Грехи отцов - Гоблин MeXXanik

Я покачал головой:

— Василий считает Барсика самым дорогим, что у него есть.

— Он это вам сам сказал? — внезапно хохотнула женщина и осеклась, поймав мой серьезный взгляд. — Вы не шутите?

Я тяжело вздохнул и произнес:

— Какие уж тут шутки. Призрак вашего отца не ушел за грань. Он еще в этом мире. Я смог убедиться, что Василий обладает непростым характером. Он довольно вредный…

— Это вы еще плохо знаете, — мрачно добавила Дарья Николаевна.

— Он умеет трепать нервы. Но при этом я совершенно точно уверен, что кот для него много значил при жизни. Иначе он не стал бы приглашать зверских лекарей каждый год для осмотра Барсика. Вряд ли кот после смерти хозяина продолжал бы спать в его комнате, если бы тот плохо относился к питомцу. А еще Василий строго приказал кота беречь и не продавать.

— Вот же старый пройдоха, — женщина едва слышно добавила заковыристое ругательство. — Он запретил продавать кота. Небось еще условия вписал в завещание…

— Насколько знаю, такого условия нет, — развел я руки. — Потому вы вполне можете договориться с Сергеем…

— Я не хочу его видеть, — резко напомнила Дарья. — Не хочу запоминать его таким, каким он стал. И потому пришла к вам, Павел Филиппович. Чтобы попросить вас договориться с моим младшим братом о покупке Барсика.

— Зачем он вам?

— У меня не было ничего моего в доме отца. Кроме кота…

— Вы могли бы заполучить питомца раньше, — не купился я. — Договорились бы о сделке еще при жизни отца.

— Вы не видели его лица в тот момент, когда мои глаза изменились, — внезапно осипшим голосом проговорила гостья.

Она встала на ноги и прошлась по комнате. Мне казалось, что женщине тесно в стенах моего дома. Дарья вновь повела плечами и вдруг призналась:

— Как вы только ходите в такой неудобной одежде? Я отвыкла от этих костюмов. В моих краях мы предпочитаем свободный крой. Ничего тесного не носим.

— Что поделать, такая мода, — я вздохнул, понимая, что давить на Кусач не стоит.

Пройдясь до стены, женщина развернулась.

— Годы стирают многие воспоминания. И эмоции, которые вызывали некоторые события, становятся не такими яркими. Иногда я представляла, что однажды вернусь домой, и мы сможем поговорить с отцом. Я расскажу ему о своих приисках на Севере, покажу снимки детей. Приглашу к себе погостить. И в моих фантазиях он радовался нашей встрече. Говорил, что сожалеет о нашей давнишней ссоре… А потом я вспоминала, как он просил меня уйти. И понимала, что ничего хорошего бы не случилось, решись я вернуться.

— А вы когда-нибудь пробовали посмотреть на своего отца глазами птиц? Так как вы умеете?

Кусач нервно закусила губу и покачала головой.

— Я не боюсь пойти в тайгу, когда там ходит шатун. Не опасаюсь спуститься по горной реке на утлой лодочке. Но до зубовного скрежета боялась вновь увидеть того, кто от меня отрекся… Иногда я думала о том, что если бы Василий захотел, то мог бы меня найти. Но сейчас я думаю, что он вряд ли смог поверить, что я сумела купить себе отчество и стать важной особой. Да и вряд ли он вспоминал обо мне.

Я хотел ее поддержать. Но внезапно вспомнил о тетрадях, которые Василий исписал мелким почерком. О том, с каким фанатизмом он создавал зеркальные порталы, чтобы путешествовать по разным домам .

— Знаете, — медленно проговорил я, — а ведь ваш отец и впрямь хотел вас найти. При жизни у него не было такой возможности. Но зато после смерти… Как, вы говорите, работают ваши обереги?

— Я вам не говорила об этом, — усмехнулась женщина. — Но на этих камнях вырезаны знаки, которые не дают призракам являться без приглашения. Их носят многие шаманы в тех местах, откуда я теперь родом.

— Снимите браслеты, — предложил я.

— Зачем? — насторожилась Кусач.

— Вы сильная женщина, — напомнил я. — И вам не нужно прятаться от прошлого. Вы приехали сюда, когда узнали о смерти отца. Узнали о наследстве. Пытались через одного из братьев выкупить кота. Но признайтесь самой себе, что вы просто не решились прийти в отчий дом и встретить там призрак отца.

— Это всегда была его территория, — глухо проговорила женщина.

— Ваш отец искал возможность после смерти быть свободным от привязки к дому. И мне думается, что он хотел этой свободы еще и для того, чтобы найти свою дочь, которую он однажды выгнал.

Женщина резко выдохнула:

— Что за глупости… — начала было она.

— Может я ошибаюсь. Но сдается мне, что Василий надеялся, что после его смерти вы придете к кому-то из своих братьев. Быть может пожелаете взять себе на память какую-нибудь вещицу. Он нашел способ уходить от места своей смерти. И для этого он использует зеркала.

От упоминания зеркал женщина нахмурилась и покосилась на свою сумочку.

— Отец считал меня проклятой…

— Поверьте, годы меняют людей. И смерть тоже меняет. Многие вещи, которые кажутся важными сейчас после смерти становятся незначительными.

— Вы видели его. И говорили с ним. Он ведь ничего не сказал вам о дочери. В этом я уверена.

— Он просил меня помочь попрощаться с одним человеком. Имени он не назвал. Подозреваю, что он имел в виду вас, Дарья Николаевна.

— И если я сниму браслеты…- она оглянулась, словно ожидая, что из стены выйдет старик в стеганом халате.

— Вы можете этого не делать. Завтра вы вернетесь в свой привычный мир и закроете дверь в прошлое навсегда. Но ответьте мне: разве вы для этого проделали такой длинный путь?

Дарья опустила глаза в пол и нервно повела плечами.

— Вы можете сделать это когда посчитаете нужным… — терпеливо продолжил я, но договорить не успел.

Дарья молчала, а потом медленно покачала головой. И подвинула к себе пузатую сумочку.

— Знаете, я была у Николая. У него на столике стоял снимок мамы в странной зеркальной рамке. Я попросила продать мне ее. Этот мерзавец даже не задумался и сунул мне рамку вместе с фотографией за двадцать рублей. Мне даже не пришлось врать, что карточка застряла внутри рамки. Я