Бумажный тигр (I. - "Материя") - Константин Сергеевич Соловьев
Лэйду на миг стало его жаль. Высокомерный и алчный ублюдок, сейчас он изнывал от ужаса, тая под взглядом Бредбедла, превращаясь в ком оплывающего серого теста. Его взгляд слепо блуждал вокруг круглого стола, пытаясь обрести хоть на ком-то из сидящих точку опоры, но все они отводили глаза.
Как отвел их и сам Лэйд.
«А если бы я мог? – мысленно спросил он у себя, - Я бы пришел ему на помощь?»
И сам же ответил – да, пришел бы. Если бы имел хоть какое-то оружие. Хоть тень шанса.
Но оружия не было. Единственная возможность разгадать эту тварь – сохранять свою жизнь как можно дольше. Он, Лэйд Лайвстоун, именно этим и будет заниматься. Сохранит свою жизнь так долго, как только сможет…
Бредбедл медленно обогнул стол и остановился возле трясущегося от страха оккультиста.
- Мистер Ледбитер! Ваша очередь!
Ледбитер поднялся, двигаясь так, будто вместо ног у него – рассохшиеся старые ходули. Он выглядел старым и немощным. Даже его роскошная борода, казалось, пожухла и выцвела, сделавшись не белоснежной, а желтоватой, как старый войлок.
- Я… Послушайте, я…
- Ваша очередь нанести удар. Смелее, мистер Ледбитер! Смелее! Изгоните из разума страх! Разве не вы утверждали, что страх – смертельный яд, губящий все благие порывы души? Вспомните, два года назад с небольшим одна женщина просила вас спасти ее от чудовища, живущего у нее в шкафу. Помните? Оно выходило с наступлением ночи. Свежие следы когтей на полу, едкий запах уксуса, жуткие тени, блуждающие по стене… Вы согласились ей помочь, но потребовали за свои услуги двадцать фунтов. «Мистер Ледбитер! – застонала она, - Я не могу вам дать больше семи. Сжальтесь надо мной, я вдова и я умираю от страха!». Вы приняли у нее семь фунтов в качестве задатка, если не ошибаюсь, и посоветовали ей гнать страх прочь. А еще - послать за вами, когда она раздобудет недостающую сумму. Через несколько дней эта женщина пропала. Когда констебли вскрыли ее квартиру, обнаружили пустые комнаты, брошенную в беспорядке одежду, а еще… Ворох посеревших от жара костей в ее шкафу. Серых и ломких, будто кто-то неделю держал их в духовом шкафу… Полученные от нее семь фунтов вы оставили себе, мистер Ледбитер. Истратили шестого мая на… Секунду… Бутылку «Пино Гри» урожая семьдесят третьего года, хорошую сигару и общество двух мальчиков в одном подпольном борделе в Шипси. Не пришла ли пора воспользоваться собственными советом? Прогоните страх!
На сером лице Ледбитера проступили алые пятна.
- Довольно! – выдавил он, дергая себя за кадык, будто надеясь восстановить свободное течение воздуха в собственной глотке, - Хватит!
Бредбедл заскрежетал. Но Лэйд не смог бы определить, что это – смех или хриплый рык.
- Тогда бейте, мистер Ледбитер! Наносите удар! И посмотрим, сможете ли вы меня сразить. Может, ваши науки в самом деле так хороши и стоят каждого пенни, который вы вписываете в счет вашим клиентам!
Ледбитер прикрыл глаза и что-то пробормотал. Едва ли строки молитвы, выученные им еще в те годы, когда он видел себя, самое большее, священником в Фарнхэме. Лэйд понял это по тому, что гальванические лампы в гостиной, затрещав разрядами, сделались тусклее, а в воздухе расползся легкий аромат подгнивших персиков и амбры.
- Ego sum terra et caelum. Dirige radios tuos... Prima lux mea arma...
Лэйд не вслушивался в его бормотание. Он знал латынь только в пределах того лексикона, который испокон веков используется в бакалейном деле для заполнения бирок, кроме того, никогда не считал себя сведущим в оккультных науках. Что-то про материю, про свет, про линии силы…
Воздух вокруг Ледбитера наполнялся легким свечением. Запах амбры пропал, сменившись тонким ароматом сосновой смолы, но даже сквозь него отчетливо ощущалась вонь разлагающихся водорослей, распространяемая Бредбедлом. Что-то едва слышно затрещало по углам гостиной или захрустело или…
- Corpus meum vas virtutis est. Mens mea est universitas. Voluntas mea lux perniciosa est…
У Лэйда заныли корни зубов. То, что произносил Ледбитер, не было тарабарщиной. Он в самом деле сплетал какое-то подобие заклинания, чертя перед собой в воздухе какие-то узоры двумя пальцами. Он нервничал, он был напуган, но многолетняя практика и самодисциплина брали верх – голос его почти не осекался, лишь иногда хрипел, верно, в глотке у него было совсем сухо…
Ты мерзавец, Ледбитер, подумал Лэйд, ощущая, как воздух в гостиной наполняется свечением, делаясь как будто бы сухим и кристально-чистым. Ты мерзавец, которому я никогда не подал бы руки, но если ты сможешь испепелить это чудище, клянусь, я даже не вздую тебя, как планировал, даже потреплю по плечу, я…
- Quadraginta exemplaria! Oculi frigidi mortui! Hyenas ab igne!
Голос Ледбитера ломался и звенел, точно слова, которые он произносил, обладали столь исполинской силой, что сокрушали изнутри его тело. Глаза его широко распахнулись, сделавшись даже не синими – ослепительно белыми. Лэйд мысленно чертыхнулся, ощущая противоречивые сигналы испуганного тела. Он не впервые наблюдал оккультиста в деле, но впервые находился так близко, а может, это Ледбитер впервые использовал всю отпущенную Им мощь без ограничений, сознавая, что ему понадобится все до капли…
Крест на его груди сперва переливался различными цветами, потом приобрел странный цвет, для которого Лэйд не смог бы подыскать подходящего названия, но который был похож на тот оттенок, что принимает до блеска начищенная золота монета, если подставить ее под пунцовый луч зарождающейся утренней зари.
- Genius caeli, perde!
Ледбитер взял крест двумя руками, тяжело, будто тот стал весить триста фунтов, и выставил перед собой. Полыхающий золотым багрянцем, он уже не выглядел аляповато украшенной бижутерией, даже глядеть на него было больно. Бредбедл застыл, уставившись на него всеми своими глазницами и свечение, отраженное в десятках равнодушных стеклянных глаз, разлилось по всей гостиной.
Лэйд ощутил запах горящей тины, исходящий от него. Едкий, похожий на запах горящей компостной кучи и тряпья, сейчас он показался ему изысканным, как запах самого дорогого сыра или столетнего коньяка. Если невидимый огонь, подчиняющийся воле Ледбитера, сейчас окутает ублюдка целиком, есть шанс спастись. Он почти представил, как белеют, проваливаясь внутрь себя и тая, броневые пластины. Как
