Птицы - Торин Владимир
– Почему? – удивилась Арабелла. Тон Уиллаби ввел ее в замешательство.
– Потому что этот дом и эта семья пожирают всех, кто здесь оказывается. Они сожрали мою маму.
– Она заболела? – сочувственно спросила Арабелла. – Моя мама тоже болеет.
– Она не заболела, – со злостью в голосе ответила Уиллаби. – Они ее убили.
Арабелла открыла было рот, чтобы что-то спросить, но Уиллаби покачала головой и, будто заплесневелую корку, вытошнила из себя:
– Она хотела меня забрать, когда я была совсем маленькой. Увезти отсюда, но они ей не дали. Никто не сбегает от Уолшшей. Они где-то ее замуровали заживо. Я знаю. Я подслушала, как старый господин Уолшш говорил об этом с дядей Александром.
– Это ужасно, – прошептала Арабелла.
Но Уиллаби словно не слышала. Она и сама не замечала, что говорит о том, чем ни с кем никогда прежде не делилась.
Уиллаби продолжала:
– И все об этом знают. Даже мой папа. И дядя Герхарт тоже. Он не такой уж и хороший, как думает мадам Розентодд. Он хороший, пока пытается ее впечатлить. И ведет себя так, чтобы заманить ее – чтобы этот дом и ее заграбастал и ее где-то тоже замуровали. А ее дочка жила здесь совсем одна, сосланная подальше от всех на пустующий четвертый этаж гостевого крыла. Так что не нужно его хвалить, Джей, потому что ты его не знаешь. Никто в этом доме мне не помог бы. Ни родные, ни слуги. – Она замолчала и вымученно выдавила из себя: – И я точно не думала, что ты и Финч мне поможете. – Она бросила быстрый взгляд на Арабеллу и стыдливо опустила глаза. Было видно, как ей непросто благодарить.
Арабелла поглядела на Финча и вспомнила то, что он ей сказал совсем недавно.
– А как иначе, – проговорила она, впервые по-настоящему поняв, что он тогда имел в виду.
– Я всегда думала, что вы злые и глупые, – призналась Уиллаби. – Но вы хорошие.
Арабелла не знала, как реагировать, а Уиллаби добавила:
– Я собиралась пожаловаться на вас мистеру Эйсгроу, чтобы он вас наказал. Но я не стала. Я передумала. И пошла наверх, на свой этаж, а у лестницы были мои кузены и кузины. И Силия стала издеваться над моим платьем. Она сказала, что я нелепая уродина. А ее вечная подпевала Дарла забрала мою рыбу.
Понуро опустив голову, Уиллаби разглядывала потертые носки собственных туфель.
– Мне жаль твою рыбу, Уиллаби, – сказала Арабелла. – Ты говорила, что несла ее другу?
Уиллаби грустно кивнула, но тут же приободрилась.
– Я украду с кухни еще одну. Он очень любит рыбу.
– А кто твой друг? – спросила Арабелла.
Уиллаби помолчала, словно не зная, выдавать ли тайну.
– Я зову его Скрипун, потому что у него очень скрипучий голос. Он живет в гостевом крыле. На четвертом этаже. Там только он, я и пыль. И больше никого. Я живу в одном конце коридора, а он – в другом. Иногда я прихожу к нему. Мы разговариваем. Он очень хороший. Он не думает, что я нелепая уродина. Только он один так не думает.
– Я тоже не думаю, что ты нелепая уродина, – сказала Арабелла. – Мне понравилось твое платье. И то, как ты сделала прическу. Я бы так точно не смогла. Раньше мама иногда заплетала мне волосы, но она уже давно… она болеет. И я могу разве что сделать хвостики. Вот эти. – Она ткнула себя в макушку. – Я знаю, что они всех раздражают, но мне они нравятся.
– Они смешные. – Уиллаби неловко улыбнулась.
– Вот видишь, – хмыкнула Арабелла. – Так что мне очень понравилась твоя прическа. Ты сама ее сделала?
– Мне помог Скрипун, – сказала Уиллаби. – Он сказал, что на балу все должны быть красивыми. И сказал, что я тоже красивая. И всем понравлюсь. Он очень хороший.
– Да. Наверное.
Уиллаби отвернулась, уйдя в себя. Но от назойливой Арабеллы так просто было не избавиться.
– Думаю, твои кузены попытаются тебе отомстить, – сказала она. – Тебе надо быть осторожнее…
– Ничего они не сделают, – уверенно бросила Уиллаби. – Мой друг меня защитит.
– В самом деле?
– Да. Он сказал, что убьет их всех, если я захочу.
– Убьет? – испуганно спросила Арабелла. Она решила, что ослышалась.
– Да, – с холодным безразличием ответила Уиллаби. – А я хочу.
– Но как он сможет их убить?
– Он взрослый. Можешь мне поверить, он сможет их убить. Наверное, зарежет их. Или нет – я хочу, чтобы он задушил их. По очереди. Чтобы они трепыхались в его руках и ничего не могли поделать. Да, пусть он их задушит!
Арабелле очень не понравилось то, что сказала Уиллаби. Нелюбимая внучка Уолшшей говорила с такой убежденностью в голосе, будто действительно верила, что этот Скрипун избавит ее от кузенов и кузин столь жутким способом. Но тут она вспомнила о том, что Уиллаби всерьез верит, что можно оживить снеговика, и мгновенно успокоилась. Фантазия Уиллаби была еще более бурной и безудержной, чем у Финча.
– Вы поглядите, какой красавчик! – раздался радостный голос мадам Розентодд, и девочки обернулись.
Финч, недовольный и мрачный, словно проглотил грозовую тучу и она пошла у него не в то горло, глядел на них из кресла. Несмотря на его ссадины и разбитую губу, выглядел он едва ли не приличнее, чем за всю жизнь. Даже Арабелла нехотя признала, что он, оказывается, довольно симпатичный. Финч был причесан волосок к волоску, немного слева проходил идеальный пробор, открылись его обычно затянутые лохмами лоб и уши, виски подправились. Фанни проделала невозможное – она совершила чудо.
– Она что-то вылила мне на голову, – трагично изрек Финч.
– Это помадка для волос, – подсказала Фанни и игриво подмигнула девочкам: – Всё! Я просто влюблена!
– Что? – ужаснулся Финч и вскинул на нее тревожный взгляд. – Но я не смогу подарить вам экипаж!
– У меня ведь уже есть один, глупыш. – Фанни положила ему руки на плечи.
Финч вдруг переменился в лице. Он всерьез задумался.
– Это значит, что теперь я могу называть тебя на «ты», Фанни? – спросил он. – И мы будем везде ходить вместе? И я должен буду читать тебе книжки вслух? И мы будем держаться за ручки? – Финч вынужденно смирился и с выражением мученика изрек: – Ладно, на такое я готов пойти. Но только без всяких там поцелуйчиков! Предпочитаю их избегать. И еще… – глаза его загорелись, – это значит, что теперь я смогу приходить в кабаре?
Фанни расхохоталась. К ней присоединилась и Арабелла. Уиллаби же, глядя на него, осуждающе покачала головой.
– Какой шустрый! – сквозь смех выдавила Фанни. – И как ты можешь его выдерживать? – спросила она у Арабеллы.
– Иногда приходится тяжело, – призналась девочка. – Но он очень смешной.
Финч оскорбленно надулся.
– Ничего я не смешной. А очень-очень грустный!
Его слова лишь запустили второй акт смеха. Даже Уиллаби чуть улыбнулась, глядя на то, как он сконфузился.
– Кстати, – сказал Фанни, наконец отсмеявшись. – Что касается кабаре, то вам действительно лучше сначала подрасти, прежде чем туда возвращаться. Боргало до сих пор в такой ярости! Он сказал, что живьем съест первого ребенка, которого увидит, и даже не станет обременять себя походом в лавку за специями.
– Вы были в кабаре? – восхищенно спросила Уиллаби.
– Скорее, разгромили его, – проворчала Фанни.
– И как там? – Уиллаби впервые выглядела заинтересованной. – Я всегда хотела попасть внутрь!
Но ответить ни Финч, ни Арабелла не успели.
Раздался стук, и дверь открылась. В комнату вошел Герхарт Уолшш. За ним проследовал древний на вид старик с целой колонной сложенных вещей, которые он держал стопкой на руках перед собой.
– Дети, познакомьтесь, – сказал господин Уолшш. – Это мистер Эйсгроу, он служит дворецким в Уэллесби. Он поможет вам. Но я не советую вам грубить ему или пытаться его провести. Мало того что это не пройдет, он еще и очень этого не любит.
Дворецкий коротко кивнул и поглядел на Финча. Под полупрозрачной мутной поволокой его подслеповатого глаза словно что-то зашевелилось.
