Эмма Дженкинс - Елена Владимировна Добрынина
С Эвертом тоже все было странно. Уже всем, включая нас самих, было понятно, что нас связывают вещи более близкие, чем дружба или та же клятва. Это проявлялось во всем: в том, как он бережно проводил рукой по моим волосам, в том, как я льнула к его плечу или доверчиво засыпала в гостиной на диване, положив голову на его колени, в том, как он смотрел на меня и как я – на него. Но никаких слов между нами не было сказано и ничего более личного не происходило. По какому-то негласному договору мы замерли, не дойдя друг до друга нескольких шагов. То ли боясь что-то испортить, то ли понимая, что сейчас не время и не место.
Но бесконечно так тянуться не могло. В один прекрасный вечер мист Кингсли сообщил нам, что высокая комиссия разрешила проведение обратного ритуала, и если мы не передумали, то в один из ближайших дней можем это мероприятие осуществить (под бдительным надзором Магконтроля, естественно).
– А Имельда?
С последней нашей встречи о морталистке я даже никаких новостей не слышала.
– Мистресс Келлер будет, – вот и все, чего удалось добиться от старшего следователя по этому поводу.
Таким образом, мы неожиданно получили несколько относительно свободных дней. Конечно, нам нужно было подготовиться к ритуалу, но Джеймс за прошедшее время столь подробно изложил в письменном виде весь его ход, шаг за шагом, слово за словом, что это не потребовало много времени. Мы так и учили его по ролям, словно участвовали в любительской театральной постановке.
В остальное же время мы могли отдыхать и нормально общаться друг с другом. Разумеется, мы вдоль и поперек обсудили злодейства Адама Флетчера. Из обрывков фраз, вопросов, которые нам задавались, небольших пояснений Лестера мы смогли сложить примерную картину произошедшего.
Амбиции миста Флетчера простирались далеко: его конечной целью было усиление уровня Источника и возвеличение сильных магов с собой любимым во главе. И к цели этой он шел весьма интересным способом. Он стал тайным главой Ордена Магии и получил возможность убирать мешающих ему людей. Также он получил определенное влияние в теневом мире. Отдельно можно было выделить его нелюбовь к магии крови, именно ее он считал основной причиной того, что упал уровень Источника, а самих магов – единственными конкурентами для себя.
С помощью Ордена Флетчер умело нагнетал обстановку в обществе, обостряя конфликты между магами и простыми людьми, вывел себя из-под подозрения, организовав покушение. А диверсия на празднике в Саффорде должна была подставить под удар «волков» – теневую артель с самым большим числом магов крови. На их головы обрушился бы весь народный гнев. Тогда удалось бы ввести очень жесткие законы для уничтожения этого вида магии (вплоть до запечатывания дара сильным водникам). Повышение уровня Источника могло дать ему и его приспешникам дополнительные шансы в противостоянии с магически не одаренными оппонентами.
И все могло получиться, если бы не та давняя клятва между Тилли и ее друзьями, ожившая в наши дни; если бы не наша связь и мои способности, на которые не мог не отреагировать Источник. Если бы не мое внезапное упрямство и нежелание навлекать беду на симпатичного мне следователя, не спрятанный ото всех дар Эверта. Таких «если» набиралось так много, что и перечислять устанешь.
Другой важной темой для обсуждений было наше будущее. Не удивительно, что почти все наши беседы рано или поздно сворачивали в эту сторону.
– Ну, со мной все ясно. Я теперь человек подневольный, – усмехнулся как-то Эверт в ответ на очередной мой вопрос. – Хотя Кингсли однозначно дал понять, что от обучения по основному профилю в ближайшее время мне не отвертеться. Лучше скажи, что сама надумала?
Я пожала плечами.
– Подготовлюсь и пойду изучать законы и право в университете, как и собиралась. В каком вот, пока не знаю, – говорить, что это будет не только от меня зависеть, не стала, к чему эти домыслы. – Если предки Джеймса были правы, то магии во мне если только на донышке останется, и то вряд ли. Так что я на это и не рассчитываю. Зато работа законника мне понравилась.
– Джеймс?
Артефактор подумал немного.
– Пожалуй, возьму небольшой отпуск, съезжу на побережье, а потом снова за дело.
– А почему меня никто не спрашивает, что я собираюсь делать? – надулся Ноэль.
– И что же? – полюбопытствовал менталист.
– Не знаю, – рыжик явно был расстроен.
– Поэтому и не спрашиваем, – вздохнула я.
Что делать с мальчишкой, я не слишком представляла. Одно знала точно: оставлять его одного нельзя.
– Как думаете, смогу ли я оформить опекунство над Ноэлем? – проговорила задумчиво – формально я совершеннолетняя, но постоянного дохода у меня нет. Или лучше сразу договариваться с дядей и тетей?
– Или это могу сделать я, – неожиданно предложил Джеймс, и мы все, включая мальчишку, повернулись к нему.
– Почему нет? – рассуждал тем временем артефактор. – Дом у меня большой, пустой, с Ноэлем мы неплохо поладили, парень он хороший, домашние в нем души не чают, друзей он тут уже успел себе найти. Так что смотри, если хочешь, оставайся. Правда, в Распределителе все равно учиться придется.
– Это я уже понял, – вздохнул мальчуган и растерянно перевел взгляд на нас с Эвертом: – А они?
– Можешь выбрать Эрквуд, – улыбнулась я. – У нас, правда, не играют в хендбол, но люди вокруг приветливые и дом просторный. В любом случае, тебе всегда будут там рады.
– А навещать меня в этом Распределителе будете? – уже спокойнее поинтересовался мальчишка. И смотрел преимущественно на менталиста.
Тот протянул ему руку и, пожимая ладонь, очень серьезно произнес: «Даю слово».
– А если тебя не пустят? – сразу обеспокоился Ноэль. Но увидев лукавую улыбку Диксона, тут же сам ухмыльнулся и расслабился. Глупость, мол, сморозил: тебя, да не пустят.
А ровно через два дня после этого разговора состоялся обратный ритуал.
Проходил он в мастерской Джеймса. Все время, пока шло действо, я не могла отделаться от ощущения того, что это уже было. Сколько раз я видела подобное в своих снах, и не верилось, что все происходило наяву.
Мы, так же как Тилли с друзьями, сидели за большим столом: Джеймс, Имельда, Ноэль, Эверт и я во главе. В углах комнаты, так, чтобы не мешать нам, но все видеть, расположились Лестер, еще один представитель комиссии и пара исследователей.
Перед нами на столе серебряная чаша и нож из черного закаленного стекла. Мы по очереди делали надрезы на ладонях и собирали стекающую кровь в чашу. Ноэль шипел от боли, но от взрослых не отставал. Когда чаша вернулась
