Лисы округа Хансон - Ксения Хан
Джи садится рядом с Харин и кладёт руку ей на плечо, стискивая в успокаивающем жесте. Бэм поджимает губы – на лице вселенская скорбь.
– Я могу помочь, – говорит он с надеждой, словно это не кумихо пришла к нему, а он припёрся самостоятельно и насаждает свою поддержку. Харин молчит. – Позвольте мне взглянуть на вещ-щ-щи, с-с-вязанные с этим обрядом, я с-с-смогу определить, ч-ч-что именно хочет с-с-сделать пульгас-с-сари.
Харин не уверена, что может позволить Бэму присоединиться к расследованию: одна часть кричит в ней, что имуги должен держаться как можно дальше от любой опасности, связанной с делом, другая напоминает, что именно ради помощи она сегодня к нему и приехала. Наконец-то не она поможет имуги, а змеёныш – ей. Мальчишка заслужил равного к себе отношения. И это поддержит его сильнее, чем присутствие Харин на его концертах.
– Я пожалею об этом, – выдыхает она и смотрит на Джи, который приехал с ней, чтобы отговаривать её от ненужных действий. Но сейчас и он молчит, соглашаясь: если можно остановить назревающий апокалипсис силами ещё и Сон Бэма, стоит сделать это и не жалеть ни о чём.
– Едем, дружище, – кивает вместо Харин Джи и поднимается с места. Бэм, радостно вскрикнув, тоже вскакивает на ноги. Цепочки с кулонами на его шее и браслеты на руках звенят в такт его движениям.
– Оденься так, чтобы тебя нигде не узнали, – просит Харин напоследок. – Мы поедем в лапшичную в центре города…
Файл 24. Всё тайное…
Когда они прибывают, Тэуна и остальных ещё нет. Харин заходит первая, осматривается. Лапшичная уже закрыта, судя по табличке на входе, но дверь не заперта. Это странно, но Харин пока не сильно волнуется: Тэун сказал, что договорился с хозяином щиктана, и тот оставил заведение для их тайного собрания. Где же он сам?..
Человека, управляющего лапшичной, зовут господин Нам, Тэун оговорился, что прежде он был следователем в его отделе. Ему вроде бы можно верить.
Харин зовёт Джи и Бэма за самый дальний от входа столик, тонущий в свете наружной неоновой вывески, и ярко-зелёный ореол окрашивает растрёпанные волосы Бэма в цвета, ему словно предназначенные. Он присаживается к столику, берёт влажную салфетку из своей заплечной сумки и аккуратно протирает поверхность стола и ближайшие соусницу и подставку под чоккарак[70]. Харин отодвигает от него все лишние предметы, чтобы те не задели голую кожу рук Бэма, но смотрит на его действия с тревогой. Его ОКР усилилось, похоже.
Зря она не навещала Сон Бэма так долго.
– Расскажи о своём парне, – просит вдруг Бэм. Харин давится воздухом. Джи не выдерживает и гогочет в голос.
– Тише ты! – шикает на него кумихо и смотрит на Бэма с укоризной. Тот молчит – ждёт. – Что ж… Он обычный совсем. Детективом работает.
– Хороший человек, похоже, – делает вывод Бэм. – Что? Раз ты его выбрала, он однозначно плохим быть не может.
Харин удивительным образом смущается и тут же мысленно хлопает себя по губам. Не надо так улыбаться, как влюблённая дурочка, тебе не сто лет! Вообще-то, выбирать хороших парней она не умеет, и Бэму это тоже известно: он сталкивался с Союлем не единожды, разве что в мясорубку, которую тот устроил в восемнадцатом веке, не попал. Но точно знает от Харин и Джи, что хорошим Союль не был.
На мысли о бывшем муже Харин стопорится. Странно, что она точно помнит о том, что Союль совершал ужасные вещи, перерезал своими руками кучу людей в деревне, из-за чего Харин от него и сбежала, разорвав последние тёплые отношения с ним. Но… Харин морщится, пытаясь вспомнить точно день, когда произошла катастрофа. Когда Союль сошёл с ума? Из-за чего вообще это случилось?..
Тангун говорил, что квемуль, ставший монстром после человеческой жизни, может обезуметь, если не выполнит миссию, возложенную на него в мире смертных. Но монстр, который изначально таковым был, сходить с ума по той же причине не будет. Всю свою жизнь в качестве кумихо Харин считала, что Хан Союль, перворождённый токкэби, просто всегда был ужасным монстром, в котором человеческая природа не прижилась – он попросту притворялся перед Харин.
Зачем же тогда он показал своё истинное лицо перед лисой, которую до сих пор преследует и ждёт, что она к нему вернётся?.. Спросить об этом у Тангуна Харин не думала даже – да и он редко отвечал на прямые её вопросы о квемулях. С другой стороны, он обещал защитить Харин от Союля, когда она поступила к нему на службу, но токкэби находил её даже в отдалённых провинциях Чосона и измывался над ней в своё удовольствие. И спасаться Харин всегда приходилось самостоятельно, без помощи Тангуна.
Она считала Союля карой за свои деяния, но что, если всё это время она ошибалась?
– Вот же мерзкий лгун, – цедит Харин сквозь стиснутые зубы и бьёт кулаком по столу. Бэм и Джи вздрагивают.
– Что такое? – обеспокоенно спрашивает Джи. Харин мотает головой.
– Кажется, Союль тоже лгал мне, – отвечает она, и ёндон фыркает, расслабившись.
– Да неужели? Давно тебе эта истина открылась, о мудрейшая?
– Не дерзи, я серьёзно. Мне кажется, Союль не вырезал ту деревню людей.
Джи и Бэм переглядываются, оба пожимают плечами. Харин раскручивает свою догадку до предельных скоростей, выискивает в помутневшей от времени памяти любые зацепки – яркие образы, воспоминания, померкнувшие спустя столько веков, что угодно, что помогло бы ей понять, где именно её надули. Когда именно это случилось, когда же?..
– Ты о том дне, – догадывается Джи, – после которого ты сбежала от Союля? Это разве не в середине восемнадцатого века случилось?
– Да, мы с тобой ещё не были знакомы, – кивает Харин. – Зато Бэма я уже знала. Ты что-то помнишь?
Бэм морщит тонкий нос, вытягивает почти кукольные губы в трубочку.
– Ты не особо про это говорила. Я помню только, что в тысяча семьсот шестьдесят седьмом, кажется, ты показалась на пороге моего дома у моря, вся в крови. И сказала, что Союль вырезал деревню неподалёку, и тебе надо от него спрятаться. Мы ушли на следующее утро, едва рассвет занялся, поднялись в горы к старому храму. Я скрыл твой дух с помощью обряда, мы проторчали там около недели. А потом спустились к морю и уплыли на первом же корабле на Тэмадо.
– Я была в крови? – хмурится Харин. Она, быть может, пыталась спасти людей, которых Союль рубил направо и налево… Но что-то
