Поступь Хели - Ирина Итиль
– Вы хотите сказать… – опешил Рем, когда Мать бережно забрала у него табличку, завернутую в грязную куртку.
– Перед концом я отдам ему Лист. Вместе с генералом Ангейей-асом подготовьте все, что нужно. У меня есть рация, Мори знает частоту. Я жду вашей команды.
Рем вернулся к броненосцу и увидел рядом с Мори, который скрючился возле борта и, заметив его, тут же распрямился, высокого одноглазого пожилого мужчину. Выглядел он потрепанным, но оживленным. Рядом с Эгиром Гиафой хлопотали врачи. Молодая женщина с шарфом на голове пропала.
– Малой, иди сюда, познакомься с генералом-фельдмаршалом Ангейей… – весело начал Мори, подпрыгивая на месте от нетерпения.
– Не до того, Мори, просто Бен, – поморщился генерал, и Рем отметил, что улыбается он открыто и очень тепло. – Что сказала Мать Гиафа-ас?
Рем коротко пересказал то, что она ему выдала. Бен поморщился, но в итоге кивнул.
– Она права, нельзя оставлять это просто так. У меня все готово к взрыву – пару вентилей крутануть. Крысолов, как оказалось, все это время ходил по броненосцу и потихоньку портил что мог. Даже он в итоге понял, что Хейм, увы, сошел с ума.
– Вы сказали, пару вентилей?.. – вдруг понял Рем. – Значит, кто-то должен открутить? А он успеет спастись? Сколько будет времени?
Мори и Бен переглянулись. Неожиданно крепкая рука капрала Левски обхватила Рема поперек груди.
– Рем, ты же знаешь, что всегда был мне как брат? – очень серьезно спросил Мори. Рем дернулся раз, другой, но рука капрала держала крепко. – Ты – лучшая семья, что у меня была. Я хотел бы, чтобы ты смог жить хорошо. Чтобы выучился и вел честную жизнь на честной работе. Но я же хорошо тебя знаю, тебе это наскучит быстро. Мы – дети Нифльхейма и любим свободу больше всего. Живи счастливо. – Он снял с головы свою щегольскую шляпу с полинявшим пером и опустил Рему на голову.
Рему будто дали под дых. Капрал Левски грубовато забросил его на плечо, отдал честь генералу и четким шагом спустился с трапа. Шляпа сползла Рему на глаза, и он не увидел, как широкая улыбка Мори сменилась гримасой боли.
– Как твоя рана? – спросил Бен.
– Кто бы мог подумать, что он там держит драугров? – хихикнул Мори. – Продержусь, сколько потребуется. Главное, уничтожь печать эту, генерал.
– Надеюсь, моя смерть хоть немного исправит то, что я натворил в своей слепоте.
– Она ничего не исправит, – Мори безмятежно улыбнулся. – Смерть лишь возвращает то, что было даровано нам Вседревом.
– Пусть тогда моя смерть отсрочит возвращение даров других людей. Я должен был умереть еще тогда, во время «Регинлейва». Но почему-то не умер, а вместо меня погибли мой сын и моя внучка. Несопоставимо. Церковь Девяти говорит нам, что мы живем, чтобы исполнять некий замысел. Свой я наконец-то понял.
Когда взорвался «Нагльфар», Рем стоял рядом с капралом Левски возле ограды кладбища и комкал в руках шляпу. Он хотел бы заплакать, но глаза его были сухими, а из груди будто вытолкнули весь кислород. Он задыхался. Ловил ртом воздух с каким-то хриплым звуком и даже не сразу понял, что нечто сине-зеленое по дуге пронеслось по небу и чудовищная рана начала затягиваться. Ран Гиафа и ее кирин выполнили то, что требовалось. Медленно, нехотя, под канонаду догорающего «Нагльфара» небо снова стало целым.
Рука капрала Левски задрожала на его плече. Рем поднял голову и увидел, что он плачет: горько, по-детски рыдает, прижимая к груди потрепанную фотокарточку. «Прости меня, Кая», – смог разобрать Рем и наконец-то тоже заплакал, цепляясь за руку капрала Левски.
На Хеймдалль спускались сумерки, пахнущие гарью, дымом, сыростью и смертью. Но ветер поменялся, разогнал туман и принес едва уловимый запах весны: будущей зелени, теплой земли и солнца. Высыпали дрожащие яркие звезды, которые давным-давно запутались в ветвях Вседрева. Великий Червь Нидхёгг получил желаемое и отправился во тьму и холод корней, в свое жилище снова нести службу: избавлять Вседрево от паразитов. Ослепленный светом, он все же сумел рассмотреть величайшее творение Вседрева – людей и духов, действующих вместе как единое целое – и понял, что еще можно предотвратить прорицание вёльвы и спасти Иггдрасиль. Нельзя постоянно думать о смерти, забывая при этом жить. Пока есть люди, понимающие это, – есть надежда.
Арка пятая. Утгард
Глава 16. Расколотый город
Путешествие вниз по реке Ижице Локи помнила смутно. Сначала они собирали сведения и совещались, как лучше пробраться в Кромежник, и в итоге все же решили делать это по реке, как и настаивал Фергас Лонан. Локи вместе с Даану расковыряли старый завал, ведущий под крепость. Там действительно обнаружились небольшая пристань и несколько ржавых сухогрузных барж. Ал и Морна с энтузиазмом привели одну из барж в чувство, утверждая, что те страшные звуки, которые издает мотор, в порядке нормы.
Даану с опаской взошла на борт, ступая так осторожно, будто пол под ее ногами мог провалиться. Ки же, наоборот, был в полнейшем восторге и приставал к «Дроздам» с просьбой порулить и объяснить, что значит тот или иной рычажок. Тобиас помогал таскать ящики с медикаментами и продовольствием, ворчал на мешающуюся под ногами Локи и всячески рвался вперед. Закрепленный договор с духом шел ему на пользу: он выглядел бодрым, словно наконец выздоровел от затяжной болезни, ушла вечная бледность. Кайлах отжала себе целую каюту, заперлась там и в деятельности отбытия не участвовала, настраивая какие-то приборы и чиркая сложные математические расчеты в записной книжке.
С погрузкой разобрались вечером четвертого июня. Баржа кашляла и дрожала под ногами, ожидая отправления. Фергас Лонан покрикивал на «Дроздов», чтобы шевелились расторопнее, а то они отстают от графика; «Дрозды» покрикивали на Фергаса Лонана, что он сам виноват.
Локи вцепилась в борт, подрагивая от нетерпения. Каждая минута промедления была мучительной. Ей казалось, что она не успевает, что вот-вот опоздает, и чтобы немного сбросить тревожность, крутила в ухе сережку Рейвен, спасенную со дна рюкзака Каге. Когда баржа тронулась в ночь на пятое июня в свете дрожащих носовых фонарей и
