Основной закон 2 (СИ) - Матвеев Дмитрий Николаевич
Какое-то время они топтались, медленно поворачиваясь, под тягучую мелодию. Рядом так же топтались еще три пары. И прижимались те парочки куда как теснее.
Потихоньку Паша тоже стал сокращать дистанцию. Девушка попыталась было сопротивляться, но парень был элементарно сильнее. И теперь к ней прижималось потное тело, остро воняющее потом и свежим перегаром. Песня, как будто, шла к финалу, и Вера, будучи не в состоянии освободиться от назойливого кавалера, двигаясь под музыку, просто ждала, когда эта пытка завершится. И тут она почувствовала, как Пашины руки стали опускаться со спины на талию и ниже, а в открытое плечо ткнулись мокрые слюнявые губы. Это было настолько противно, что терпение Веры кончилось. Она попыталась вырваться, оттолкнуть Пашу, но сил, опять же, не хватило. Тогда она, не думая о последствиях и стремясь любой ценой избавиться от мерзких прикосновений, воткнула «шпильку» каблука в ступню своему кавалеру.
Эффект вышел намного сильней, чем она ожидала. Как это бывает, девочки, зайдя в квартиру, переобулись в красивые туфли, используя их, по сути, вместо домашних тапочек. А мальчики просто разулись и остались в носках. Поэтому интимные танцы прервал дикий вопль.
- А-а-а!
В комнате, где проходила вечеринка, воцарился хаос. И, видимо для усиления эффекта, закончилась песня старичка Донована и включилось улетное техно. Все вдруг забегали, замельтешили, и в темной комнате, освещаемой лишь лазерными закорючками на потолке и вспышками стробоскопа, ожидаемо принялись натыкаться друг на друга. Снова раздались крики, теперь уже девичьи:
- А-а! Ты зачем меня в салат толкнула!
- Мля, ты мне колготки порвала, дура!
Кто-то за кого-то зацепился, упал, раздался треск ткани. Кто-то упал сверху на уже упавшего. Грохнул об пол уроненный стул, зазвенела разбитая посуда.
- Включите свет! – заорал кто-то.
Оставаться в этом дурдоме было невозможно. К счастью, Верин стул был неподалёку, так что она цапнула с его спинки свою сумочку и по стенке просочилась через кучу-малу в прихожую. Вместо того, чтобы добраться до выключателя, кто-то включил фонарик своего телефона. В его свете картинка стала еще веселее. Хаос нарастал. Кто-то из девчонок жалобно причитал:
- Ты чего размахалась? У меня теперь синяк будет! Как мне в колледж идти?
И тут же истерический вопль:
- Куда полез? Быстро руки убрал!
Опять жалобное:
- Да не машись ты! А-а! Еще один синяк!
И гневное:
- Придурок, ты мне платье порвал! Знаешь сколько оно стоит?
И все это на фоне Пашиных завываний:
- А-а-а! Эта шлюха мне ногу сломала!
Вера сдернула с вешалки шубку, обрушив при этом на пол остальную одежду, нащупала замок, приоткрыла входную дверь. И, уже на пороге, услышала, как что-то в комнате сперва скрипнуло, а после тяжело грохнуло под девичий визг, мальчишечий мат и многоголосый дребезг разбивающегося стекла. Захлопнув дверь, она слетела вниз, выскочила на улицу и только тут начала мало-помалу приходить в себя.
До Нового Года, до самой полуночи, оставалось еще с полчаса. Да, эту вечеринку группа запомнит надолго. И Вера тоже запомнит. Сейчас, на улице, она вдруг сообразила: у неё только сумочка с кошельком и телефоном и шубка с капюшоном. А на ногах – лаковые туфельки. На улице, конечно, не минус тридцать, но и десяти градусов мороза хватило, чтобы ноги начали коченеть, а затянутые в капрон коленки позвякивать.
Холод включил мозги. Что теперь делать? Куда идти? Домой – лишь в крайнем случае, там мать. Как она радовалась, что дочка на ночь свалит! Сто процентов мужика приведет, и Вера ей сейчас нафиг не нужна. И она Вере тоже. Подружек почти нет, а те, что есть сейчас там, на третьем этаже – Вера усмехнулась – празднуют. К ботану податься, что ли?
Эта мысль отчего-то не вызвала внутреннего сопротивления. Знать бы еще, где он живет. Хотя… Савостина говорила, что он по ночам в больнице дежурит. Это недалеко, вполне можно добежать и не сильно замерзнуть. А если его там нет, можно будет спросить адрес.
Вера потерла замерзающие коленки и быстро, насколько позволяли каблуки, пошла в сторону больницы. Мимо, завывая сиреной, пролетела «скорая». Да, кому-то сейчас вполне может быть намного хуже, чем ей.
Глава 6
Валера огляделся по сторонам: знать бы ещё, где что здесь лежит. Пока Вовчик с Аллочкой свои дела не закончат, сюда не спустятся. Ладно, чёрт с ними. Он, в принципе, может залечить почти что угодно. Лишь бы свидетелей не было. А чтобы «скорая» не возмущалась, не убирать повреждение совсем, а только уменьшать до более-менее безопасного уровня. Он еще раз попытался позвонить в хирургию – бесполезно. Ни в ординаторской, ни на сестринском посту никто не отвечал. Оставалось сидеть и ждать, когда приедет скорая.
Заскрипели двери на входе, затопали сапоги.
- Да держи ты!
- Держу, держу!
Переезжая порог, грохотнули колеса.
- Берись, перекладываем!
Валера выглянул в коридор. Шофер и фельдшер из бригады скорой помощи силились перетащить мужика весом за сто двадцать килограмм с одной каталки на другую. Рядом стояла молоденькая врачиха, видимо, недавняя выпускница. Она держала пакет с капельницей.
Его заметили:
- Чего смотришь, иди помогай.
Он и сам собирался идти, но это грубое понукание резануло душу. В другой раз он бы нашел, что ответить. Но сейчас было явно не время для препирательств.
Валера быстро подошел, мельком оглядел лежащего на кушетке страдальца и тут же посерьезнел: весь живот был заклеен окровавленными повязками. Не говоря ни слова, он подцепил пациента под массивную задницу и, поднатужась, чуть приподнял. Шофер и фельдшер не сплоховали. Секунда – и толстяк уже улегся поверх обернутого клеенкой тощего матрасика на железной больничной каталке.
- Что с ним? – сухо, по деловому спросил Валерик.
- Да новый год отмечал, - начал скороговоркой излагать фельдшер. – После третьей бутылки принялся с соседом спорить за власть, а когда градус дошел до кипения, тот взял ружье и в доказательство своей правоты пальнул. Вот и результат. Хорошо еще, этот уходить собирался, в дублёнке был. Она чуток защитила.
О ружьях Валера кое-что знал.
- Какой дробью стрелял?
- Утиной, семеркой.
- А с какого расстояния?
- Метров с шести. Но калибр мелкий, двадцатый.
Валера прикинул в уме:
- Н-да, в этом патроне дробинок поменьше, всего-то штук двести. Но всё одно, у него сейчас кишки в кашу покрошены. Как дотянул-то!
- Да не впрямую попало. Этот, вишь, вполоборота стоял, так что сноп дроби больше по касательной прошел. А брюхо-то вон какое! Наверняка большая часть свинца в сале застряла. Глядишь, и выживет страдалец.
Фельдшер изобразил плевки через плечо и, покрутившись в поисках дерева, стукнул по панельке из прессованного картона.
- Ладно, паря.
Он резко посерьезнел и собрался. В его движениях и речи враз исчезла нарочитая развязность.
- Нам ехать надо, у нас еще три вызова, и все срочные. На-ка, вот, подпиши бумагу, что ты у нас пациента принял, и мы погнали.
- И что я тут с ним делать буду? Помогите хотя бы в хирургию поднять.
- Говорят же тебе – некогда! Вон, она поможет.
Фельдшер мотнул головой в сторону входа. Там, переминаясь с ноги на ногу, стояла девочка в шубке и красных лаковых туфельках на шпильках. Из-под шубки едва виднелся короткий, не доходящий даже до середины бедра, подол такого же красного платья-перчатки.
- Вера? Синичкина? – с удивлением узнал Валерик. – Какими судьбами? И вправду: иди сюда, поможешь. Без тебя сейчас никак.
Фельдшер обрадованно подытожил:
- Знакомая твоя, что ль? Ну, вдвоем точно справитесь. На, подписывай и мы отчаливаем.
Валера взял планшет, поглядел на корявые, на коленке сделанные записи.
- Как зовут-то страдальца?
- Да кто ж его знает! Некогда нам было имена узнавать. Мы дублёнку срезали, капельницу с физраствором вкололи, чтобы кровью не истек, пузо, вишь, заклеили, и сюда полетели. Хорошо ещё менты приехали быстро, помогли эту тушу вниз спустить.
