Эмма Дженкинс - Елена Владимировна Добрынина
Вот теперь все. Я не выдержала, выбралась из машины, отбежала чуть дальше, в кусты, и там меня скрутило и вывернуло наизнанку. Рвало долго, судорожно, до самой печенки, до слез в глазах, словно я наглоталась такой жуткой дряни, что мое тело спешило скорее от нее избавиться.
После я тихо сидела в одном из служебных магикаров (по счастью, не в том, котором должны были везти Флетчера) и просто смотрела в окно, не испытывая совершенно никаких эмоций и не замечая ничего вокруг. Меня будто ватой обложили. Я не запомнила, как мы ехали, как вошли в здание мэрии, и поднялись по лестнице. И только когда, войдя в кабинет, я увидела Эверта, мечущегося в нем, как лев в клетке, когда он, на миг замерев, кинулся ко мне, пелена равнодушия схлынула, и я, уткнувшись носом в его грудь, разрыдалась как младенец.
– Воробушек мой, девочка моя храбрая. Все хорошо. – Меня подхватили на руки и баюкали как маленькую, а я все ревела, вцепившись в него руками, и никому на свете и даже Бездне не под силу было уговорить меня разжать пальцы. В конце концов Эверт сел в кресло, так и держа меня на руках, и я понемногу затихла в его объятиях, ощущая, как меня гладят по голове, целуют в темечко, шепчут что-то ободряющее, касаются висков, облегчая мое состояние.
Потом я рассказывала ему о наших похождениях, судорожно вздыхая на самых сложных для себя моментах. Тогда Эверт прижимал меня к себе крепче, и силы снова ко мне возвращались. Наверное, сидеть вот так, на коленях у мужчины, положив ладонь ему на грудь, было верхом неприличия. Но меня сейчас это меньше всего интересовало. Я, не отрываясь, смотрела в его глаза. Их ясный голубой свет исцелял, дарил облегчение, потоком прохладной воды смывал ту мерзкую черноту, которая поселилась у меня внутри, кажется, навсегда.
– Я чудовище не лучше Винтера, – завершила я свой рассказ.
Эверт улыбнулся, поправляя пальцами мою вконец испорченную прическу. – Ты думаешь, Винтер после каждого применения магии крови плакал и сожалел о содеянном?
– Нет, – вынуждена была признать я, – он явно получал от этого удовольствие. Но магия крови мне подчинилась, и далеко не самый простой ее уровень. Значит, я хотела этого. Хотела почувствовать свою власть.
– Тсс… – менталист прижал указательный палец к моим губам, останавливая тираду. – Ну-ка, властная моя, скажи, чего именно ты хотела от Флетчера. Насладиться его агонией? Убить? Унизить?
– Хотела, чтобы его скорей поймали, допросили и наказали.
– То есть торжества закона и справедливости?
– Выходит, что так, – растерянно посмотрела я на него.
– Тогда беру свои слова назад, – задумчиво протянул Эверт, а в глазах его смешливыми искрами плясали демонята. – Ты действительно чудовище. Неподкупное и неумолимое.
– Эй! – шлепнула я этого зубоскала ладошкой по плечу. И тут же сама заулыбалась: если и было что-то способно убедить меня, что теперь все в порядке, так это его привычные шуточки.
Новая мысль тут же прыгнула в голову, словно только и ждала, что я расслаблюсь. Эмма, Эмма, все-таки ты жуткая эгоистка.
– А ты? Что теперь будет с тобой? – спросила с тревогой. – Ты же терпеть не мог Магконтроль?
– Не мог, да. Но, кажется, лавры Майкла Мэлтона не давали мне покоя больше, чем я мог представить, – усмехнулся менталист.
– А серьезно?
– А серьезно. У меня было достаточно времени, чтобы подумать. И прийти к выводу, что та жизнь, которая казалась мне свободной и единственно возможной, имела бы довольно печальный исход. Знакомство с Греем и «волками» ясно это продемонстрировало. Попасться к кому-нибудь похожему на крючок с моими способностями – это был бы просто вопрос времени.
– А сейчас?
– А сейчас будет непросто. Придется сражаться со своими внутренними демонами, которые никуда не делись. Но у меня есть отличный пример перед глазами: один маленький боевой воробушек, который так отважно боролся с самым страшным своим кошмаром, что мне-то уж совсем стыдно будет отступить.
Эверт аккуратно стер снова побежавшую по моей щеке слезинку, на сей раз от нахлынувшего счастья.
– Молодые люди, не могли бы вы как-нибудь рассредоточиться?
Лестер стремительно вошел в кабинет, захлопнул дверь и, добравшись до своего кресла, практически рухнул в него.
Пришлось срочно вставать и перебираться на соседнее кресло. Некоторое время старший следователь просто сидел с закрытыми глазами.
– Все закончилось? – не выдержала я.
– Закончилось? – повторил Кингсли, растирая виски. – Нет, Эмма, сейчас все только начинается. Флетчер – это только вершина айсберга, надо вычищать всю его сеть, искать тех, кто на него работал, и, похоже, наперегонки с «волками». Они действительно не на шутку рассердились.
Потом взглянул на Эверта, на меня. Нахмурился.
– Вы можете переодеться, – сказал мне. – А потом вам предстоит очень непростое дело. Убийственно непростое, я бы сказал: письменное изложение ваших показаний и заполнение целой горы форм и документов.
– А после?
– Дадите стандартные подписки о неразглашении и невыезде – и вон с глаз моих, оба. До завтрашнего дня, по крайней мере.
– Вы нас отпустите? – не поверила я своим ушам.
– А куда мне вас девать? – устало улыбнулся Кингсли. – Но сильно не радуйтесь. Ближайшие недели две домой вы будете попадать только чтобы поспать. Да и охраны вокруг будет столько, что можете в этом с Флетчером посоперничать.
Я все равно готова была прыгать от восторга, несмотря на все эти предостережения. Снова увидеть Джеймса и Ноэля, спать в своей кровати, да просто принять ванну, в конце концов! Это ли не счастье? Я обменялась нетерпеливым радостным взглядом с менталистом.
Лестер поморщился как от сильной головной боли и неожиданно раздраженным, совершенно не характерным для себя тоном бросил:
– Уйдите уже, сделайте одолжение!
Я удивленно взглянула на старшего следователя, но поспешила в душевую переодеваться, внутренне дивясь, какая это муха укусила миста Кингсли.
Все прояснилось чуть позже, когда нас с Эвертом практически выставили из кабинета на обеденный перерыв.
– Перегрузка канала эмоций, – объяснил менталист. – Ему надо побыть в одиночестве, чтобы прийти в себя. Люди, особенно импульсивные, сейчас жутко раздражают. Это он еще отлично держится, учитывая все происходящее и несколько ночей без сна. Практически невозможная вещь для эмпата.
Не удивительно, что он так на меня отреагировал: я же чуть не лопалась от внезапного счастья.
Глава 33
К дому Джеймса мы прибыли уже поздно вечером, выжатые как две лимонные дольки
