снова начал Колька, но его напарник еле слышно сказал -
— Цыыыц! Сестра уснула! Смотри!
Колька высунул голову из‑за шкафа и увидел, что дежурная и впрямь уткнулась лицом в стол. Она явно спала.
— Следи — прошелестело из угла, где сидел Герман.
Колька уставился на стену напротив. Стена и стена, желтая, крашеная. Глаза начало слегка жечь, как будто в них мыло попало. И вот тут, моргнув в очередной раз, Колька увидел, как по стене проскользнула тень, длинная, темная, как будто высокого человека в шляпе.
— Там… — шепнул он, но Герман его перебил -
— Вижу, молодец. Все‑таки это стриг. Беда.
В коридоре тихонько стукнула дверь, видно таинственный стриг вошел в палату.
— Так, слушай меня, малой — Герман больше не шептал, но говорил негромко — Стоишь за мной, вперед не лезешь, никакой самодеятельности.
— Ага — Колька достал пистолет и щелкнул предохранителем.
— Убери — Герман даже как‑то возмутился — Ты идиот? Там, в палате люди! А если отрикошетит? Да и что стригу твои пули? Кабы еще серебряные, а так…
— Как же тогда? — растерялся Колька.
— Как, как — Герман скинул халат, пиджак и остался в одной рубашке. Слева у него под мышкой висел пистолет, справа оказались ножны, из которых он извлек тускло блестящий длинный нож — Каком кверху. Не волнуйся, все будет хорошо. Или не будет. Пошли скорей, пока эта тварь еще одного бедолагу к праотцам не отправила.
Оперативник неслышно скользнул к двери, Колька последовал за ним.
У двери палаты Герман еще раз показал, теперь уже знаками, что Колька не должен ему мешать и рывком открыл дверь.
Над койкой одного из больных склонился высоченный человек в черном плаще и шляпе, он как будто что‑то шептал ему.
— Оставь его, тварь — рыкнул Герман, одним прыжком приближаясь к человеку в черном.
Звук, которые раздался в ответ, нельзя было классифицировать, как присущий человеку. Это было что угодно, только не речь.
Стриг распрямился, и Колька увидел то, что было у него под шляпой. Тусклых отблесков света из коридора было достаточно, чтобы разглядеть два круглых черных глаза без зрачков, отсутствие носа, бледную кожу и хоботок, находящийся там, где у человека обычно бывает рот.
— Твою мать! — вырвалось у него и, забыв все, что говорил Герман, он стал скрести рукой по кобуре, пытаясь вытащить пистолет.
Сам же Герман, ловко, как будто танцуя, подобрался к стригу вплотную. В руке у него серебряно посверкивал нож.
Тварь снова издала жуткий звук и взмахнула рукой, причем рукав того, что Колька считал пальто стал больше напоминать саван.
Герман увернулся и в ответ очень умело рубанул лезвием ножа по руке стрига. Вспышка на секунду ослепила Кольку, когда же он проморгался, черный силуэт был рядом с ним.
Глаза юноши скрестились с глазами твари, и время для Кольки остановилось.
— Присел! — голос Германа вырвал его из запределья черных глаз, тело автоматически выполнило команду, раздался противный скрежет по дереву, а после новая вспышка снова на мгновение лишила его зрения.
